— Он с такими случаями еще не сталкивался. Видите ли, Валерия Алексеевна, человеческая психика — вещь чрезвычайно тонкая. Возможно, это последствия травмы черепа, наложенной на резкое прекращение приема наркотиков. Одно не в его компетенции, другое не в моей. Вот если бы мы собрались вместе и все это обсудили…

— И что же делать?

— Если это амнезия, то весьма странная. Больная себя помнит. Но помнит не так, как помните ее вы. Я все больше склоняюсь к необходимости вызова психиатра.

Валентин Сергеевич, стоя у окна, внимательно прислушивается. Она хватается руками за щеки, трясет головой:

— Вы думаете, что… Соня сошла с ума… Нет, нет, нет!

— Я этого не говорил. Но психиатр должен с ней побеседовать.

— Сколько? Сколько это будет стоить?

— Вы разоритесь на врачах, Валерия Алексеевна, — сочувственно говорит главврач.

— Поймите, у меня никого нет, кроме нее! Я хочу вылечить Соню. Сколько бы времени на это не потребовалось. И какой бы диагноз ей ни поставили. Я готова на все.

— Ну хорошо. У меня есть друг. Молодой врач, но знающий. Хороший специалист. Он принимает больных в местной поликлинике, по совместительству работает в психоневрологическом диспансере. На полставки. Денег, как и всем, не хватает. Крутится с утра до ночи. Да еще учится на курсах. Хочет переквалифицироваться в психоаналитика, это сейчас модно. И деньги другие.

— Да-да.

— Возьмет он недорого. И в случае чего устроит Соню в стационар.

— То есть… Вы хотите сказать, что она может загреметь в психушку? О, Боже! Нет, нет, нет!!

— Ну, ну, Валерия Алексеевна! Не надо так расстраиваться! Не выносите приговор раньше времени. Хотя эти истерики, неожиданные вспышки злости, каша в голове… Гм-м-м… Будем работать. Извините, я вас оставлю. Надо продолжить обход.

— А когда? Когда придет ваш специалист? Я хотела бы присутствовать.

— Ну разумеется. Вы где устроились, Валерия Алексеевна?

— Сняла однокомнатную квартиру в пригороде. Пока на месяц.

— Опять деньги. Сочувствую вам. Хлопот у вас с младшей сестренкой! И такая черная неблагодарность! Телефон у вас есть?

— Я сейчас запишу. И мобильный, и домашний. В любое время.

Ушел. Уф! Еще один раунд в ее пользу! К Соне придет психиатр! Лиха беда начало! Некоторое время после разговора с главврачом она не может прийти себя. Очнулась, когда почувствовала: кто-то трогает за руку.

— Валерия Алексеевна, вы расстроились? Вам плохо? Оперуполномоченный смотрит с неподдельным сочувствием.

— Нет, нет, не беспокойтесь, пожалуйста. Сейчас пройдет. Я женщина сильная.

— Я вижу. Знаете, я сегодня не буду вас больше беспокоить. По правде говоря, мне показалось подозрительным, что девушка так настаивает на дате своего рождения и на том, что родилась именно в Москве. Она настойчиво требует защиты у правоохранительных органов. И в конце концов имеет на это право. Если напишет соответствующее заявление. Но я слышал ваш разговор с главврачом. Если у человека, извиняюсь, крыша съехала, тогда все понятно.

— Вы подумали, что я вру… Насчет того, что Соня моя сестра, что она родилась в маленьком городке за тысячу километров отсюда. Что исчезла два года назад. В таком случае, я бы хотела, чтобы вы тоже присутствовали при ее беседе с психиатром. А насчет ее исчезновения… Заведено уголовное дело.

— Вот как? Значит, я могу связаться с коллегами?

— Ну конечно! Я дам вам телефон следователя, который ведет дело об исчезновении Сони. Следователю прокуратуры вы поверите?

— Разумеется. Очень хотелось бы с ним поговорить.

— Где-то у меня было записано… Минутку…

Она открыла свою сумку, достала блокнот.

— Вот, пожалуйста! Следователь Жуков. Олег Максимович. Телефон… Только придется разориться на межгород. Ха-ха!

Что это у нее вырвалось? Словно веселый чертик сиганул изнутри, как из табакерки, и состроил рожицу. Ловко я тебя надула? Ха-ха! Кашлянула смущенно:

— Извините. Нервы.

— Понимаю. Вообще-то мне достаточно будет заключения психиатра. О том, что Софья Алексеевна Летичевская не вполне вменяема. Знаете, нам и без того работы хватает. Если еще заявления и от психов принимать, тогда придется увеличить штат в несколько раз. Сейчас такой мнительный народ пошел. Всем мерещатся маньяки. А на самом деле телевизор надо поменьше смотреть. Единственный вопрос, который остается открытым — это наезд.

— А если… Если не возбуждать уголовное дело?

— То есть? У вас нет претензий к тому человеку, который совершил наезд? Не хотите получить компенсацию? Вы что, миллионерша, Валерия Алексеевна?

— Нет. Я женщина небогатая. А есть гарантии, что вы его найдете?

— Увы! Фактов мало. Номер машины вы не помните, марку тоже. Говорите, что это был черный джип. А какой джип? Джипы тоже бывают разные. Большой и черный — это еще ни о чем не говорит.

— Я не разбираюсь в марках машин. Ха-ха!

— Жаль. От вашей сестры тоже толку мало. Она вообще ничего не помнит. Кроме того, с головой не все в порядке. Боюсь, ее показания не примут во внимание. Сбили Софью Алексеевну на трассе. Следовательно, водитель может оказаться жителем Москвы. Следовал с дачи к месту постоянного проживания. А Москва — она большая.

— Да-да.

— Вот если бы местный… И еще более странно: тормозной след полностью отсутствует. Там, где, по вашим словам, был совершен наезд. Он что, не человек? Летел на девушку и даже не попытался затормозить? И после этого она осталась жива… Г-м-м… Конечно, вы первым делом занялись пострадавшей, а уж потом пришли в милицию. На следующий день. И бог знает, сколько машин проехало по трассе с того момента. Да еще ночью дождичек брызнул. Но тормозной след все равно должен был остаться! В любом случае! Вы постарайтесь вспомнить что-нибудь конкретное. Хоть какие-нибудь приметы, — с тоской сказал Валентин Сергеевич.

— Постараюсь. Только не сейчас. Сейчас мне надо подумать о Соне.

— Тогда всего хорошего, Валерия Алексеевна. Не буду вам мешать. Телефончик ваш я записал. Свои координаты оставил…

— До свидания.

Уйдешь ты, наконец?! Так и будешь стоять, мямлить. Да если бы ей нужно было добиться, чтобы водителя черного джипа посадили, это было бы сделано уже давно! Номер отпечатался в памяти. Каждая буква и цифра. Но не затем соврала, перенесла место трагедии на десяток километров назад, подальше от Москвы. Чтобы в поле зрения милиции не попал загадочный особняк и его обитатели. Участок-то на самом деле не твой, Валентин Сергеевич, а соседний! В соседнем районе. Видишь ли, нет тормозного следа. Он, злодей, даже и не попытался избежать столкновения. Да попытался, и еще как! Хорошо, что скрылся с места, где был совершен наезд. Повезло. Значит, будет прятаться.

Соня, конечно, скажет правду. Но теперь окружающие знают, что в голове у нее все перемешалось. Имя, фамилию, отчество помнит, а где родилась, не помнит. Что был совершен наезд помнит, и что это был черный джип тоже. А место, где это случилось, забыла. Путается, и все тут. Главное, чтобы никто не догадался, где правда, а где ложь. Они так перемешались, что только один человек может отделить зерна от плевел. Именно она, Валерия Алексеевна Летичевская. Богатый урожай она уберет в свои закрома. Не в чужие. Хватит уже. Нагорбатилась на чужого дядю. Пора и о себе позаботиться.

Полдень. В больнице тихо. После того как оперуполномоченный ушел, она стоит у окна, наслаждается тишиной и покоем. Потом на цыпочках подходит к дверям палаты, заглядывает туда. Соня спит. Что ж, на сегодня все. Дело сделано. «А с тобой, милая, мы еще поборемся. За твою память». И она покидает больницу.

— Ну, как Сонечка? Уснула? — заботливо спрашивает на выходе санитарка тетя Тоня. Зарплата у нее мизерная, и даже пятидесятирублевая купюра, сунутая в карман, подарок судьбы. Внукам на конфеты. А старшая сестра Сонечки сделала уже не один такой подарок. Отчего бы тете Тоне не проявить участие?

— Уснула. Вы уж ее не оставляйте. И главное, не обращайте внимания на ее бредни. И на истерики. Чуть что — зовите Анатолия Борисовича. А скоро к Соне придет психиатр.