Левая пуговка наушника сидела очень туго. Бен вынул ее и начал пристраивать поудобнее, как вдруг услышал не­громкие шаги справа. Вынув из-за пояса пистолет, он лег на землю и быстро, стараясь сделать это беззвучно, заполз под фургон. Через секунду пара ковбойских сапог появи­лась не дальше трех футов от его лица и буквально в дюй­ме от того места, куда он уронил микрофон.

В течение следующих десяти бесконечных секунд дви­гался только большой палец Бена, бесшумно сдвигав­ший предохранитель. Потом сапоги повернулись, чуть не наступив на микрофон, и направились к передней части фургона. Бен, замерев, наблюдал, как они прошли мимо окна и направились к дальней двери. Через секунду тиши­ну разорвали два сильных удара по железу.

—     Винсент, Конни, это я, Билли! — Бен услышал моло­дой звонкий голос.

Дверь «эдвенчера» распахнулась, осветив кусок земли. В тот же момент внутри фургона закричала Сэнди.

—     Помогите! Ради бога, помогите, они хотят убить меня! Я здесь, в клетке! Меня зовут Сэнди, пожалуйста, помоги­те мне! У меня маленький ребенок, ему всего восемь лет!

—     Ох, как она мне надоела своими воплями!

Прямо у Бена над головой послышался звук шагов, по­том крики сразу прекратились. Бену стало нехорошо. Он должен это сделать! Может, просто ворваться в фургон и открыть стрельбу? Придется убить охранника Билли, Вин­сента, Конни и кого-то еще. Убить четверых человек. Но есть ли шанс, что он сможет это? Или лучше подождать?

Сжимая в руке пистолет, Бен медленно, как во сне, вы­лез из-под фургона. Он представил себе, что мог думать и чувствовать тот парень, Лоутонвилл, перед тем как бро­сить гранату в пулеметное гнездо или что он там еще сде­лал, чтобы его наградили посмертно и в его честь назвали дорогу.

Бен поднялся. Если что-то предпринимать, это надо де­лать сейчас, решил он, пока дверь фургона открыта. Мож­но ли остановиться, просто вернуться в свою комнату и позволить им продолжать и дальше творить свои непонят­ные дела с запуганной до ужаса женщиной по имени Сэн­ди? Если же оставить пока все как есть, он сохранит наде­жду раскрыть жуткую тайну «Уайтстоуна». Бен взвесил в руке пистолет и двинулся к задней стене фургона.

—     Эй, Билли, что нового? — внутри фургона раздался еще один голос, совершенно спокойный, будто никаких женских криков и не было.

—     Привет, Пол! Как вы тут?

—     Да ничего, Билли. Сидим вот, в картишки с Винсен­том и Конни играем.

Бен стоял уже около угла фургона. Сейчас надо будет сначала снять охранника, стоявшего в дверях, прикинул он, потом перескочить через его тело и успеть застре­лить трех бандитов раньше, чем они достанут оружие. Есть ли у него шанс? Где-то в глубине души Бен пони­мал, что ответ отрицательный, но остановиться уже не мог.

—     Ты завтра сопровождаешь рейс? — спросил охран­ник.

—     Мы все, вчетвером.

—     А, это ты, Смит? Я тебя и не заметил!

—     Привет, Билли! Как там на улице, все тихо?

Пятеро!

Бен опустил пистолет. Здравый смысл взял верх.

—     Неплохая прогулка вам предстоит — сказал Билли. — Слушай, Винсент, замолви за меня словечко, ладно? На­доело мне что-то здесь службу нести. Тут, если заметил, почти ничего не случается.

—     Я тебя понял! Посмотрим. Сделаю, что смогу. Ну что, играем дальше?

—     Не расслабляйтесь, ребята!

—     Ладно, Билли, увидимся.

Дверь закрылась, изнутри щелкнул замок. Десять минут спустя, все еще не уняв дрожь от осознания того, как близко он подобрался к грани, разделявшей жизнь и смерть, Бен снова был в своей комнате.

В полночь над «оазисом» разразилась гроза, но кончи­лась она так же внезапно, как и началась.

В три часа утра, так и не сумев заснуть, Бен стоял у окна. Вдруг в черноте, окружавшей забор, через всю пустыню до самого, казалось, горизонта, протянулась двойная линия голубых огней, которую нельзя было ни с чем спутать: так освещают взлетно-посадочные полосы. Через пару минут с грохотом, сотрясшим все здание, пролетел самолет. Похоже, Боинг-727 мягко приземлился, пробежал по полосе и остановился у ее дальнего конца.

Униформу Сэта Степански по фигуре Бена успел подо­гнать портной в Фейдимене. Бен достал ее из шкафа, ос­мотрел, смахнул прилипшие ворсинки.

Крокодил попал в сеть.

ГЛАВА 25

Женщинам надо вменить в обязанность за­ниматься... военным делом; соответственным должно быть и использование этих женщин.

Платон, «Государство », кн. V

Дом Анджело.

Имея в активе только эти два слова, Натали долго и безуспешно листала все телефонные справочники, какие смогла найти. Ничего. Она обратилась к портье в своем отеле, и тот первым делом поинтересовался, не ослыша­лась ли она, может, женщина на самом деле сказала «дон Анджело».

—     А что, это что-то меняет? — спросила Натали, заинте­ресовавшись таким вариантом.

—     Нет, — ответил портье.

Ее португальско-английский словарь утверждал, что дом означает «дар», или «одаренный», а также титул, при­близительно соответствующий лорду.

Натали теперь уже была намного меньше уверена в том, что сказала ей на улице та встревоженная женщина в цве­тастом платье, и с тяжелым сердцем поднялась в номер. Она чувствовала себя совершенно разбитой. День выдался тяжелый, да еще эта жара, а кроме того давала себя знать разница во времени. Натали не помнила, чтобы когда-ни- будь ей было так больно и одиноко. Она, спортсменка, ос­талась с одним легким, теперь к тому же поврежденным. Шансов получить трансплантат было мало, и дон или Дом Анджело, даже если она его найдет, вряд ли мог исправить положение.

В эту ночь, чтобы заснуть, ей не потребовалось прибе­гать к помощи ни бразильского виски, ни чего-либо дру­гого, кроме шума кондиционера. Завтра, решила Натали, она снова зайдет в больницу святой Терезы — сначала в офис Глории Дуарте, а потом в хирургическое отделение, в блок интенсивной терапии. Если не повезет ни там, ни там, придется снова идти в полицию.

Дон Анджело... Дом Анджело.

Засыпая, она видела, как названия, переплетаясь друг с другом, образовали бесконечную, как лента Мебиуса [41], чере­ду вопросов. Был ли это чей-то титул? Или просто имя? По­чему та женщина ничего не попыталась объяснить? Может, ей казалось, что доктор Рейес это обязательно поймет?

Но в результате той мимолетной встречи одно Натали поняла четко: в нападении на нее в том переулке и в по­следовавшей затем операции по удалению легкого скры­валось что-то такое, о чем она пока не знала.

Под мерное гудение кондиционера Натали заснула, но дважды за ночь ее посещали до боли знакомые карти­ны — она снова переживала нападение. Ее обманул води­тель такси в аэропорту, в нее стреляли, потом проопери­ровали и удалили легкое. Все это являлось абсолютной правдой, а вот теперь оказалось, что не все...

Заснуть ей все же удалось. Когда она проснулась, было уже почти одиннадцать. Приняв душ и одевшись, Натали отправилась в больницу. Дуарте была где-то на совеща­нии, и ей сказали, что в больнице она сегодня не появится. Из чистого любопытства она спросила секретаршу Дуар­те, говорит ли ей что-нибудь название дон или Дом Анд жело. Та вежливо улыбнулась и посоветовала обратиться к ее боссу, которая знает почти все.

По тому, как развивались события, Натали догадывалась: медсестры, которую она искала, в больнице тоже нет. Она решила подняться на следующий этаж, в хирургическое от­деление, предположив, что если легкое ей удаляли в одной из двадцати операционных этого отделения, то, скорее всего, потом перевезли в палату блока интенсивной терапии.

«Только бы она оказалась здесь, — беззвучно прошеп­тала Натали, проходя через автоматические стеклянные двери. — Только бы она оказалась здесь...»

Она оглядела оживленный коридор отделения, и ее настроение начало падать. Блок интенсивной терапии представлял собой десять стеклянных боксов, начинен­ных сложным современным оборудованием, расположен­ных вокруг центрального поста медсестер, где находилась аппаратура наблюдения за больными. Медленно, как бы беспечно кивая и улыбаясь встречным, Натали прошла по кругу. «Не надо было приходить во время обеда, — поду­мала она, следовало...»