— Остановись! — твердо проронил Гладышев.

Ей очень хотелось поставить еще, самый последний разочек, но неожиданно для себя она подчинилась.

В номер (уже за полночь) она вернулась такая счастливая, словно всем своим видом хотела опровергнуть поговорку: не в деньгах счастье. Николай — этот джентльмен до мозга костей — пошел опять первым принимать душ перед сном. Она слышала, как зашумела вода, представила себе, как с его мускулистых плеч соскальзывает рубашка, как обнажается сначала торс, потом ноги, а потом весь он, свободный и сильный, становится под горячие струи воды.

Нет, что-то действительно произошло там — в казино, когда Гладышев пожелал ей удачи. Иначе она никогда бы не сделала того, что сделала.

«Не пора ли вплотную заняться пикантной приметой?! Сейчас мы точно узнаем, есть у него шрам или нет!»

Светлана сбросила с себя туфли, словно змея вылезла из платья, кинула его на кровать. Вслед за платьем на кровать полетели другие детали одежды… Последним сверху спланировал черный кружевной лифчик. Не думая ни о чем, словно на сегодняшнее утро был назначен конец света, она открыла дверь в ванную комнату и решительно шагнула через порог.

Весь следующий день и всю следующую ночь они провели в кровати под балдахином, не размыкая объятий, словно понимая, что ничего подобного по возвращению в Питер уже быть не может, словно стремясь пресытиться друг другом, отравиться, довести до отвращения!

Но слишком мало времени было отпущено на такой сложный процесс. День отъезда они встретили поцелуями, такими же ненасытными, такими же головокружительными, как самый первый из них — под душем. За три часа до отлета они все еще лежали в постели, уговаривая друг друга одуматься, взять себя в руки, подняться, приступить к сборам, — и продолжали лежать.

Положение невольно спас (или невольно все испортил?) Гладышев.

— А мы так и не увидели Русалочку, — сказал он.

Они увидели Русалочку. Заскочили на набережную Лангелинье, наполненную криками чаек, по пути в аэропорт. Чем-то она — Русалочка — действительно напомнила Светлане ее саму. Нет, не лицом, было в ее облике что-то роковое. Такой грустный символ великой, но несчастной любви.

А через полтора часа они уже были в воздухе. Оба задумчиво молчали, словно испытывая чувство неловкости за то, что произошло.

Простились они прямо в аэропорту — на нейтральной территории. Светлана не захотела, чтобы Гладышев подвозил ее.

— Я позвоню? — спросил он.

— Нет, — не глядя ему в глаза, ответила она. — Я сама позвоню.

— Когда?

— Только не дави, пожалуйста… Дай мне немножко прийти в себя.

Он поцеловал ее в щеку и сказал:

— Что бы ни произошло… Запомни! Что бы ни произошло… я люблю тебя.

Проводив Николая взглядом, она долго стояла на месте, пытаясь справиться с волной противоречивых чувств, захлестнувших ее. Из оцепенения ее вывел какой-то вполне прилично одетый мужчина, который подошел к ней и… попросил денег. Не глядя, Света достала первую попавшуюся купюру — мужчина сделал круглые глаза и тут же исчез. И сразу стало легче. И уже не рвалась на части душа. Выплеснувшаяся из берегов река возвращалась в свое привычное русло.

Всю дорогу домой Светлана настраивалась на грандиозный скандал. Конечно, она была виновата перед Балашовым. Он столько для нее сделал. Он так ее любит. А она… Даже не позвонила ему, не предупредила, что уехала по делам на несколько дней.

«Должно быть, поседел да похудел, меня искавши, — невесело подумала Света. — Начнет душить, скажу ему — спасибо!..»

Но встреча оказалась совсем не такой, какой она себе ее представляла.

Артем встретил невесту по-будничному, так, словно они расстались утром и никакого трехдневного отсутствия не было.

— Да, — поцеловав Светлану в щеку, сказал Балашов. — Звонили из редакции… этот твой Велосипед. Интересовался, как там статья. Я разговаривал с ним, сделав огромную фигу. Ты знаешь — действует.

— И ты даже не спросишь, где я пропадала? — в растерянности поинтересовалась она.

— Я знаю где, — спокойно ответил он. — Ты летала в Копенгаген.

— Как! — Света была поражена. — Откуда ты знаешь?!

— Чистая случайность. — Артем вновь поцеловал ее в щеку. — На стоянке, где ты оставила машину, работает мой знакомый. Ты его не узнала, а он тебя узнал и тут же позвонил мне. Сказал, что видел тебя с каким-то типом. И номер его машины продиктовал. Я вспомнил про твоего одноклассника-мента Щербину, позвонил ему. Он дал ориентировку своим… Машину нашли в Пулково -2.Ты в это время уже приземлилась. А вместе с тобой приземлился некто Коля Гладышев… Все просто.

Света не знала, что и сказать в свое оправдание. В голове предательски крутилось: черт попутал… с каждой может случиться… прости… а, собственно, что такого произошло?.. Но Балашов невольно сам пришел ей на помощь.

— Почему ты мне не сказала? — спросил он.

— Что не сказала? — эхом отозвалась она.

— Тот тип… Этот Гладышев… он ведь и есть твой брачный аферист? Так? Я сразу догадался. Ты вышла на него и решила действовать в одиночку. Так?

«Нет, не так!» — хотелось ответить ей. Но она сказала совсем другое:

— Так… Я сомневалась. И сейчас сомневаюсь.

— Ну, я доложу, он лихо работает, твой аферист. На заграницу потратился. Знаешь, что… Я, кажется, понял. Он метит в мужья. Точно. Навел справки о твоем отце. Прикинул, что можно неплохо устроиться, вот и стал выкладываться — изменил не тактику, а стратегию.

— Я тоже так подумала, — поддакнула Света.

— Он к тебе приставал? Господи, о чем я спрашиваю. Конечно, приставал. А ты…

Она бросила на него испепеляющий взгляд.

— Все! Ответ ясен, — поднял Артем руки вверх. — Что это я тебя на пороге держу. Ты давай распаковывайся, а я пойду над чаем поколдую. Усталость как рукой снимет и спать будешь ангелочком.

За чаем разговор продолжился.

— Да, последний анекдот, — вспомнил Артем, с аппетитом доедая четвертый бутерброд. — Тут какой-то псих все названивал. Требовал какую-то Иоланту. Просто достал.

— Это мой последний жених, — призналась Светлана.

— Предупреждать надо… Я уж куда только его ни посыпал. А он все звонит и звонит, наглец. Вот что… Теперь мы будем действовать вместе, — заявил Балашов.

— Что ты имеешь в виду? — делая глоток, как всегда волшебного по вкусу чая, спросила Света.

— Я имею в виду брачного афериста. Надо взять его на пушку и под угрозой сдачи ментам вытянуть из него его историю. А история должна быть прелюбопытная.

— Он не такой простой… Даже если это он, ничего мы от него не услышим. Знаешь… Лучше сразу сдать его органам. Пусть им займется милиция. Есть свидетели… Если его опознают…

— Опознают! Это он! Я уверен! Мы сдадим его милиции. Но сначала я этого афериста выпотрошу.

— Он нам все расскажет в обмен на свободу, а мы его сдадим? Не очень-то этично.

— А ты как хотела его разговорить? Уверен, точно так же! А теперь тебе его жалко! Может быть, между вами…

Светлана не дала ему договорить, довольно резко оборвала:

— Не заставляй меня напоминать тебе каждый раз, что я тебе еще не жена! Или ты передумал на мне жениться?

Балашов извинился и привел последний аргумент:

— Ты журналист или ты не журналист, Светик?!

— Что ты думаешь предпринять? — спросила она.

— Познакомь нас!

Светлана сделала неосторожное движение и смахнула со стола чайную ложку. Та, весело звеня, покатилась по полу.

— Познакомить?! Вас?! И как я тебя ему представлю? — нырнув за ложкой под стол, спросила она.

— Пригласишь его сюда…

— Сюда? Ты меня поражаешь все больше и больше.

— Я вижу, — улыбнулся Балашов. — Пригласишь его сюда. Скажешь, что я твой двоюродный брат, с которым ты вместе росла и мнению которого доверяешь. Это будет выглядеть так, будто ты начала знакомить его с семьей. А уж я знаю, какую наживку насадить на крючок, чтобы он заглотил. Знаю, в какую сторону повести удилище. Я возьму его за жабры… Как план?