В’лэйна я разместила на хорошей стороне, Бэрронса за пределами площадки, теперь займусь Ровеной. С ней задачка будет потруднее. По идее, Ровену я должна засчитать «своей» чуть-ли не автоматически, и могла бы, если выбирать пришлось бы между Невидимыми и Эльфами. Проблема заключалась в том, что вряд-ли Ровена заинтересована в моем благополучии.

В’лэйн и Бэрронс оба желают заполучить меня живой и здоровой, и у них есть возможности помочь мне таковой и оставаться. Насчет Ровены я сильно сомневалась. Если она решит, что есть кто-то другой более подходящий — или тот на кого, в отличие от меня, можно повлиять — хранить святую троицу «Видеть, Служить и Защищать» и владеть моим копьем, даже на знаю насколько далеко она сможет зайти в попытке отобрать его у меня? Если люди отвечают на беспощадную жестокость Эльфов такой же беспощадной жестокостью, то чем тогда мы лучше их? Неужели нам нужно опускаться до их уровня? Мне действительно нужно было подойти к той девушке и убить ее, потому что Эльф вошел в нее, и не попробовать каким-то образом сначала извлечь из нее это существо?

Будут ли мне сегодня ночь снится те, кто погибнет по моей вине, те, кто умрет из-за того, что я позволила девушке уйти?

Думать о Ровены было фигово. Я приписала и выделила запись звездочкой: кто если не она является Великой Повелительницей?

Я продолжила записывать информацию о менее важных игроках. Мэллис — работал на Гроссмейстера и одновременно вел с ним двойную игру. Бэрронс говорит что за месяц моего отсутствия, от него не было ни слуху ни духу. Значит, решила я, поминальная служба по вампиру была всамделишная, он и правда умер. Если бы он пережил то, что с ним сотворили Бэрронс и я, он бы уже давным-давно вернулся к своим поклонникам. Нашел ли Гроссмейстер кем заменить Мэллиса? Короче говоря, одним игроком меньше! Я вычеркнула вампира из игры.

Я решила, что МакКейбы, О’Баннионы и все остальные коллекционеры Эльфийских артефактов не участвуют в игре. Только те, кто лично искал «Синсар Даб» или их наемники заслужили место на игральной доске.

Скорее всего Невидимые в нашем мире лишь пешки. Как оказалось их основная задача это насытить свой извращенный аппетит, следить за людьми и создавать хаос. Они должны создавать взбаламученную обстановку, чтобы Гроссмейстеру было проще обделывать свои личные дела, и когда он, наконец, добьется своей цели, они должны будут служить ему. Даже если и был где-то какой-то особенный Невидимый, важнее остальных, то я пока еще не нашла такого, или вокруг было слишком много тумана скрывающего его от меня.

Зажав ручку в пальцах, задумалась о, невидимых пока, игроках скрывающихся за сценой.

«Королева Видимых», — записала я. — «Судя по информации полученной от В’лэйна она хочет получить «Синсар Даб», но зачем? Книга нужна ей чтобы снова заточить Невидимых? Книга хранила заклинания, которые можно было использовать для управления этими темными созданиями? Что такое эта «Синсар Даб» на самом деле? Я знаю, что это книга черной магии написанная Королем Невидимых, но зачем он ее написал? Зачем она всем так нужна? Может ли быть так, что каждый из игроков желает получить книгу преследуя разные цели? Что за ужасные заклинания и чары, способные развратить любого прикоснувшегося к «Синсар Даб», были записаны на страницах книги? Неужели слова и символы обладают такой мощью? Могут ли какие-то записи на пергаменте сломать в человеке моральные устои? Неужели мы люди такие слабые?»

Я не торопилась отыскать ее. Две встречи с Темной Книгой оба раза отправляли меня в пучину жуткой боли, я теряла сознание и оказывалась слаба как дитя, каждый раз я больше всего на свете хотела никогда не знать и никогда не оказываться замешанной в этой игре.

А где все это время находится сам Король Невидимых?

Является ли он важной фигурой или просто символом не имеющим значение? Если бы у меня пропала моя книжка черной магии, ставлю свою петунию, я бы отправилась искать ее. А он? Почему он не нашел меня? Все остальные ведь нашли. Как вообще у него эта книга смогла пропасть?

От дальнейших домыслов у меня чуть было не началась паранойя — хотя в мире в котором я живу, это, в принципе является вполне нормальное состояние — книга сбежала от него? Что если она лишь приманка на очень длинной удочке? Если так, то зачем все мы рыбачим? Неужели Гроссмейстер сам лишь пешка, и двигает его чья-то темная и невообразимо древняя рука? Неужели игральная доска гораздо больше воображаемого мною размера? Неужели все мы пешки в чем-то гораздо большем чем мы можем знать?

Где-то на игральной доске передвигалась «Синсар Даб». Кто ее двигал? Как именно ее передвигали? И почему?

И что за доброжелательный шутник — вот это я действительно хотела знать — мог создать кого-то типа меня, я могу чувствовать самую опасную из всех артефактов штуку, но стоит мне приблизится к ней и я тут же теряю сознание?

Я заказала еще виски и выпила рюмку, присоединяясь к, много раз виденному в моем баре, ритуалу: выпить, вздрогнуть, вздохнуть.

— Можно присоединиться?

Я подняла голову. Это был тот парень с шотландским акцентом из Департамента по Древним Языкам в Тринити; «Скотти», тот от кого я получила конверт с приглашением на нелегальный аукцион. Как тесен мир. А все вокруг еще говорят, что Дублин это большой город.

Я пожала плечами.

— Конечно, почему бы и нет.

— Ну, спасибо. — сухо произнес он.

Подозреваю, что он не привык слышать такой равнодушный ответ от женщины. Ему примерно столько же лет сколько и его коллеге, парню с мечтательным взором, но на этом их похожесть и заканчивалась. У его коллеги была бархатная кожа, этакий секси мальчик-пока-еще-не-мужчина, «Скотти» же был шире в кости, тело сильнее, во всех его движениях сквозили зрелость и уверенность, словно, даже в его возрасте, он уже многое пережил.

Рост 1,92 или чуть меньше, длинные темные волосы были собранны на затылке в хвост. Золотые тигриные глаза восхищенно смотрели на меня. Эстроген ответил тестостерону — этот мальчик определенно был мужчина — и я выпрямила спину.

— За отличный скотч и прекрасных девушек. — Он чокнулся стаканом с виски с моей пивной кружкой и мы выпили. Я тут же выпила свою третью рюмку: глотаем, поеживаемся и дышим. Холодная пустота в моем желудке, там где я была одинокая и всеми брошенная, начинала наконец-то отогреваться.

Он протянул руку.

— Меня зовут Кристиан.

Мы пожали с ним руки. Моя кисть утонула в его ручище.

— Мак.

Он засмеялся.

— По-моему ты совсем не похожа на Мак.

— Ладно, сдаюсь. Почему все мне это говорят? На кого я похожа?

— Вообще-то Мак, это мужское имя, и ты девушка совсем на мужчину не похожа. Там откуда я родом то как ты представилась звучит примерно как «из клана такого-то» и я все еще жду остального твоего имени.

— Ты из Шотландии.

Он кивнул.

— Из клана Келтар.

Кристиан МакКелтар.

— Красивое имя.

— Спасибо. Я слежу за тобой с того времени как ты зашла сюда. Ты кажешься… опечаленной. И если я не ошибаюсь, это твоя третья рюмка. Когда красивая девушка пьет в одиночестве, это настораживает. У тебя все в порядке?

— Просто тяжелый день. Спасибо что спросил.

Какой же он милый. Очень во время он появился, чтобы напомнить мне о существовании хороших людей в мире. В последнее время мне они не попадались.

— Ты пишешь? — он указал на мой дневник. Я закрыла его как только он сел рядом.

— Я пишу дневник.

— Правда? — он приподнял бровь, в его золотых глазах промелькнул интерес.

Я чуть было не рассмеялась. Не сомневаюсь, он решил что я пишу про симпатичных мальчиков и одежки, про последнее виденное по телеку реалити шоу, в общем, про то что раньше занимало мой мозг. У меня возникло желание дать ему почитать свой дневник, хотя бы одну-две странички, и потом посмотрим захочет ли он и дальше сидеть рядом со мной. И после трех рюмок я была как раз в нужной кондиции для такого поступка.

Я устала врать, устала быть одна и устала от изоляции. Я устала от того, что приходится находится с теми, кому я не могу доверять и от желания доверится тем, с кем я не могу быть, с такими как этот парень к примеру, или его коллега по работе, тот с мечтательным взглядом. Я ужасно изголодалась по нормальности и была ужасно зла, поэтому легко разрушу любую возможность получить желаемое.