Господин Такагаши улыбнулся:

— Спасибо. На душе у меня будет легче. Время бежит быстро, полгода пройдет — не успеешь глазом моргнуть. Представьте только, двадцать лет назад мы с вашим мужем вместе учились в университете. Теперь мы здесь, и кажется, что все это было вчера.

Господин Такагаши уехал в Маньчжурию, и его жена осталась одна с Юкио. Работа в лаборатории отнимала у папы все время. Мама навещала свою кузину или заходила к госпоже Такагаши, чтобы, как объясняла она, отнести ей овощи, которые кузина часто передавала нам: эти овощи выращивали родители ее мужа. Маме всегда было необходимо с кем-нибудь поговорить, кого-нибудь расспросить. Госпожа Такагаши, однако, никогда не заходила к нам. Кажется, она была не слишком общительна.

Иногда я ловила себя на мысли, что она очень красивая. Тяжелые веки, длинные ресницы, губы алые, как лепестки цветов, высокая грудь. Волосы заплетены в косы и черны, как смоль, а лицо — матово-бледное. В этой женщине чувствовались страсть и нежность. Но взгляд ее был грустным, задумчивым».

«Однажды за ужином мама спросила отца:

— Тебе известно, что госпожа Такагаши — сирота? Она выросла в детском доме. Моя кузина знакома с семьей ее мужа. Юкио не его родной сын. Господин Такагаши усыновил его после женитьбы. Юкио не знает, кто его настоящий отец. Родители господина Такагаши были против этого брака, они не хотели, чтобы их сын брал в жены сироту, да еще усыновлял ее ребенка. Именно из-за этого он уехал из Токио.

— Меня это совершенно не интересует.

Отец продолжал ужинать, словно все то, о чем говорила мама, его не касалось. Однако мама спросила:

— Как он с ней познакомился?

— Что значит — как?

— То есть как он мог жениться на женщине, у которой нет ни семьи, ни образования?

— Значит, ты ее расспрашивала и про образование? Все, хватит с меня!

Казалось, отец пытался уйти от разговора.

— Это его второй брак.

— Тогда все ясно! Развод — это ведь позор.

Маму удовлетворил ответ отца, но все же она спросила:

— Почему он развелся с первой женой? Наверняка нашлись серьезные причины, никто не разводится просто так.

— Первая жена сама ушла от него: свекровь упрекала ее в том, что у них с мужем нет детей.

— Разве можно знать, чья в том вина? А если с ней все было в порядке и виноват он? У одной из моих подруг в Токио тоже не было детей, и она ушла от мужа: ее свекровь, как и мать господина Такагаши, считала, что брак не удался. Моя подруга снова вышла замуж, и теперь у нее трое детей. Все очень похожи на отца. И она счастлива. Ты, наверное, догадываешься, что произошло с ее бывшим мужем.

— Плевать я на него хотел!

— Он женился во второй раз, но у него по-прежнему не было детей. Тогда его мать устроила так, чтобы ее младший сын переспал с женой старшего, — по крайней мере, та хоть сможет родить. И она забеременела. Муж был доволен: он думал, что ребенок от него. Но жена влюбилась в его младшего брата, и когда она родила, то уехала с ним и с ребенком. Перед отъездом она рассказала мужу правду. Он был в бешенстве и чуть не убил свою мать. Сейчас он в психиатрической лечебнице. Даже без войны можно сойти с ума.

— Прекрати!

— Вот видишь, в жизни всякое случается. Успокойся.

— Повторяю, мне плевать, может ли наш сосед зачать ребенка или нет! Он просто мой коллега, фармацевт, как и я. Не будь слишком любопытной. Вряд ли стоит говорить о подобных вещах с госпожой Такагаши. Она женщина, и этого достаточно, чтобы на ней жениться. В конце концов, какая разница — на ней или на другой?

— Да, этого достаточно для того, чтобы спать с ней, но не для того, чтобы взять ее в жены, — ответила мама.

Отец в раздражении встал из-за стола и вышел из комнаты. Обычно его было непросто рассердить, и мама решила до поры до времени не затрагивать эту тему.

По правде говоря, моих родителей ничего не связывало. Они никогда не разговаривали о повседневных делах. Отец ненавидел мамину болтовню. Дома он все время читал, чтобы не слушать, что говорит мама.

Мама, со своей стороны, была довольна отцом только тогда, когда он в отсутствие господина Такагаши занимался с Юкио. Отец часто приглашал Юкио к нам домой или водил его в лабораторию и показывал, как работают фармацевты. Мама думала, что отец хотел помочь своему коллеге. Улыбаясь, она говорила: „Я рада, что ты заботишься о Юкио. Господин Такагаши будет тебе благодарен“.

Мне всегда было интересно с отцом: он хорошо разбирался в биологии, химии и истории, понимал музыку, знал иностранные языки. В Токио он развлекал соседских детей: показывал им химические опыты, играл на скрипке и фортепьяно. Я гордилась им.

Перед войной он ездил в Северную Америку и в Европу изучать языки и музыку. Он говорил, что в Америке научился демократии, а в Европе — философии. Большую часть времени он жил в Германии, но часто ездил во Францию и проводил там все каникулы.

Он говорил мне: „Доверяй только объективной реальности, как это делают ученые, тщательно обдумывай каждый свой шаг, не питай иллюзий, не принимай выдумку за истину“. Эта позиция мне нравилась. Я восхищалась отцом, его поступками и словами.

По вечерам он читал мне книги, и я сидела у него на коленях. После работы водил меня в парк, мы там гуляли, пока мама готовила ужин. В песочнице я играла с каким-то мальчиком, а папа сидел на скамейке и читал.

Каждый раз это был один и тот же мальчик. Я думала, что он соседский сын. Нам было весело вместе. Женщины из нашего квартала говорили маме: „Вам повезло! А вот мой муж так мало времени проводит с детьми“.

Отец никогда не курил и не пил спиртного.

Он только нюхал порошки».

«В новой школе у меня не было друзей. Я всегда оставалась йосомоно. К тому же я часто не понимала местного диалекта, а все ученики родились в районе Нагасаки. Девочки были вовсе не злыми, они просто сторонились меня и не хотели со мной разговаривать.

Я гуляла в бамбуковом лесу. Там тихо, спокойно. У меня был любимый камень, на котором я подолгу сидела. Дул легкий, нежный ветерок. Слышался только шорох листвы.

Как-то раз я пришла к камню и увидела там Юкио, он читал книгу. Раньше мы никогда здесь не встречались. Заметив меня, Юкио поздоровался. Я тоже приветствовала его. Кроме нас двоих, вокруг не было никого. Казалось, Юкио без спроса вторгся в мои владения. Возможно, он испытывал то же ощущение, но я его об этом не спросила, а только сказала:

— Мне нравится это место. Здесь спокойно.

— Да, мне тоже тут нравится.

У Юкио были печальные глаза, как у его матери. Он спросил:

— Ты освоилась в городе?

— Пока нет. У меня здесь нет подруг. А ты с кем-нибудь дружишь?

— Нет.

— Как же так? Ты живешь тут целых десять лет.

— Я с детства привык быть один, мама не выпускала меня из дома. Мне было все равно, куда идти и как долго оставаться на одном месте.

Я засмеялась:

— Хорошая привычка!

Я не думала, что он заговорит со мной так искренне. Юкио предложил мне тоже сесть на камень. Я устроилась рядом с ним, словно мы были знакомы целую вечность.

— Что ты читаешь? — спросила я.

— Это книга по истории естественных наук. Мне ее дал на днях твой папа.

Он показал книгу. Я немного удивилась и сказала:

— Папа всегда хотел сына, который бы увлекался естественными науками. А нам с мамой это совсем не интересно. Бедный папа!

— А что тебе интересно?

— Я люблю читать. Но только романы. Теперь их запретили. Из-за войны исчезли все книги, которые мне нравятся.

— Жалко. Но кажется, у мамы сохранилось несколько романов. Я у нее спрошу.

— Правда? Спасибо!

Это был наш первый разговор в бамбуковом лесу. Потом мы вместе приходили сюда читать, усаживались рядышком на камне. В лес можно было попасть, перейдя один из двух деревянных мостов. Мы с Юкио всегда ходили разными дорогами — он шел по одному мосту, а я по другому. И мы никогда не договаривались о встрече. Иной раз к камню приходила одна я, иной раз — только Юкио. Постепенно мы стали ощущать, что нам не хватает друг друга».