Потом я узнала пирамиды Гизы, но только с определенного ракурса – там, где сейчас площадка с блошиным рынком. Только все невероятно изменилось. И проход в пирамиды был не там, и все тогда утопало в зелени. И приезжали мы туда роскошными караванами. Я ехала на специально обученных лошадях – редкость в те времена в пустыне невероятная.

А когда я подошла близко к пирамидам и увидела толпу народа рядом, меня накрыло ледяное бешенство. Какое-то не очень мое. Просто если бы у меня в руках был кинжал, я могла бы не удержаться, начать им размахивать и убивать святотатцев, безумцев, рабов. Я прислушалась – во мне бушевали еще какие-то оскорбительные названия типа «скот» – будто под прикрытием моей психики бушевала чья-то другая.

А чего она орет-то? Чего бесится?

Оказалось, что к пирамидам могли подойти только фараоны и жрецы. Самые их ближайшие слуги и охранники не могли даже помыслить о том, чтобы и подойти ближе какого-то расстояния – кажется, даже тень от пирамиды не могла попасть на этих нечистых (не в мусульманском понимании, а в фараоновском – недоделанные, рабы, раса пресмыкающихся).

Для всех же остальных – крестьян, ремесленников, обслуги – существовала черта на расстоянии нескольких километров от пирамид, переступивший которую умирал как бы автоматически… по воле Богов. Чаще всего конечно от рук охраны, но все уже так много веков верили в то, что это гнев Высших, что никто даже и не пытался приближаться к пирамидам, просто такой идеи возникнуть не могло, как не полезет разумное животное к предмету с резким химическим запахом.

А тут не пойми кто лезет на пирамиды и даже – Чудовищно! Непостижимо! – внутрь самих пирамид [8] .

Я с трудом сдерживала этот натиск совершенно чуждых мне эмоций.

И одновременно наслаждалась, уж больно необычные это ощущения – делить свою голову с кем-то еще. Вечером в номере я смогла за несколько «ныряний» более-менее внятно раскопать историю.

В Древнем Египте жил Фараон, выбирал себе жен, ссорился с соседями. Развлекался, как умел. Однажды он выбрал дочь жреца и провозгласил Царицей Египта, живой богиней Исидой на земле, как и положено по традиции(прошу заметить – не воплощением, не посланницей, как будет в других культурах, а именно самой ИСИДОЙ).

Мне позволялось все.

Народ считал фараонов бессмертными богами, фараоны же прекрасно понимали (как сказал бы человек моей профессии) необходимость грамотного промоушена. Это было Среднее царство, когда знания уже утеряны даже жрецами – осталось только повторение ритуалов, которое еще давало нужные результаты. Но уже никто не мог объяснить – почему так.

А уж тем более фараоны – они вообще уже питались только славой и памятью великих древних. Мой муж, постигший и политику, и этику, и религию, но так и не постигший Бога, ни в чем никогда не был уверен. Его эмоции спали и когда он повелевал, и когда возлежал с рабынями. Не живой и не мертвый, он все знал, но ничем не интересовался. Он был точной копией фараонов великой древности, мастерской копией – но только копией. И это он тоже знал. А она, как провинциальная покорительница столицы, третья дочь не самого заметного жреца, его очень живила. Может быть, просто была молода.

Я – дочь жреца, и потому получила подготовку в храме. Далеко не полную, только «нужные» куски – как нравится мужчине, любовная магия и прочий набор совершенно необходимых в жизни глупостей. Вместо мудрости, величия, безмятежности и одиночества тех, кто действительно постиг. Впрочем, ее это, похоже, не беспокоило. Насколько я могу судить, ему была нужна ее красота и ее непреклонная вера в свое право получать все. Так кошка требует рыбки у любимой хозяйки – дай, потому что я твоя любимица.

Фараон позволял царице действительно все. Любые ткани и украшения, редчайшие животные со всего света. Бесконечные юноши для услаждения, каждый из которых мог получить награду, а мог быть казнен, смотря по настроению. Впрочем, у него тоже было что-то вроде гарема. Точнее, он мог пригласить к себе любую из женщин дворца, и это считалось великой честью. Никак иначе – Бог заметил человека, кто же подумает отказать Богу! Такого понятия как измена просто не существовало. Задача простых смертных – услаждать Богов на земле. Боги не могут ревновать к полуживотным, каким-то там людям.

Она была вспыльчива, гневлива и отходчива – как балованный ребенок. Но отнюдь не глупа, и знала, что без красоты она правителю будет не нужна. И потому, как современные девушки, очень рано начала заниматься своей внешностью, «спасать молодость».

Мне трудно понять ее характер. Она не была ни злой, ни безжалостной. Царица была, что называется, функциональной. Лучше всего это качество описывает ее поведение со старушками. Ведуний и колдунов свозили к ней отовсюду. Они жили у нее во дворце в почете, делали для нее снадобья и эликсиры для сохранения вечной красоты и вечной молодости. Она никогда не спешила и подчинялась всем условиям знахаря – доставляла ему редкие травы, давала растопить золото и растолочь редчайшие камни, терпела клубы зловонного пара прямо возле своего холеного носика.

Когда эликсир был готов, она задавала вопрос – почему же ты тогда не так молода и красива, раз владеешь этим рецептом? Вне зависимости от ответа она обычно просила самого знахаря выпить эту штуку и спрашивала, когда питье проявит себя полностью. И когда знахарка говорила – вот сейчас или через год – эликсир бессмертия действует, она просто доставала свой серебряный ножик в форме рыбки и лично убивала ведуна. Логично ожидая, что эликсир не даст ему умереть. Почему-то умирали все. Она вздыхала и требовала привести к ней следующего – за деньги или под угрозой мучительной смерти, ей было все равно.

С некоторых пор, как только я вижу бизнес-вумен, которая хочет добиться результата любой ценой, я вспоминают жену фараона шеститысячелетней давности.

Ведь ничего не меняется! Ей надо было быть прекрасной. Некоторым надо получить заказ, победить конкурента, купить квартиру, увести мужа у подруги. У той меня просто был другой масштаб.

Так оба фараона по-своему искали смысл жизни и великие знания о мире.

И она нашла, правда, это стало ее проклятием на все последующие десятилетия.

Я так и не поняла, почему, когда и где, но она заприметила красавца-юношу. Он стал единственным, кто говорил ей о Любви – не о том, что она прекрасна и божественна. А о том, что такое Любовь.

Царица смеялась. Над ним. И просто смеялась с ним. Ей было приятно общество этого человека. Для фараонов все люди – это недоделки, куклы, ошибка богов. Но его она слушала и прогоняла других юношей для утех. Не всегда, но временами она даже прислушивалась к его речам. И удивлялась – чего ради он все это ей лепечет. Фараоны выше этого. Боги холодны, инертны и не опускаются до дурацких человеческих идей. И в храме ее учили безмятежности и внутреннему безмолвию. Этим она и «держала» мужа – она была с ним и одновременно в вечности, нигде. Впрочем, в храме ее явно не доучили. Потому что неподвижное многочасовое сидение перед толпой во время праздников было ее наказанием и платой за роскошную жизнь. Толпу она презирала и больше всего мечтала их уничтожить. Ну как бы это точнее описать. Вы бы пытались заслужить уважение мух? А ради них оставаться в неподвижной позе в течение утра и дня – на африканском убийственном солнце, в тяжелейших одеждах, покрытых золотыми пластинами. Но тут Фараон был неумолим. Народ должен видеть своих Богов. Богу проще молиться, когда ты видел его своими глазами. В том, чтобы следовать рутинным тысячелетним обычаям, правитель был непреклонен. И она, конечно, сидела.

А еще два раза в год должна была проводить церемонии в храме. Являясь САМОЙ ИЗИДОЙ, она весной и осенью участвовала в каком-то сложном ритуале. Суть его заключалась в том, что она лично должна была принести жертвы человеческой кровью для своей богини. Иначе Великая разгневается, Нил перестанет разливаться, и наступит голод.