Так Янне Почтальон-старший спасся на этот раз.
— Ну, как дела?
Янне Почтальон делает вид, что не слышит нашего вопроса. Он просматривает последнее вскрытое письмо, цокает языком. Осторожно подхватив листок двумя пальцами, он несет его в спальню, а мы следуем за ним. Спальня выглядит так же аккуратно, как и кухня: гладь покрывала на кровати удовлетворила бы даже самого придирчивого прапорщика, одежда и газеты лежат на своих местах, на прикроватной тумбочке стоит стакан воды, под ним вязанная крючком салфетка. Родители Янне серьезно смотрят на своего единственного сына со свадебной фотографии, висящей над изголовьем кровати.
В углу спальни Янне устроил домашнюю контору: компьютер, факс и копировальный аппарат — с помощью последнего Янне снимает копию с письма. Затем дыроколом пробивает в копии дырки и подшивает ее в одну из множества папок, стоящих на полке, после чего возвращает папку на место.
— Разумеется, я копирую все письма, которые могут представлять интерес, — объясняет Янне. — Я изучаю действительность, чтобы не приходилось потом врать и сочинять, как некоторым.
Янне возвращается на кухню, держа в руках оригинал письма. А мы пока завершим рассказ об отце Янне.
Долго удача сопровождала Янне Почтальона-старшего в разъездах. Он содержал семью на государственные гроши, сдобренные рыбалкой и скромным огородом. Женился Янне довольно поздно, его супругой стала девушка из Нюграннас-Опсту, трудолюбивая и толковая в самых разных отношениях, звали ее Агнес. Ребенок у них родился лишь один — наш Янне. И не потому, что они не старались — старались даже очень, охотно и часто. Однако Агнес не удавалось зачать, в этом отношении она толковой не была.
Янне Почтальон-старший в жене души не чаял. И малыша любил не меньше. На ночь он читал сыну Почтовый устав, и тот крепко засыпал; наименьший и наибольший допустимый размер письма, правила обращения с рекомендованными отправлениями, маршруты и нумерация почтовых поездов стали его «Отче наш». Янне-младший рано решил пойти по стопам отца, стать несгибаемым и надежным почтальоном, покорителем ветреных заливов и трескучих льдов. Еще дошкольником он знал наизусть большие фрагменты Почтового устава.
Но вот пришел тот ужасный март, когда удача отвернулась от Янне Почтальона-старшего.
Несчастье произошло на глазах у семилетнего Янне Почтальона-младшего.
Это было воистину необъяснимо и непостижимо. Весенняя непролазь уже началась, но ведь Янне-старший знал лед как свои пять пальцев и точно был не из тех, кто не умеет отличить слегка сочащийся лед от настоящей полыньи. В тот день он отправился в Эрсунд на финских санках, чтобы забрать и доставить почту, а жена поехала вместе с ним. Агнес часто ездила с мужем на материк, чтобы, как она сама говорила, посмотреть на людей и развеяться.
После обеда они резво подъехали к Фагерё по льду залива Норсунд на своих финских санках. День в преддверье весны был сверкающе красив, от совсем уже яркого света невольно щурились глаза, солнце грело лицо, ветер подгонял в спину. Гавань Кунгсхамн была полна народу: жители Сёдер-Карлбю в тот день тянули невод подо льдом залива Шедхольмсунд и возвращались с лошадьми, санками, сетями и лебедками. Многие видели, как Янне Почтальон-старший и его жена приближаются к берегу, их сын в том числе. Маленький Янне побежал после школы к гавани вместе с другими детьми, чтобы встретить рыбаков и помочь разобрать улов.
Вот Янне Почтальон и Агнес проехали мимо залива Морингхарун примерно в километре от гавани. Они ехали параллельно, словно соревнуясь, сильно и в такт толкая лед. Полозья санок пели, скользя по льду. Подол Агнес развевался на ветру, как знамя. Радость придавала им скорости, легкости, щекотала до смеха — торопливая радость жизни, которая охватывает тебя, когда несешься на финских санках по ровному льду солнечным мартовским днем, и свет так непостижимо ярок, и воздух будто газированный.
Так можно представить себе их последний путь. Может быть, на самом деле все было совсем иначе, никто не знает наверняка.
Как бы то ни было, зоркий и смышленый малыш Янне приметил родителей издалека. Куммельпикен они предусмотрительно объехали, избегая тонкого прибрежного льда. Янне следил взглядом за отцом и матерью, пока те не скрылись за гранитными выступами. Вскоре, обогнув Куммельпикен, они должны были показаться снова и въехать в гавань.
Но Янне Почтальон-старший и Агнес все не появлялись.
Минута шла за минутой, но их не было видно.
— Черт побери! — крикнул Хильмер Нурдман, бросил невод, который распутывал, и побежал на лед гавани.
Другие взрослые изумленно смотрели на него, пока не поняли, в чем причина спешки и не побежали за ним.
Дети потянулись за взрослыми, Янне-младший в их числе.
Добравшись до Куммельпикена, они обнаружили большую полынью со стороны моря.
На поверхности воды плавала черная сумка почтальона.
Сквозь прозрачную воду виднелись двое финских санок.
И все.
— Господи Боже! — раздался визгливый женский крик.
— Веревки нужны, чтоб тянуть! И шесты! Быстро! — велел Хильмар.
Янне-младший видел сумку на воде и санки в воде. Он слышал крики, брань. Несколько мужиков побежали к берегу за веревками и шестами, женщины зажимали руками рот, Хильмер жестикулировал. Но все, что Янне видел и слышал, пока было лишено смысла.
— Господи, мальчик! Мальчик тут! — крикнул кто-то.
Вокруг Янне тут же воцарилась тишина.
Он поднял голову и увидел обращенные к нему лица: большие, бледные.
— Ох, бедняжечка! — прошептала Оттилина из Вэстерграннаса, протянув руку к Янне. — Бедняжечка.
В эту секунду внутри у него что-то оборвалось. Он издал короткий хрипящий звук, как тюлень, шею которого пробил гарпун, повернулся и побежал к берегу, упал, встал и снова побежал, он бежал, и воздух рвал горло, и через водянистую пленку перед глазами он видел размытые очертания лодочных сараев Кунгсхамна. Он слышал крики за спиной. Потом все почернело.
— Янне, пожалуйста, помоги нам продолжить рассказ! О чем думают жители Фагерё? Какие настроения царят на острове? Что теперь будет?
Янне не отвечает. Он стоит у кухонного окна, спрятав руки в карманы; снова идет дождь, новый шквал, капли жестко барабанят по карнизу, вода течет по стеклу, как слезы по щекам.
Дневной урожай писем собран и обработан. Искусно запечатанные конверты лежат на кухонном столе. Пазл, в готовом виде изображающий жизнь Фагерё, пополнился еще несколькими кусочками. Когда все они лягут на место, островитяне наконец предстанут перед нами в полный рост. Самоуправство Янне, конечно, противозаконно и во многом предосудительно; однако сведения о Фагерё и его жителях, которые он собирает и регистрирует с педантизмом ученого, неоценимы. Без Янне…
— Да ну вас! — перебивает Янне. — Болтаете чепуху!
— Мы стараемся описать то, что происходит, когда маленькое сообщество подвергается неожиданным испытаниям. Как реагируют люди — коллективно и индивидуально?
— Не могли б вы оставить нас в покое? Нам и без ваших любопытных носов тут хорошо живется. Убирайтесь-ка подобру-поздорову!
Янне Почтальон покраснел, руки в карманах сжались в кулаки.
V
КРИКИ ЧАЕК
Дожди ушли. Стрелка барометра поднялась, море вновь засияло голубым.
Плоскодонное рабочее судно, оборудованное гидравлическим воротом и носовым пандусом, постукивало мотором между шхерами в Квигхаруфьердене, перекатываясь по зыбкому после непогоды морю. По борту судна, выкрашенному красным, шли белые буквы высотой в полметра: «Добровольная пожарная команда Фагерё». Трое членов экипажа были одеты в оранжевые прорезиненные штаны и непромокаемые жилеты «Хелли Хансен»; один держал штурвал, двое других, балансируя на палубе, смотрели в бинокль на море и скалы.