— Куда ты собралась? — Голос доносился из тени, откуда-то из-за спины Аки. Девушка даже не обернулась, только замерла посреди коридора.

— Его не должны били посылать на миссию, — как всегда бесстрастный голос констатирует очевидное.

— Почему же? Он такой же воин как ты или я. Или… Оу, как романтично! — тень стала гуще, разрослась. — Не могу поверить. Неужели он тебе не безразличен? И ты сейчас войдёшь в палату и остановишь эксперимент?

— Это ты. Зачем? Послать его на верную смерть…

Тень дрогнула, послышался смешок.

— Непогрешимая Аки наконец-то допустила ошибку. Я не имею к этому абсолютно никакого отношения. Всего лишь случай. Стечение обстоятельств.

— Ты…

— Ты хочешь сказать, что я лгу? — темнота уже скрыла большую часть коридора, почти вплотную приблизившись к Аки. — Разве я когда-то обманывал тебя?

— Нет, — девушка опустила голову.

— А теперь позволь напомнить тебе твои же слова — если человек слаб и не может выполнять свои прямые функции…

— Его существование не имеет смысла, — подхватила Аки, голоса слились, отозвавшись жутковатым эхом. В тени исчезли ноги девушки. — Повреждения могли привести к непредсказуемым последствиям.

— Если сейчас все прекратить, то он может так и остаться калекой на всю жизнь. Повреждение позвоночника, перебитые ноги… — тьма легла Аки на плечи.

— Или умрёт.

— Или умрёт, — подхватил голос. — Или ты прекратишь эксперимент, сделаешь невозможным получение данных и может умереть кое-кто другой. — Хаш буквально кожей ощутил неприкрытую насмешку.

— Он не должен был идти на миссию, — бесцветным голосом повторила девушка.

— Не он, так кто-нибудь другой. Это не важно. Важно то, что эксперимент продолжается, понимаешь меня? Тебе придётся оставить только одну игрушку, Аки-тян. Решай. Ты остановишь опыт?

В сером больничном коридоре повисла тишина. На свету оставалась лишь лицо и часть тела сестры. Последний раз вспыхнули в глазах икры эмоций, девушка склонила голову…

— Нет. — Ответ прозвучал, и тень полностью накрыла Аки.

— Вот и умница. Я знал, что ты сделаешь правильный выбор.

У Хаша закружилась голова, когда вновь сменилась картинка. На этот раз действие происходило в больничной палате. Отворив дверь и тихо, как умела только она, вошла Аки. Такая, которую рыжий уже привык видеть на тренировках. Застывшее лицо, выражающее лишь тень недовольства. На кровати, весь в бинтах, опутанный проводами сложной медицинской техники, лежал человек.

— Ты… Пришла… — потрескавшиеся губы дрогнули, попытавшись улыбнуться. — Я же поправлюсь? Ты говорила… — говорил он с трудом, но Хаш мгновенно узнал голос того самого парня, которого видел в первом воспоминании. — Мне сказали, что повреждены ноги… Но…

Человек застонал, выгнулся. Из его рта потекла чёрно-серебристая жидкость. Аки достала из кармана блокнот, что-то меланхолично пометила.

— Аки… Аки, скажи мне что-нибудь. Скажи… Что со мной? — парня била крупная дрожь, бинты намокли, но не от крови. Вместо неё была вся та же черно-серебристая жидкость. — Аки!! Это ты сделала? Ты?! Ты сказала, что я поправлюсь… Что всё будет хорошо! И тогда…

Девушка бесстрастно стояла, наклонив голову на бок.

— Останови это! Прошу… — Парень попытался поднять руку, но она едва дёрнулась. В черных глазах виделся неимоверный страх и боль. — Кем я для тебя был? Подопытной крысой? — губы дрожали, слова выходили через раз. — Ответь! Ответь мне!!! Аки! — палату огласил дикий нечеловеческий крик боли. Тело парня выгнулось дугой, пальцы отчаянно заскребли по простыням. С хрустом, похожим на хруст свежего снега под чьими-то ногами, он повернул шею, попытался ещё что-то сказать, но так и застыл с открытым ртом. Остекленевшие глаза испуганно смотрели в пустоту.

Поднеся к своим губам кусок желтоватого пергамента, исчерченного аккуратно выведенными символами, Аки меланхолично проговорила:

— Образец ноль-пять-ноль-семь, реакция отрицательная. Сильные повреждения тела привели к досрочной реакции. Наблюдение завершено. Данные сохранены и запечатаны. — С шипением бумажка исчезла из её пальцев…

Хаш распахнул глаза и лежал, глядя в ночное небо, затянутое тучами. Юноша чувствовал присутствие Ягуро рядом. Чуть склонив голову, он обнаружил гиганта сидящим рядом, на песке. Магистр неторопливо попыхивал трубкой, положив свой меч на колени. На Кэйрана навалилось лёгкое головокружение — как и прошлый раз, после путешествия в прошлое Аки.

— Мастер Шин… — тихо обратился рыжий к своему проводнику.

— У?

— Я хотел спросить… Вы мне показываете некоторые моменты, о которых могла знать только Аки.

— Угу.

— Откуда вы…

— Я обычно записывал воспоминания, не просматривая. Просто… для того, чтобы были. На всякий случай. К тому же у меня свои методы сбора информации.

Прослушав более чем пространное объяснение, Хаш с небольшим усилием сел.

— Мои вы тоже записываете?

Ягуро фыркнул, выпустив облачко белого дыма.

— Малёк, ты мнишь себя слишком важной фигурой. Был бы ты в свои шестнадцать магистром, изобрёл бы ты что-то ценное, открыл новое направление в чародействе — тогда да, я бы подумал о записи твоих грязных мыслишек. Но… Ладно, ты про себя сам всё знаешь.

Рыжий тяжело вздохнул.

— Ну, я пошёл…

Шин разыграл искреннее удивление.

— Куда это ты собрался?

— Домой… На меня эти заплывы в прошлое плохо влияют.

— Сме-е-ешной… — гигант хохотнул. — Сказано же было — покажу всё.

Хаш попытался встать. Получалось плохо — мир упорно отказывался перестать вращаться.

— Мастер Шин, я не уверен…

— Ты, малёк, и не должен быть уверен, — Ягуро навис над Кэйраном. — Сам попросил меня рассказать, помнишь?

— Да, но…

— Никаких но. Шин Ягуро всегда выполняет свои обещания. До последней буквы. Лови.

Хаш всё ещё стоял на четвереньках. Шин обошёл его спереди и снова хлопнул ладонью по лбу. На этот раз голова отозвалась мучительной болью, реальность потекла, как масляные краски под дождём и Кэйран снова перестал быть собой, проваливаясь в темноту.

На этот раз воспоминание пришло по-другому. Хаш не наблюдал сцену со стороны. Вид открывался непосредственно со стороны Шина Ягуро.

Летний вечер. Духота, судя по сладкому липовому запаху в воздухе — август. Магистр шёл размашистой походкой по кварталу Кэйран. Уже начали зажигать фонари, патрули учтиво кланялись гиганту, не задавая вопросов.

Шин направлялся к неприметному двухэтажному зданию, каменному домику, затерявшемуся невдалеке от ворот. Грубая старая кладка, в окнах горит свет. На разные голоса поют цикады. Массивная деревянная дверь распахивается от толчка гиганта без всякого шума. Просторный холл, освещённый несколькими светлячками, небольшая деревянная стойка. За ней — дежурный бакалавр, скучающе перелистывает какую-то книгу. Магистр удостоил его кивком, жестом руки оставил сидеть на месте и прошёл вглубь здания.

Полутёмные коридоры, со стенами, обшитыми деревянными панелями. Почти никого нет. Но Ягуро точно знал, куда направляется.

Хаш поймал себя на мысли, что нет эмоций. В прошлых воспоминаниях, несмотря на роль "наблюдателя" он мог почувствовать отголоски чужих мыслей. Жару и вкус песка на зубах, как на арене. Смущение Аки во время объяснения с любимым. Холод, исходящий от странной тени в больничном коридоре. Шин ревностно заботился о безопасности своего личного пространства.

Ещё одна дверь. Лёгкий скрип, шаг за порог. Комната, представляющая собой помесь личного кабинета и лаборатории. Стол, книжные шкафы. Колбы и реторты, повсюду книги, свитки, бумаги. Металлическая громада вычислителя с прозрачной линзой. Тихое гудение, доносящееся из недр магической машины, голубоватые искры пробегающие по поверхности. Яркий свет заливал каждый уголок. За столом, обхватив голову руками, сидела Аки.

Шин постучал костяшками в распахнутую дверь. Девушка никак не отреагировала. Магистр вздохнул и подошёл вплотную к столу, снова постучал, на этот раз по столешнице.