— Вся национальная кухня — блюда местных бедняков, — пожала плечами Полина. — И пицца, и буйабес, и паэлья.
— Здесь на втором этаже есть нормальные столовки, — сказал Федор, выражение его лица стало еще брезгливее. — Пойдем туда.
— Ладно, пойдем, — согласилась Полина, бросив прощальный взгляд на свой овощной ролл.
Впрочем, ей его уже не хотелось. Она была готова согласиться, что суши — это просто отвратительная дань моде.
— Любить суши в наше время — все равно что быть геем — скучно, банально, пошлое мещанство, — с улыбкой заявил Федор, подмигнув Полине.
Она попыталась придумать что-нибудь колкое в ответ, но не смогла. В присутствии Федора на нее находила дурная суетливость. Полина пыталась мгновенно просчитать, какой из возможных вариантов ответа будет наиболее приятен Федору, в результате тормозила и отмалчивалась. Вести с ним беседы у нее получалось только постфактум. Когда они расставались, Полина начинала заново проигрывать в голове все реплики Федора и находила к ним изумительные, тонкие, остроумные ответы. Представляла, что бы он на них ответил, как бы она развила этот разговор — и так далее, далее, далее. С таким, виртуальным, Федором, существовавшим в ее воображении, Полина могла говорить часами, а при беседе с настоящим — от силы выжимала из себя несколько дежурных фраз.
Чартерный ИЛ-86 грузили под завязку и очень долго.
— Занимайте любые свободные места! — кричала покрасневшая от натуги стюардесса.
Кто-то требовал от нее посадить их в бизнес-класс.
— Здесь нет бизнеса! — отбивалась она.
— Как нет! Мы купили, как бизнес! — возмущались в ответ.
— Быть такого не может! — кричала стюардесса. — Здесь бизнеса нет! Его в принципе тут нет, понимаете?! Все претензии к фирме, которая вам его продала!
— Я платил за бизнес, и вы мне должны его обеспечить! — отчаянно возражал красный от гнева отец семейства с толстой золотой цепочкой на шее, напоминающей бульдожий ошейник.
— Ну нету здесь бизнеса! Нету! Вообще нет! — выла в ответ стюардесса. — Проходим! Проходим! Занимаем любые свободные места!
— Девушка, у меня двое маленьких детей! Я специально бизнес взял, потому что с детьми! — вопил от бессилия несчастный лох.
— Мужчина, займите свое место! Любое свободное! Попросите, чтобы вам передние уступили, там свободней!
Полину трясло от нескончаемого хаотичного людского движения вокруг, крика, нервного напряжения, страха и гнева. Федор же совершенно спокойно занял место у окна, надел наушники плеера, вытащил из рюкзака книжку и начал ее читать, как будто вокруг вообще ничего не происходит. Полина сидела рядом с ним в центральном кресле и с замирающим сердцем ждала, кто опустится рядом. Ждать долго не пришлось. Рядом грохнулась огромная потная тетка в цветастом балахоне, с огромными пакетами из tax-free, в которых звенели бутылки.
— Бардак! Черт знает что! Вконец оборзели! Ну ничего, я на них управу найду, — ворчала она. Потом заметила Полину. — Ну как можно билеты без мест продавать? Вообще нас за людей не считают. Деньги получили, и привет. Добирайся как знаешь. Уф! И кондиционера тоже небось нет. Фу! Девушка, вы бы хоть не душились так! И так как селедки в бочке…
Внезапно тетка осеклась и замолчала. Потом съежилась в комочек и пристыженно отвернулась.
Полина сначала не поняла, что произошло, а потом посмотрела на Федора. Тот просто снял наушники своего плеера, закрыл книжку и смотрел на тетку ласково и насмешливо. Мол, ты чего шумишь, мать-земля? Его голубые, яркие, как льдинки, глаза светились. Жесткая щетина отливала золотом в лучах солнца, пробивавшегося сквозь иллюминатор. Федор повернулся к Полине, подмигнул ей, потрепал рукой по голове. Потом снова надел наушники и уткнулся в свою книжку.
Полина глубоко вздохнула и торжествующе расправила плечи. Она королева. Она лучше всех.
Гид Мустафа посмотрел на Полину масляными глазками, но, заметив Федора за ее спиной, мгновенно стушевался и втянул голову в плечи. На лице его отобразились досада, разочарование и неудовлетворенность собой. Полина и раньше замечала, что когда она идет с Федором, то собирает заинтересованных мужских взглядов больше, чем когда идет одна. Когда Полина рядом с Федором, «третий глаз» других мужчин работает в ее пользу.
— Автобус номер семь, на Дахаб, — коротко сообщил гид.
Краткие формальности по получению египетской визы вылились в затяжную свару с гидами, пограничниками и между самими туристами. Неизбежное: «Вас тут не стояло!» — грянуло со всех сторон, отражаясь эхом от сереньких, аскетичных стен аэропорта. Процедура из трех действий — вписать свое имя, номер паспорта и название отеля в регистрационный бланк, купить марку и наклеить ее в паспорт — оказалась непосильной для многих. Опять раздались крики про отвратительный сервис, и начались истерические звонки в российские турагентства. Полина краснела и бледнела. По какой-то неведомой причине ей было стыдно перед Федором за всех этих теток в розовых майках и просторных балахонах, мужиков с красными испитыми лицами, которые никак не могли правильно написать собственное имя английскими буквами, требуя выдать им еще по три бланка.
Усатые египетские пограничники презрительно переглядывались. Гиды спокойно, как санитары в доме скорби, отвечали на вопросы, повторяя одно и то же по сотне раз, заполняя бланки вместо туристов, показывая женщинам с детьми, где туалет, невозмутимо отвечая серьезным мужчинам, что VIP-зала в аэропорте нет и к путевке в пятизвездочный отель пятизвездочного трансфера не прилагается. Трансфер один для всех, потому что колонна автобусов передвигается с вооруженным конвоем. Зачем конвой? Не забивайте себе голову…
У рамки пограничного контроля возникла еще одна заминка, потому как требовалось показать посадочный талон, а некоторые их уже выкинули… Гиды стоически принялись разъяснять недовольным, что о посадочных талонах всех предупреждали в самолете. Пограничники сообщили, что туристы из России могут вместо посадочного талона показывать обратный билет.
Наконец часа через два разноцветный, суетливый, бурлящий эмоциями поток отдыхающих покатился к автобусам.
Полина и Федор сразу нашли свой и заняли места.
Федор успел дочитать свою книгу и теперь спокойно глазел по сторонам. За сетчатым забором начиналась пустыня. Вечерело. Небо стало сиреневым. Пейзаж отливал всеми оттенками красного — от бледно-розовых облаков до тяжелых охряных гор.
Примерно через час все расселись по автобусам.
Гид вдруг начал производить перекличку.
Мгновенно выяснилось, что человек пять сидят не в том автобусе. Заминка еще на двадцать минут, с суетливыми перебежками в нужный им автобус, поиском других пяти, которые тоже не в своем автобусе, открытие багажника, извлечение своих вещей, сопровождающееся неряшливым выбрасыванием чужих вещей на асфальт и столь же небрежным скидыванием их обратно. Возмущение наблюдающих за этим владельцев вещей…
Федор смотрел поверх всего этого. Вдруг вытянул руку и показал Полине туманную тень где-то на горизонте:
— Смотри, там гора Синай, где Моисей получил скрижали от Бога. Мы должны обязательно туда подняться. Есть легенда: если кто-то встречает рассвет на Синае — ему отпускаются все грехи.
Он посмотрел на Полину спокойно и нежно. Стыд и нервозность, коловшие ее со всех сторон, мгновенно прошли. Ей захотелось положить голову к Федору на плечо и спрятаться от всех. Но она, разумеется, сдержалась.
Они молча ехали чуть больше двух часов. Федор смотрел в окно, на огромное сиреневое небо, усыпанное звездами. Полина вспоминала жуткие кадры из новостей о разбившихся в Египте автобусах, а потом незаметно уснула.
Проснулась она от чудного запаха, внезапно обдавшего ее теплой ласковой волной. Федор склонился над ней и тихо сказал:
— Приехали.
Номер, что они сняли, оказался очень просторным. Две кровати на приличном расстоянии друг от друга. Федор спокойно кинул свой рюкзак на одну из них, вытащил оттуда какой-то сверток и спросил Полину: