— Ладно, я поспрашиваю, глядишь, твой фургон тоже найдется. — Я сгреб деньги. — Эта часть не подлежит возврату, хорошо?

— Найди Тигру Фургон я сам верну.

— Постараюсь, но это не так просто. Тигра долго на одном месте не задерживается.

— Тоже мне новость.

Он порылся в одном из лотков, вытащил лист бумаги, оторвал сверху полоску и вручил ее мне. Это был клочок бланка «Строительной фирмы Х и Б» с адресом, номером телефона и расплывшимся от многократного фотокопирования логотипом в виде маяка внутри двойного круга. Внутри круга можно было разобрать: «Зарегистрированная домостроительная компания».

— Звони в любое время. Если меня не будет на месте, оставь сообщение. В любое время дня и ночи. Скажи ему, что нам нужно поговорить. Про фургон — ни слова.

— Сначала его надо найти, — сказал я.

7

Где, по-вашему, следует искать человека, который нигде не живет, никем не работает и, скорее всего, не желает, чтобы его нашли? Я понятия не имел, но полагал, что знаю того, кто имел.

Я наплел диспетчерам, что, согласившись везти посылку «Строительной фирмы Х и Б» в Сити всего за пятнадцать фунтов, вынужден был доплатить за потраченную горючку из своего кармана. Остальные пятнадцать фунтов — сущая малость, однако налоги платить с них не требовалось и они целиком шли — в чей? правильно, в мой карман.

После обеда я вернулся на Бейкер-стрит («Извини, диспетчерская, у меня что-то рация барахлит. Давай попробуем на другой частоте. По буквам: Ч как…»), чтобы разыскать Кримсона. Даже если он не знает, где Тигра сейчас, именно он свел нас, и по моей логике проблема касалась его тоже. Я всегда терпеть не мог скользкую формулировку пиарщиков «если вы не являетесь частью решения проблемы, вы — часть самой проблемы». Согласно моим жизненным правилам, если человек не искал со мной решения проблемы, это была его личная проблема.

К сожалению, план А сорвался на первом пункте, Кримсона нигде не было видно. Его не было в «Макдоналдсе», не было в «Бургер кинге» через дорогу, он не сидел на мотоцикле за углом на Портер-стрит. Никого из его курьерской команды тоже не было. Наверное, они все были при деле, а я работал не на ту фирму.

Я сообразил, что делаю что-то не так, потому что, хотя Кримсона не было на Портер-стрит, там околачивался Зверь Востока. И это уже второй раз за день. Впору начинать переводить старушек через дорогу; правда, в наши дни они подумают, что их грабят, и полезут в сумочку за баллончиком со слезоточивым газом.

— Привет, Ангел. Опять сачкуешь?

— Ищу кое-кого, — бросил я на ходу, проскальзывая мимо него к «Армстронгу».

— Я тебя по радио слышал, — самодовольно произнес он, снимая шлем. Я раньше не замечал у него в ухе эту серьгу в форме свастики.

— Да ну? Мне некогда. Может заказ появиться.

— Диспетчеры считают, что уже появился.

Я повернулся к нему. Зверь поставил шлем перед собой на бензобак и начал стаскивать перчатки.

— Они думают, что ты калымишь — берешь заказы, а им не говоришь. Просили меня сообщить, если увижу тебя. Я, конечно, не скажу. Не мое собачье дело, чем ты занимаешься, хотя, если идет навар, мне бы немного дензнаков тоже не помешало…

Зверь меня шантажировал! От него я такого не ожидал. На моей шкале он продвинулся на одну отметину вперед. Однако даже до недочеловека ему еще оставался полный оборот стрелки.

— Послушай, э-э… — Я так и не вспомнил, как его зовут. — Навар, возможно,будет, и дензнаки тоже. Больше пока не могу рассказать. Сначала мне надо найти Кримсона, ты его знаешь — парень у конкурентов, у которого…

— Черный ублюдок?

— Ну-у…

— Черный ублюдок с другом-пидором, который двух секунд не может простоять спокойно?

— Да, правильно. Мне…

— Не видел его уже несколько недель. Еще бы столько же не видеть…

— А-а. Ну, в таком случае…

— Конечно, ты можешь спросить у его друга-жопника. Он всегда ошивается у туалетов на Бейкер-стрит со своей голубой бандой, ищет, как срубить монету у сексуально озабоченных папашек.

— Это тот, что не может стоять спокойно?

— Да, он. Я с моими друганами за ним приглядываю. Придет день — мы с ним и его друзьями-гомиками разберемся. Все эти изнасилования в «трубе» — не иначе их дело.

В текущем году в подземке действительно были изнасилованы несколько мужчин. Такое и раньше случалось, просто на этот раз написали в газетах. После сообщений о смертях от СПИДа в мире шоу-бизнеса эта новость еще больше подогрела истерическую гомофобию у Зверя и его друзей. Конечно, Зверю и его друганам никакого особого повода не требовалось, тем не менее происшествия в подземке приобрели статус народного предания. У каждого была наготове своя страшилка про Северную линию. В прошлый раз все точно так же личнознали семью, которая отправилась в отпуск, привязав мертвую бабушку к багажнику на крыше машины.

Зверь посмотрел на меня и принял выражение на моем лице за глубокое почтение. Очевидно, ему не приходилось раньше видеть полное недоумение.

— Он каждый вечер торчит у мужского сортира рядом с пятой платформой. В самый час пик. Есть у него приятель по кличке Стальная Линейка. Этим все сказано.

— Разве? — промямлил я.

— Он — общеизвестный тип, — сказал Зверь. Оказалось, что он умеет произносить и длинные слова. — Еще одна кликуха — Смирновка.

— У кого?

— У Стальной Линейки. У него есть складная стальная линейка, как у строителей. Носит ее на поясе. Встанет рядом с тобой у писсуара и меряет.

— Приснилось тебе это.

Он зыркнул на меня. Я пошел на попятный, проклиная себя в душе за трусость:

— Ты меня, конечно, разводишь.

— Ни фига. Клянусь сердцем матери.

Опять хвастает. Если бы у его мамы было сердце, она бы задушила сыночка еще в колыбели.

— Значит, ты видел этого Линейку с Кримсоном?

Он на некоторое время задумался.

— Не совсем. Я много раз видел, как он смеялся и вертел задом с приятелем Кримсона, педиком этим.

— Выходит, и ты был с ними? Я имею в виду, ты сам был в это время в туалете?

— Я на разведку ходил. Я ж тебе сказал, я с пацанами зайду к ним как-нибудь в субботу вечером и разберусь. Извращенцы херовы. Хочешь бургер?

— Потом. До скорого.

Он пожал плечами, слез с мотоцикла и потопал в «Макдоналдс».

Я посмотрел на сверкающий «кавасаки» Зверя. Интересно, какой будет штраф, если залить в бак кое-что неэтилированное, но явно не бензин?

Да еще прилюдно.

Я остановился на Вигмор-стрит у знакомой бутербродной, оставив «Армстронга» за двойной желтой полосой.

Было только полпервого, а в бутербродной уже предлагали «возврат» за полцены. Большинство бутербродных Вест-Энда в наши дни работали по такой же схеме. Утром посылали мальчишку на велосипеде, скопированном с модели двадцатых годов, на объезд близлежащих офисов. Он брал с собой образцы сэндвичей и салатов, всего по экземпляру, и набирал заказы к одиннадцати часам. Образцы полагалось возвращать на кухню для утилизации, чтобы не злить санитарную инспекцию. Их не разрешали продавать после того, как они побывали среди выхлопных газов и в лапах всякого бухгалтерского быдла. Но для таксистов делали исключение, а деньги — пусть даже половина стоимости — шли мимо кассы.

Я взял лососину с яичницей на поджаренном хлебе и съел бутерброд по дороге в Баркинг к Данкану-Стакантану.

Риск посещения берлоги Данкана оправдывался двумя причинами. Будучи лучшим автомехаником в мире, он имел доступ к прорве машин, и никто лучше Данкана не смог бы подобрать колеса для занятий с Фенеллой. Кроме того, у него работал некто, способный помочь мне в розысках Тигры.

Закоренелый йоркширский сепаратист, Данкан упорно отказывался называть обед ланчем и обедал после полудня. Если после обеда он не уходил в паб, махнув рукой на остаток дня, его можно было застать в мастерской, где он вытворял кошмарные вещи с гордостью и красой наивных лохов.