Сегодня вечером, продолжал Мэлис, Эриксоны, у которых остановились в Аркадии Руперт и Хелен, пригласили английскую и американскую команды на вечеринку в свой дом. Эти слова ввергли и Фэн и Джейка в панику. Джейк страстно желал увидеть Хелен, но не хотел скандала. Дублин оказался сплошным кошмаром, из-за постоянных тревлг, подозревает ли что-нибудь Руперт. Он не хотел, чтобы Лос Анжелес стал повторением этого.

Фэн, уже пятьдесят раз принявшей душ, никак не удавалось накраситься. Она так тряслась, что не могла подкрасить ресницы и попадала в веко. От помады она вообще отказалась. С бледно-розовой рубашкой она надела новые мешковатые розовые в полоску хлопчатобумажные брюки в стиле Энди Панды.

Гризел, обменивающаяся все более горячими взглядами с живущим по соседству велосипедистом, отказалась идти на вечеринку, сказав, она все еще не акклиматизировалась. К счастью, пару раз ограничив себя поездкой в автобусе без кондиционера, Мэлис нанял машину, чтобы отвезти команду. Так как дом Эриксонов располагался всего в пяти минутах от конюшен, они решили по дороге на пикник проверить лошадей. Тени пальм уже испещрили полосами дорогу, но было все еще мучительно жарко. Даже Дездемона выглядела вялой.

«Вероятно, все еще страдает от слабости после поездки,» успокаивающе сказал Мэлис.

Возможно, Дино тоже еще полностью не акклиматизировался, подумала Фэн, и не захочет пойти на вечеринку. Но в следующую минуту она увидела проходящего мимо в темных очках Керола Кеннеди, так что, по крайней мере, уже должен был приехать. Спрятавшись в дальнем конце стойла Дездемоны, она с неистовством посмотрела на свое лицо в зеркало.

На улице она встретила Руперта, который потянул спереди за резинку ее объемистых хлопчатобумажных брюк, заглянув внутрь и спросив, «перестала ли она надевать обноски Тори,» что ничуть не увеличило ее уверенности в себе.

«Пойдем,» сказал он. «Мэлис уже закусил удила и собирается выезжать. Но ему не удастся пообедать до самой полуночи, Сюзи Эриксон такая неорганизованная.»

Когда она дошла до нанятой Мэлисом машины, Фэн сказала: «А вон Мэри Джо.»

На Мери Джо была белая рубашка с надписью «Кэрола Кеннеди в президенты,» сделанная спереди большими синими буквами. «Подождите,» окликнула она их. Когда она подошла поближе, они увидели, что у нее заплаканные глаза и она расстроена.

«Мое дорогое дитя,» озабоченно сказал Мэлис. «В чем дело?»

«Это из-за Дино,» всхлипнула она.

«Что с ним случилось,» в ужасе сказала Фэн.

«Мэнни валял дурака в самолете. Они думают, что у него, наверное, что-то очень сильно болело. Это был самолет Дино. Он его вел. Он хотел приземлиться в пустыне, но вез не только своих, а и лошадей Кэрол, и в этом случае многие из них могли погибнуть, местность была такая гористая, поэтому ему пришлось пристрелить Мэнни.»

«Господи,» сказал испуганный Руперт. «Они, наверное, могли сделать ему укол успокоительного?»

«Они пытались. Это ничуть не помогло.»

«А где теперь Дино?» спросил Мэлис.

«Выгрузил двух лошадей Кэрола и потом самолетом повез тело Мэнни домой.»

«На ком он теперь будет ездить?» спросил совершенно растроившийся Джейк.

«Ни на ком,» всхлипнула Мери Джо. «Поэтому-то все так ужасно. Мэнни был нашей звездной лошадью, совершенно верно, но в действительности он был единственной лошадью Дино. Его отец болел и запустил дела на конюшне.»

«Вернется ли он вообще на игры?» прошептала Фэн.

«Он сказал Кэролу, что не сможет присутствовать на них, особенно после всех этих долгих лет тяжелого труда. И он просто обожал Мэнни. Я только что пробовала позвонить ему домой, но его мать сказала, что он слишком расстроен, чтобы с кем-нибудь разговаривать.»

«Он, конечно же, может ездить на чьей-нибудь лошади?» сказал Руперт. «Он действительно ваш лучший наездник.»

Мэри Джо позволила себе слегка улыбнуться.

«Спасибо,» сказала она.

«Ну, почти,» сказал Руперт.

«Дино не сможеть поступить так ни с кем – забрать лошадь, особенно сейчас, зная как много труда в нее вложено.»

«Это кажется мне ненормальным,» сказал Руперт. «Если бы я был руководителем вашей команды, то посадил бы его на одну из лошадей Кэролла.»

«Я так сожалею,» сказал Мэлис. «Я напишу ему завтра. Это большое горе.»

«Но чрезвычайная удача для нас,» сказал Руперт, в полголоса, когда Мэри Джо отошла достаточно далеко, чтобы сообщить Людвигу и Хансу.

«Это совершенно неуместно,» сказал Мэлис. «Дино безусловно собирался соревноваться за золото.»

«Совершенно верно,» сказал Руперт. «Лучше пойдем и пообедаем.»

«Думаю, что вернусь в деревню,» сказала Фэн высоким безжизненным голосом. «Мне вдруг стало нехорошо. В конце концов, сейчас в Англии четыре часа утра.»

«О, перестань, дорогая,» сказал Руперт. «Пойдем и посмотрим на это изумительное место. У них даже в собачьей конуре есть джакузи. Парочка «Кровавых Мэри» и хороший бифштекс и ты почувствуешь себя как на вершине мира.»

«Честно, меня лихорадит,» сказала ужасно побледневшая Фэн.

«Ты уверена?» сказал Джейк, который, казалось, был ошеломлен известием о Мэнни. «Я пойду с тобой.»

«Не надо, со мной все будет в порядке.»

Вернувшись в Олимпийскую деревню, Фэн пришлось подыматься четыре пролета по лестнице пешком, потому что некоторые спортсмены из Ганы, никогда раньше не видевшие лифта, целыми днями напролет катались вверх-вниз. Несмотря на разговоры о плохом самочувствии, Гризел, слава Богу, в комнате не было. Бросившись на постель, Фэн почувствовала, что Игры потеряли для нее всякое значение. Провалится ли она в следующий понедельник или через неделю в воскресенье, какое это будет иметь значение.

Бедный Дино, продолжала она шептать, ох, бедный, бедный Дино. Ошеломленная, она достала коробку с письменными принадлежностями. Не подходила ни бумага с Дональдом Даком, ни открытка с атлетом, бегущим с Олимпийским факелом. Она вырвала страницу из своего дневника с надписью вверху «Декабрь» – какой-то подходящий зимний день из будущего, когда жизнь больше не будет иметь никакого значения.

«Мой самый дорогой Дино,» писала она, «я только что услышала о Мэнни. Не могу придумать, что сказать, кроме того, что мне очень жаль. Я тоже любила его. Я знаю, что ты сейчас переживаешь. Не могу придумать, что сказать о моем поведении прошлой зимой, кроме того, что я очень сожалею о происшедшем. Искренне тебя люблю, Фэн.»

Снова спустившись по лестнице четыре пролета, она отослала письмо еще до того, чем успела передумать.

Эриксоны жили в красивом доме, построенном в стиле ранчо, когда-то бывшем фермой по выращиванию авокадо, а теперь превращенном в весьма изысканный сад, где каждое дерево оплетали ломоносы, вьюнок и бугенвилии. На заднем плане возвышались горы, покрытые снежными шапками, часто затемненные грозами или дождями, которые лишь изредка портили отличную погоду в долине.

Руперт вошел в дом и поцеловал ее прекрасную хозяйку, с которой когда-то находился в близких отношениях. Она былп одета в мокрое желтое бикини и пила Маргариту.

«Хелен возле бассейна,» сказал Сюзи Эриксон. «Ты не знаешь сколько придет человек, чтобы я могла предупредить Аннунциату?»

«Ну, американская команда не придет,» сказал Руперт. «И наши женщины-наездницы тоже, хотя Гризел едва ли можно назвать женщиной!»

Потом он рассказал Сюзи о Дино. Она расстроилась.

«О, бедный Дино, лопнул наш шанс на золото. Это жестоко, это действительно жестоко.»

«Что?» сказала Хелен, стоя в дверях.

На ней было очень маленькое темно-синие бикини, которое восемь месяцев назад в Кении она, наверное, сочла бы совершенно шокирующим, волосы стягивал на затылке синий крапчатый шарф. Впервые за все время Руперт видел ее загоревшей, загар придавал янтарный оттенок ее глазам и удивительную стройность телу.

«Что ужасно?» сказала она.

«С твоим любовником произошел несчастный случай,» подчеркнуто медленно произнес Руперт.

«Что ты имеешь в виду?» тревожно спросила Хелен. «О чем ты говоришь?» Чтобы удержаться на ногах, она схватилась за ручку двери, костяшки пальцев побелели. К счастью, Руперт отвернулся к подносу с напитками и наливал себе Перье.