— Хорошо! — Она закрыла глаза. Темные ресницы на стянутых морозом щеках сейчас казались длиннее обычного.

— Простудишься. — Тарутин сесть не решался.

— Хорошо, — повторила Вика, не двигаясь с места.

Тарутин снял перчатки и полез в карман за папиросами. Петли задубенели и плохо слушались. В пачке осталась одна папироса, да и та была надломлена. Тарутин вспомнил, что у входа в парк они видели небольшое кафе. К тому же в такую погоду не мешает чего-нибудь выпить, а еще лучше вообще отправиться домой, в тепло. Идея посещения парка принадлежала Вике — ей захотелось пройтись по первому снегу…

С самого начала сегодняшней встречи Вика была чем-то возбуждена. И это беспокойство передавалось Тарутину… Он смял пустую пачку и швырнул в кусты. Вика поднялась, отряхнула пальто и взяла Тарутина под руку.

Сосны оттопырили широкие белые подолы и, казалось, с любопытством поворачивали им вслед свои бабьи фигуры.

— У тебя серьезные неприятности? — произнесла Вика.

Тарутин искоса взглянул на нее, но промолчал.

— Мне рассказал Сережа о селекторном совещании. У тебя крупные неприятности, — настойчиво повторила Вика.

— Интересно, когда он успел тебя проинформировать? И дня не прошло, — не скрывая досады, обронил Тарутин. Вика промолчала.

Тарутину больше не хотелось говорить, вспоминать, думать… Хотелось курить.

Снег недовольно похрустывал под ботинками. А Вика шла бесшумно, мягко раздвигая узкими сапогами бледно-розовый наст.

От смотровой площадки начиналась аллейка, ведущая вниз, к кафе. Тарутин вышел вперед и повел Вику за собой на буксире. На повороте они не удержались и завалились в сугроб. Вика хохотала, а Тарутин недовольно сопел, отряхиваясь, — он черпанул ботинком снег, и холодная влага подтекла под пятку, а это к смеху не располагало…

За стеклянной дверью кафе-бара вывешено объявление: «Закрыто. Мероприятие». Вика с огорчением всплеснула руками и жалобно посмотрела на Тарутина: только сейчас она почувствовала, как продрогла.

Тарутин постучал. За дверью показался толстый усатый мужчина в белом пиджаке бармена и с черным бантом-кисой под засаленным воротником. Он ткнул пальцем в объявление и развел руками. Вглядевшись в Тарутина, мужчина вдруг суетливо откинул крючок и распахнул дверь. Его смуглое лицо сияло искренним удовольствием.

— Дорогой! Как я рад! Не помните меня? Георгий Янакопулос. Конечно, конечно, столько вокруг вас крутится людей…

Вика незаметно подтолкнула Тарутина, но тот стоял, смущенно всматриваясь в усатого бармена.

— Вы ведь директор таксопарка?

— Да! — ответила Вика. — Андрей Александрович Тарутин.

Бармен восторженно закатил черные глаза и зацокал. Спохватившись, он прижался к стене и втянул объемистый живот, чтобы пропустить Вику с Тарутиным в тесную гардеробную.

В небольшом зале было всего несколько столиков. У стойки бара на высоких вращающихся стульях сидели девушка и молодой человек. Две другие пары, чем-то очень похожие между собой, занимали один из столиков…

Заметив вошедших, один из молодых людей — парень с длинной прической — покрутил недовольно головой и, наклонившись, сказал что-то своим приятелям. Те неодобрительно обернулись.

Бармен, почтительно придерживая Тарутина за локоть, подвел его и Вику к стоящему в отдалении столику. Парень с длинной прической подошел к ним и громко, явно, чтобы слышал Тарутин, произнес в затылок бармена:

— Мы договорились, Жора, кроме нас, никого.

— Это мои друзья. Они выпьют чашечку кофе. — Бармен не оборачивался.

— Мы сняли весь зал. И заплатили за это.

— Я же сказал: это мои друзья. Они вам не помешают. Этот столик для моих гостей.

Парень хотел что-то возразить, но бармен опередил его хриплым и негромким голосом:

— Клянусь богом, мои друзья останутся здесь. Даже если вы все отсюда уберетесь.

Тарутин чувствовал себя неловко. Вика же с насмешливым любопытством наблюдала за расстроенным красивым молодым человеком. Парень презрительным взглядом окинул всех троих и отошел.

Тарутин поднял глаза на бармена.

— В чем дело, Георгий?..

— Жора, Жора, — смуглое лицо бармена улыбалось. — Они сняли зал для какой-то встречи… Что любит ваша жена? У меня на выбор пять сортов коктейля…

— Я не жена, — перебила Вика.

Тарутин с удивлением взглянул на нее, никто не требовал сейчас уточнения. Потом резко обернулся к бармену.

— Это не жена, — проговорил он, криво усмехаясь. — Это так просто.

Бармен развел руками в знак того, что у каждого могут быть свои тайны.

— Вы мои гости. Я сам позабочусь, — проговорил он, решив что-то про себя, и отошел странной походкой, выбрасывая ноги чуть в стороны.

— Ты знаешь его? — спросила Вика.

— Впервые вижу. Вероятно, приходил с какой-нибудь просьбой насчет ремонта своего автомобиля.

— Другой на твоем месте вел бы себя более уверенно. Тебе мешает самолюбие, понимаю… Ты и мне поэтому так долго не звонил.

Тарутин скользнул быстрым взглядом по ее лицу и отвернулся. Вика достала зеркальце и оглядела себя. Поправила короткие волосы, тронула что-то в уголках глаз…

Бар был оформлен со вкусом. И грек этот, видно, парень деловой. Интересно, что он тогда просил для своей машины, иных каналов связи с ним Тарутин не предполагал — наверняка просил о какой-нибудь услуге. И Тарутин ему отказал, как отказывал всем подобным просителям, наживая себе недругов, включая в их число весьма влиятельных в городе людей… Ну, теперь-то этот Янакопулос в него вцепится.

Бармен направлялся к ним с заставленным подносом.

— Напрасно беспокоитесь, — проговорил ему навстречу Тарутин. — Горячего кофе и по рюмочке коньяка.

— Вы мои гости. А гостей приятно угощать. Так воспитала меня моя мама Мария Янакопулос.

— Верно, Жора, — дерзко вступила Вика. — Попробуем и коктейль. И апельсины… Сигареты не забыли, молодец. Только Андрей Александрович курит «Беломор».

— «Беломор» не держим, — с достоинством ответил бармен.

В зале появлялись все новые и новые молодые люди. И каждого встречали громким хохотом и шутками. Со стороны многие шутки звучали неостроумно — обычные банальности, но, судя по всеобщему хохоту, это был тот случай, когда людей объединяли годы общения и каждая фраза имела под собой забавную, известную только им историю… Уют полупустого зала был нарушен — сдвинутые в общий ряд столы, казалось, слили на одно лицо всех этих парней и девушек…

— Ребята, ребята… Внимание! — в который раз пытался призвать к порядку приятелей тот самый красивый парень. — Тихо! Или я что-нибудь разобью!

Георгий Янакопулос, который в этот момент обходил стол с подносом коктейлей, остановился.

— Этого делать не надо, родной. Сейчас с посудой в нашем тресте очень трудно. — И бармен улыбнулся Тарутину и Вике.

— Тебе хорошо здесь? — спросила Вика.

Тарутин моргнул в знак полного удовольствия. Ему действительно стало как-то светлее на душе от соседства шумной компании, так напоминающей далекие годы.

— А мне печально, Андрей. Я бы хотела быть с ними.

— Не печалься. В их компании явно не хватает дам…

— О… — Вика шутливо погрозила пальцем. — Ты разговариваешь со мной все с меньшим почтением… «Не жена, а так просто»?

Тарутин помешал в бокале соломинкой и втянул в себя студеную густую жидкость с резким привкусом коньяка.

— По-моему, ты сама дала понять этому буфетчику… своим тоном.

Бармен вновь приблизился к Тарутину и Вике. Ловким движением он снял с подноса хрустальный вытянутый графин и поставил его на стол.

— Только для друзей. — Он поднял вверх толстый палец в знак особого удовольствия. — Королевский напиток!

Тарутин не успел возразить, как в рюмку полилась тягучая коричневая патока.

— Ну-ка, ну-ка! Попробуем. — Вика протянула рюмку бармену, в нетерпении прищелкивая языком, и, пригубив, в восторге прикрыла глаза. — Георгий! Вы волшебник!

Тарутину ничего не оставалось делать, как присоединиться к Вике и попробовать напиток. Действительно, было очень вкусно. И он медленно, смакуя, опорожнил рюмку.