Я хватаю портфель и думаю об отце. Стою и не двигаюсь. Сердце собирается взорваться в груди, и легкие кричат от боли – нужно задержать дыхание, но я смотрю ему в глаза. Этот портфель только для моего отца и больше ни для кого, никто не заберет его у меня и не попрепятствует доставить его.

  Я стою как дерево.

  Я не сгибаем.

  Я не отдам им портфель.

  В конце концов, он отворачивает от меня глаза и отступает в сторону с досадой на лице.

  - Дерьмо в твоем старом портфеле, - говорит он, тряся головой.

  - Эй, что за этим следует? - кричит маленький человечек из-за барной стойки. В конце концов, он уже не глодает телефонную трубку, но она все еще затиснута между челюстью и плечом. Последнее, что он все-таки хочет знать, что же происходит у него в ресторане.

  - Да, ничего, Лук, -  говорит Пастух и отворачивается от меня, уходя к своей шайке за стол.

  Я выдыхаю, а потом набираю в легкие сладкий воздух. Он обдирает мне их изнутри. Сердце бьется все также напряженно, но удары смягчаются. Я беру портфель и выхожу наружу. Быстро. Не глядя по сторонам.

TAPE OZK007    0215                                         date deleted T-A

Т:            Что произошло? Чем я могу тебе помочь?

                         (пауза 5 секунд)

Т:            Что-то не так? Очевидно, ты расстроен – но в чем дело?

                          (пауза 10 секунд)

Т:            Я не хочу выглядеть бесполезным грубияном, но могу помочь, если ты будешь говорить, если ты объяснишь.

                          (пауза 5 секунд)

Т:            Мой мальчик – два пятьдесят по полуночи. Я сказал, что если ты начнешь, то я буду в твоем расположении в любое время дня и ночи. И это правильно. Вот почему я здесь. Но твое участие также важно. Ты должен помочь мне.

                           (пауза 10 секунд)

Т:            Скажи мне – что не так? Очевидно, что-то неверно. Что? Я могу помочь.

                            (пауза 6 секунд)

А:            Что будет дальше?

Т:             А что ты полагаешь?

А:             Вы знаете, что я полагаю.

Т:             Объясни, пожалуйста.

А:             Пустота. Все в пустоте. Если вы знаете, что они есть, наполните меня ими…

   Он пробудился ото сна, словно вылетел ядром из пушки. Здесь и нигде. И теперь. Комната, кровать, холодный свет луны заполнял комнату. Он был в постели и ощущал холод простыни, но был привязан, изолирован, он существовал в неизвестной стране, в неизвестном мире, и не осознавал, кто он. Он был отрезан и связан во времени. «Кто я? Я – Адам Фермер. Но кто я?» Но Адам Фермер – это только имя и фамилия, слова, урок, который он выучил здесь в холодной комнате, и есть еще одна комната – с вопросами и ответами. Кто был такой Адам Фермер? Он не знал. Его имя могло быть и Кухонная Табуретка, или Подвальные Ступеньки. Адам Фермер был ничем – пустым зевком, исходящим из него и позади него, без постоянного руководства в нем. «Кто я? Адам Фермер». Два слова, и это все. Из него сочился пот – жидкость из его тела. Пижама промокла. Он лежал. Он все лежал, лежал, и иногда к нему подкрадывалась паника. Ему что-то говорили, и паника могла пройти, но только с таблетками и лишь через несколько отчаянных ночей, с уколами. Шприц приносил ему умиротворение.

   Но в тот момент он был ранен, во власти паники, на скомканной простыне. Он плакал, стараясь направить свою душу в разные направления – в прошлое и будущее, но это не срабатывало. Лица проплывали, словно кружась на карусели, и исчезали раньше, чем он смог бы на них сфокусироваться, проваливаясь вниз, проносясь и исчезая.

   Странные звуки наполняли комнату. И он слышал, как его рот сопел, легкие свистели, кости трещали. Его собственные звуки – стон, выходящий из его тела. Он пытался схватить что-нибудь из темноты, что-то иногда ухватывал, но это было ничем. Он был окружен ничем - здесь в постели и здесь в жизни. Что такое жизнь – чья она? Кому она принадлежит?

Т:            Мы уже заполнили немало пустот. Или ты не помнишь?

А:            Не достаточно. Не достаточно.

Т:            Эти мысли не никуда не годятся. Ты сказал что-то в начале. Ты должен расслабиться. Ты должен выйти из паники. Я весь в ужасе, наполняя всю твою пустоту – это пустая трата времени.

А:           Почему я не могу вспомнить? Почему я могу вспомнить многое, но лишь на короткое время?

Т:           Ты думаешь, потому что ты действительно не хочешь вспомнить?

А:           Но я хочу, хочу.

Т:            Пожалуй, одна твоя часть хочет вспомнить, а другая – нет.

А:            Но почему?

Т:            Кто знает?

А:            Это потому, что есть нечто очень страшное, и какая-то часть меня не желает этого знать?

Т:            То, что мы должны изучить. Медленно и тщательно.

                             (пауза 10 секунд)

Т:            Это потом – ты что-нибудь хочешь, чтобы уснуть, успокоиться? Как ты это называешь – паника?

А:            Я устал от пилюль и уколов.

Т:            Возможно это неплохой знак.

А:            Почему у вас так много «возможно» и «может быть», а также «посмотрим»? Вы не можете помочь мне?

Т:             Самое лучшее, это когда ты сам себе помогаешь.

А:             Этого недостаточно.

Т:             Может нам стоит пройти все заново? Еще раз вернуть все, что ты можешь вспомнить? Все пустоты, что уже заполнены?

А:            Нет. Меня не беспокоят те пустоты, что уже заполнены. Только те, что остаются пустыми. Я хочу говорить о них. Что я делаю здесь? Как долго я здесь? Я ненавижу это место. И люди здесь ненавидят меня.

Т:             За что они тебя ненавидят?

А:            Они знают, что я не хочу их. За это.

Т:             Расскажи, как ты можешь знать то, что они ненавидят тебя?

А:            Я это знаю, знаю.

Т:            Но как?

                         (пауза 5 секунд)

А:            Я устал.

Т:             Наступает паника?

А:            Да, я думаю, что смогу спать. Без таблеток.

Т:             Ты можешь взять одну, если желаешь.

А:             Ладно, можно одну.

Т:             Ну, наконец. Мы встретимся снова, разве что на час.

А:             Хорошо. Я уже засыпаю.

Т:             Хорошего сна.

А:             Спасибо.

END TAPE OZK007

    Я только собираюсь сесть на байк и покинуть Карвер c его окрестностями навсегда, как вдруг в конце улицы замечаю телефонную будку. Кладу портфель в корзину и толкаю байк к будке. Пожилая дама смотрит на меня, идущего с велосипедом, и улыбается. Она тоже в шапке, напоминающей мне клумбу с красными цветами. Я улыбаюсь ей в ответ и внезапно чувствую, что счастлив. Я выживу. Карвер и следующий за ним Флеминг, затем Хоуксет и то, что за ним, Белтон-Фолс – очень длинный путь, но это меня не пугает. Я чувствую отрешенность и решительность. Я ушел от ужасов того ресторана и уйду от чего-либо еще. И более того, я поговорю с Эмми, снова услышу ее голос.

   Я тереблю в кармане монету, достаю и опускаю ее в щель аппарата. Голос оператора появляется в трубке. Я называю ему номер и прохожу всю рутину в ожидании результата. Линия отвечает протяжными гудками: «Пожалуйста… дома у Эмми… у нее дома…»

  - Алло, алло, - грубый и безразличный голос – голос горячей линии мистера Герца.

  - Здравствуйте, могу ли я поговорить с Эмми?

  - Кто это?

  - Адам. Адам Фермер. Позовите к телефону Эмми, пожалуйста!