Яуберт поехал на работу из бассейна на своей машине, желтой «Кортине XR6». Он купил ее давно, в те дни, когда еще соревновался с Гербрандом Фосом. Он был недоволен собой. Прошла уже неделя, а он по–прежнему не мог проплыть без отдыха больше четырех дорожек.

Закурив «суперлегкую» сигарету, он немного успокоился. Может быть, он просто слишком торопится. Кстати, диета тоже отнимает силы. На пассажирском сиденье лежал целлофановый пакет с полезным завтраком, который он приготовил себе утром: хлеб из муки грубого помола с нежирным маргарином, листьями салата, несолеными помидорами и огурцами.

Как только Яуберт затормозил, навстречу ему выбежала Мэйвис. Еще до того, как она открыла рот, он понял: что–то стряслось.

Заведующий отделом новостей телеканала Эс–эй–би–си в Си–Пойнте узнал о том, что маньяк с маузером прикончил третью жертву, от корреспондента радиостанции.

Заведующий отделом новостей читал последние выпуски «Аргуса» и «Бюргера». Он понимал, что маньяк — выгодная тема для местных газет. Можно только догадываться, какой шум они поднимут, узнав о третьем убийстве. Теперь можно почти с уверенностью утверждать, что в Кейптауне орудует серийный убийца. Такая история подойдет и для федерального телеканала. Поэтому завотделом новостей срочно вызвал из дома репортера и оператора и отправил их в Мелкбос.

— Если у кого–то и был повод убивать Ферди, то только у меня, — говорила Гейл Феррейра.

Она сидела в кресле. Напротив нее, на двухместном диване, расположился Гербранд Фос, который на этой неделе дежурил по городу. Рядом с ним сидел Яуберт. Двум рослым детективам было тесно на узком диванчике. Но другого места в гостиной не было.

Каждый держал в руках чашку с чаем.

— Что вы имеете в виду, миссис Феррейра? — спросил Фос, поднося чашку к губам.

— Ферди был абсолютно никудышным, — решительно выговорила Гейл, подчеркнув два последних слова. — От него были сплошные неприятности!

Она сидела прямо, сдвинув колени, держа чашку обеими руками. Яуберт заметил, что вдова отнюдь не красавица. В коротких черных кудряшках мелькала седина. Несмотря на толстый слой косметики, видно, какая плохая у нее кожа. Из–за того, что уголки рта опущены вниз, выражение лица кислое, недовольное.

— Почему вы так говорите? — поинтересовался Фос.

— Он никак не мог найти работу. Вернее, он ее даже не искал. Потому что он был лентяй. Уж слишком жалел себя. Понимаете, капитан, в детстве Ферди болел полиомиелитом; его не парализовало, просто он немного подволакивал ногу при ходьбе. В общем, ничего страшного. Зато с головой у него точно было не в порядке. Он считал, что все кругом ему что–то должны. Одни неприятности от него!

Вдова отпила глоток чаю.

— Чем занимался ваш муж? — спросил Яуберт.

— По специальности он плотник. Руки–то у него откуда надо росли, и работать он умел — только не хотел. Его послушать, начальство вечно его притесняло. Одно время он говорил, что хочет работать на себя, открыть свое дело. Да только куда ему! Записался он в бизнес–школу, и все равно ничего у него не вышло. Потом на заводе в Атлантисе потребовались плотники, и мы переехали туда, но его очень скоро уволили. Он все ныл, мол, лучшую работу дают чернокожим и носятся с ними, как будто они стеклянные. А он не мог мириться с такой несправедливостью. И вот — каждый день сидит дома, перед телевизором. Стоит мне отвернуться, как он уже смотрит порнуху вместе с Джорджем Уолмером — таким же бездельником.

Фос поставил чашку на столик, стоящий посередине крошечной гостиной.

— Но вы не убивали мужа, мадам. Следовательно, у кого–то еще должен был быть повод.

— Капитан, Ферди был таким никудышным, что даже врагов не завел, — решительно заявила Гейл Феррейра.

— Миссис Феррейра, знакомо ли вам такое имя — Джеймс Уоллес?

— Нет.

— Джимми Уоллес.

— Нет.

— А Дрю Уилсон?

— Нет. А что, я должна их знать?

— Скорее всего, их и вашего мужа убили из одного и того же оружия. Вот мы и пытаемся установить связь.

— От них тоже были сплошные неприятности? — на полном серьезе спросила она.

Ей никто не ответил. Герри Фос молчал потому, что счел вопрос риторическим, а Яуберт — потому, что усмотрел в словах Гейл Феррейры некий смысл. И Джеймс Уоллес, и Дрю Уилсон доставляли близким неприятности. Каждый на свой лад.

Неожиданно Гейл Феррейра продемонстрировала, что тоже способна переживать.

— Теперь в доме будет так пусто. — Она вздохнула и поставила чашку на стол.

Фос и Яуберт смерили ее недоуменным взглядом.

— Кто будет лаять, когда я вернусь домой?

19

Бригада телевизионщиков прибыла слишком поздно и не успела снять жуткую сцену. Останки Ферди Феррейры уже увезли в морг. Полицейские, эксперты–баллистики, криминалисты, съемочная бригада и кинологи тоже уехали.

Однако оператор увидел на песке, в том месте, где лежала голова Ферди, лужу крови. Он снял ее крупным планом. Потом, приблизив объектив камеры к белому песку, медленно побрел по тропинке, ведущей от пляжа к трейлерному парку.

Парк назывался «Приют старых моряков». Домик, в котором жили супруги Феррейра, окружала плотная толпа газетчиков. Никто не желал пропускать вперед оператора и корреспондента телеканала. Оператор расставил треногу, установил на ней камеру «Сони Бетакам» и навел объектив на входную дверь трейлера.

Вскоре оттуда вышли Яуберт и Фос. Гейл Феррейра попрощалась с ними на крыльце. Полицейские направились к машинам. Репортеры поспешили за ними.

Объектив камеры следил за процессией. Однако микрофон не уловил слов Фоса:

— Черт, сюда и телевизионщики нагрянули, мать их! Ты давай поосторожнее, напарник. А то от них потом не отделаешься.

Репортеры нагнали детективов и забросали их вопросами.

— Свяжитесь с управлением общественных связей, — посоветовал Яуберт.

— Капитан, ну расскажите нам что–нибудь! Хотя бы в общих чертах!

— Бригадир хочет знать, чем мы занимаемся. — Полковник Барт де Вит нервно потер родинку. На его лице была заметна лишь тень всегдашней улыбки. — Из управления общественных связей ему передали, что на месте происшествия побывали и телевизионщики.

Яуберт и Фос сидели напротив него.

— Власть переменилась, а у нас все как было, так и осталось. Начальство кладет в штаны всякий раз, как о наших делах узнает телевидение. — Фос печально покачал головой.

Улыбка на лице де Вита увяла, и Яуберт преисполнился гордостью за своего коллегу.

— Капитан, острить совершенно не обязательно. На карту поставлена наша репутация.

— Полковник, при всем моем к вам уважении речь идет не о репутации всей полиции, а лишь о репутации министра, комиссара и начальника уголовного розыска, мать их! Если о чем–то пишут в газетах, они ни хера не чешутся. Но стоит телевизионщикам выказать интерес…

— Капитан Фос, как вам не стыдно выражаться! Вы же офицер! Мы здесь не для того, чтобы подменять работу управления общественных связей. Руководство требует от нас отчета. Чем вы занимаетесь?

Яуберт видел, что де Вит восстановил самообладание. В его голосе послышались прежние язвительные нотки.

— Полковник, мы ведем следствие.

— Да, ведете, капитан, но недостаточно хорошо! Убит уже третий человек, а у вас до сих пор нет никаких зацепок. Все версии разваливаются. Сначала был бабник. Потом — гомосексуалист. Что будет на этот раз? Лесбиянки?

Яуберт прекрасно понимал: де Вит нарочно унижает его в присутствии Фоса. Ему хотелось ответить хлестко и емко, сохранив достоинство, но в голову ничего не шло.

— Полковник, так нечестно. Когда мы имеем дело с маньяком, какие могут быть зацепки? — Фос вступился за друга.

— Капитан, известно ли вам что–нибудь такое, что неизвестно нам?

— Не нужно быть психиатром, полковник, чтобы понять: мы имеем дело с серийным убийцей.

— При убийстве в Мелкбосе задействовано оружие другого калибра. По–моему, способ совершения преступления отличается от двух предыдущих эпизодов.