Сэм Холланд устало рухнул в кресло «мерседеса».
— Обсуждение приняло немного резкую форму, но ничего полезного никто так и не сказал. Показывать будут на следующей неделе, кажется, в четверг.
— Может, лимонный коктейль с джином поднимет тебе настроение.
— Ничто не поднимет мне настроение лучше лимонного коктейля с джином!
— Мне нужно кое за чем заехать в магазин в Маунт Киско.
— Конечно. Не торопись… Как Кэрол?
— Как и раньше.
— О…
— Ей сейчас, по-моему, кто-то страшно нужен. Какой-нибудь парень типа Дева.
— Она говорила о нем?
— Нет. Но я готова держать пари, что она все равно думает о Деве.
— Со временем обязательно появится другой парень, — уверенно заявил Сэм. — Давай попробуем уговорить ее сегодня вечером съездить в кино. Если она не может получить Дева, может, Пол Ньюмэн сумеет отвлечь ее на пару часов.
— Кэрол не единственная, кого может отвлечь Пол Ньюмэн, — с улыбкой кивнула Филисия.
Парковочная стоянка у магазина была забита машинами. Сэм добровольно вызвался сбегать за стейками, которые заказала Филисия, а она неторопливо кружила вокруг стоянки, ожидая, когда освободится место. Движение было слабым. Впереди какая-то женщина с кучей ребятишек в похожем на цыганский фургоне неудачно попыталась сманеврировать, чтобы въехать в узкое пространство, и Филисия застряла. Она мысленно посылала предупреждающие сигналы расстроенной водительнице фургона, но та все-таки ударила соседнюю машину. На бампере фургона осталась краска, а в коллекции вмятин на крыле добавилось новое приобретение.
И в этот миг Филисия увидела Кэрол.
Девушка стояла в телефонной будке перед «Рексаллом» примерно в сотне футов от нее.
Судя по всему разговор был невеселый. Кэрол угрюмо слушала, выставив вперед подбородок и выгнув спину, как приготовившаяся к драке кошка.
Через несколько секунд девушка нахмурилась и заговорила, проведя пальцами свободной руки по белокурым волосам. Филисии показалось, будто дочь сердито кричит в трубку, а ее лицо исказилось от гнева. Затем Кэрол слегка отвернулась, и Филисия больше не могла видеть ее лица.
Женщина в фургоне наконец уехала в клубах синих выхлопных газов, и Филисия Холланд смогла продвинуться вперед еще на несколько ярдов.
Когда она вновь посмотрела на телефонную будку, Кэрол уже вышла и сердито смотрела по сторонам. Потом надела большие солнцезащитные очки, спрыгнула вниз на пару ступенек и побежала по асфальту с развевающимися волосами. Она намазала губы каким-то кремом против загара, и они сейчас казались неестественно бледными.
Кэрол подбежала к своему синему «корветту», не открывая дверцы, запрыгнула в салон и завела мотор. Затем решительно сдала назад и с ревом умчалась. Одна рука лежала на руле, а вторая — на ручке передач. Каким-то образом ей удавалось находить свободные места в медленно движущемся потоке машин, и она бесстрашно и опрометчиво бросалась в них, не на шутку напугав несколько прохожих. Кэрол еле успела проскочить на зеленый свет и помчалась в северном направлении.
Сэм вернулся раньше, чем ожидала Филисия. Он увидел «мерседес» и торопливо двинулся к машине.
Сначала Филисия хотела рассказать о дочери, но потом решила, что это пустяк, о котором не стоит рассказывать. Что-то ей помешало поделиться с мужем сомнениями. Существовало слишком много странностей, которые она бы хотела объяснить себе, но не могла. Больше всего ей хотелось узнать, с кем дочь только что разговаривала по телефону и кто мог так ее разозлить. Ей не понравилось выражение лица Кэрол, тот яростный гнев, который она на нем увидела. Она никогда не видела Кэрол в таком разъяренном состоянии, и картина сердитой дочери стояла у нее перед глазами почти всю дорогу домой.
Пока Сэм Холланд принимал душ и переодевался, Филисия смешала коктейли и отнесла их на длинное крыльцо. За крыльцом раскинулась элегантная лужайка, поросшая цветущими деревьями и кустами: блестящий белый тополь, вереск обыкновенный, лапчатка, сирень и даже величественное золотистое дождевое дерево. Легкий ветерок шевелил листья на изящных березах, растущих у самого крыльца. Филисия села на любимый плетеный стул и принялась читать одну из регулярных, но сводящих с ума своей бессодержательностью почтовую открытку от Кевина.
Сэм спустился в выцветшем пуловере, рубашке и брюках из плотной ткани. Волосы на затылке были словно в паутине от только что принятого душа. Он остыл, весь излучал хорошее настроение и был очень доволен. Выйдя на крыльцо, Холланд молча бросил ей на колени толстый голубой конверт с эмблемой туристического агентства. Филисия озадаченно посмотрела на мужа и открыла конверт. В нем лежали авиабилеты, реклама отелей и различные варианты передвижения по суше.
— Париж? — удивленно воскликнула Филисия Холланд. — Амстердам?
— И Рим, если захотим. На тот случай, если тебе надоедят Париж с Амстердамом.
— О, Сэм! Когда?..
— Вылет пятого сентября. Путешествие займет четыре недели.
Сэм Холланд договорился в агентстве о гибких условиях. Он купил хороший путеводитель и подробные карты, над которыми они просидели до вечера, выпив по нескольку стаканов лимонного коктейля с джином. В пол шестого Сэм положил стейки на уличный гриль. Через несколько минут в дом вошла Кэрол, громко хлопнув сетчатой дверью. Конец рубашки вылез из брюк. Девушка помахала им рукой и открыла банку коки. Потом сбросила сандалии и присоединилась к матери с отчимом на крыльце. Кэрол рассказала, что ездила в клуб поплавать в бассейне, но вода оказалась такой хлорированной, что у нее покраснели глаза.
— Как здорово пахнут стейки!.. А вы уже хорошо набрались. По какому случаю, интересно бы знать?
Филисия с радостно горящими глазами рассказала дочери о поездке в Европу. Кэрол звонко расцеловала их обоих и ушла, свистом позвав Риггса, который играл на берегу пруда с черепахой. Пес переворачивал беднягу то на спину, то на живот. Филисия проводила дочь взглядом. Она выпила еще не настолько много, чтобы не заметить хорошего настроения Кэрол, но не могла забыть и другое лицо, лицо дикарки, искаженное гневом. Филисия Холланд нахмурилась, но тут же решила не позволять неприятным мыслям портить себе праздничный вечер и занялась приготовлением салата. Несмотря на горячие протесты жены Сэм схватил ее полупустой стакан и скрылся в столовой. Через минуту он вернулся со свежим коктейлем. Филисия покачала головой в притворном ужасе, а про себя подумала, что давно не чувствовала себя такой счастливой.
Сэм, Филисия и Кэрол жадно проглотили стейки и съели картошку, залитую расплавленным сыром и приправленную крошечными креветками. Они много смеялись в столовой, освещенной лучами заходящего солнца. Раз Кэрол рассмеялась так весело, что Филисия радостно посмотрела на дочь. Филисия почти все время находилась на седьмом небе от счастья и не очень внимательно прислушивалась к разговору. Она часто смотрела на Сэма, понимала, что глупо улыбается, но никак не могла прогнать с лица эту улыбку.
— Может, еще стейк? — спросила Филисия у Кэрол, но та похлопала по животу и притворно застонала.
— Нет, спасибо… О, чуть не забыла. У меня есть новости.
— Какие, дорогая?
— В Беркли я познакомилась с двумя ребятами. Сегодня я разговаривала с ними по телефону. Они приезжают на Восток для… я точно не знаю… участия во встрече. Какая-то координация усилий по подготовке демонстраций во время чикагской конвенции. Ее будут называть Фестивалем в Чикаго. У ребят было утомительное путешествие, и они поинтересовались, не смогла бы я приютить их здесь на несколько дней, прежде чем они отправятся в город.
— Революционеры с пылающими глазами? — весело пошутил Сэм Холланд.
— Они не революционеры, а скорее уравнители. О них ходят слухи, будто время от времени они даже бреются и носят туфли. И в довершение ко всему, Сэм, они почитатели твоего таланта.
— Ну тогда пусть приезжают.
— Места всем хватит, — пробормотала Филисия. — Когда, по-твоему…