— Ты просто молодец, — сказала Стефани, и Эмили, хотя и не без затруднений, перестелила постель, на которой лежала мачеха. — Ты обо всем позаботилась.

— У тебя могут отойти воды.

Стефани, несмотря на измождение, тихонько рассмеялась.

— Откуда ты столько всего знаешь?

— Не представляю. Просто знаю, и все. Мама рассказывала мне про роды, когда мы говорили, откуда берутся дети. Она как раз чистила брюссельскую капусту, а я стояла возле раковины, смотрела на нее и думала, что должен быть более простой способ заводить детей. Но такого способа, конечно, нет, — добавила она.

— Да уж, нет.

— У моей матери была только я, но другие люди говорят, что когда роды остаются позади, боль забывается и ты помнишь только, что это было чудесно. Появление младенца, я имею в виду. А когда рожаешь следующего, то вспоминаешь прошлые мучения и думаешь: «Я, наверное, выжила из ума, если опять на это пошла», — только тогда уже поздно. А теперь, если у тебя все в порядке, я пойду позвоню доктору.

На звонок ответила миссис Мередит — она сказала, что доктор на обходе, но она оставит ему сообщение у медсестры, потому что он обязательно проверяет, кто и когда ему звонил.

— Это очень-очень срочно, — сказала Эмили и объяснила, что происходит, а миссис Мередит ответила, что в таком случае попытается сама его разыскать.

— Ты уже звонила в госпиталь, Эмили?

— Да, они выслали «скорую помощь» и акушерку. Мы ждем их с минуты на минуту.

— А миссис Уоттис у вас?

— Нет. Уехала в Фоберн.

— А твой отец?

— Он в Бристоле. Он даже не знает, что у нас происходит. Дома только мы со Стефани.

Возникла секундная пауза.

— Я разыщу врача, — ответила миссис Мередит и дала отбой.

— А теперь, — сказала Эмили, — мы должны связаться с отцом.

— Нет, — отозвалась Стефани. — Мы подождем, пока все закончится. Иначе он впадет в панику, а сделать все равно ничего не сможет. Мы дождемся рождения ребенка, а потом сообщим ему.

Они улыбнулись друг другу — две женщины, которые обе любили одного и того же мужчину и хотели во что бы то ни стало его защитить. В следующее мгновение глаза Стефани расширились, рот приоткрылся, хватая воздух.

— О, Эмили…

— Ничего, — Эмили взяла ее за руку. — Ничего, все хорошо. Я здесь. Я никуда не уйду. Я здесь. Я побуду с тобой.

Пять минут спустя деревенскую тишину разорвал вой сирены. Карета «скорой помощи» с грохотом пронеслась по ухабистому проселку, свернула в ворота и прогремела по подъездной аллее. Эмили едва успела спуститься на первый этаж, а в дверь уже входили два крепких санитара с носилками и акушерка с докторским саквояжем. Она столкнулась с ними в холле.

— Мне кажется, нет времени везти ее в госпиталь.

— Сейчас посмотрим, — сказала медсестра. — Где она?

— Наверху. Первая дверь налево. Я постелила на кровати резиновую простыню и положила чистые полотенца.

— Умница, — коротко похвалила ее акушерка и зашагала вверх по лестнице. Санитары последовали за ней. Почти сразу за «скорой» подъехала еще машина, раздался скрип тормозов, треск гравия и из дверцы пулей выскочил врач.

Доктор Мередит был старым другом Эмили.

— Что случилось? — спросил он.

Она рассказала.

— Значит, роды начались на месяц раньше. Думаю, это из-за жары. — Он позволил себе сдержанно улыбнуться.

— Это плохо, или все будет в порядке?

— Сейчас узнаем, — он направился к лестнице.

— А что мне делать? — спросила Эмили.

Он остановился и обернулся, глядя на нее. На его лице было выражение, которого Эмили никогда раньше не видела. Доктор сказал:

— По-моему, ты и так сделала все, что могла. Твоя мама могла бы тобой гордиться. А сейчас пойди отдохни. Отправляйся в сад, расположись на солнышке. Как только появятся новости, я тебе сообщу.

Твоя мама могла бы тобой гордиться.Она миновала гостиную и вышла через застекленные двери на террасу. Уселась на верхнюю ступеньку небольшой лестницы, спускавшейся на газон. Внезапно на нее навалилась страшная усталость. Эмили обхватила руками колени и уперлась в них подбородком. Твоя мама могла бы тобой гордиться.Она подумала о маме. Странно, но воспоминания не вызывали в ее душе прежней боли. Всепоглощающее желание вернуть мать назад больше не довлело над ней. Она прислушалась к своим ощущениям. Возможно, ты так остро нуждаешься в других людях только тогда, когда никто не нуждается в тебе.

Она все еще сидела там, размышляя над своим открытием, когда полчаса спустя доктор Мередит сошел вниз, разыскивая ее. Она услышала его шаги по плитам террасы и обернулась: доктор как раз проходил через застекленные двери. Он был без пиджака, рукава рубахи закатаны по локоть. Медленно он подошел к Эмили и присел рядом с ней.

— У тебя родилась сестричка, — сказал доктор. — Здоровенькая, весит шесть с половиной фунтов.

— А Стефани?

— Немного устала, но все равно цветет. Образец идеальной матери.

Эмили почувствовала, как ее лицо расплывается в улыбке, но одновременно в горле встал ком, а на глаза навернулись слезы. Доктор Мередит, не говоря ни слова, протянул ей свой белый носовой платок, и Эмили сняла очки, вытерла глаза и высморкалась.

— А папа знает?

— Да. Я только что говорил с ним по телефону. Он сейчас же выезжает домой. Будет тут к полуночи. «Скорая» вернулась в больницу, но акушерка останется у вас до утра.

— А когда мне можно увидеть малышку?

— Прямо сейчас, если хочешь. Но только на минуту.

Эмили встала.

— Очень хочу, — сказала она.

Они вернулись в дом. Наверху акушерка, вся подтянутая, деловитая, протянула Эмили марлевую маску, которую нужно было надеть на лицо.

— На всякий случай, — коротко заметила она. — Все — таки ребенок родился преждевременно, и мы не можем подвергать его никакому риску.

Эмили, ничуть не обидевшись, надела маску. Доктор Мередит провел ее в синюю спальню. Там на просторной кровати, опираясь спиной о подушки, сидела Стефани. А у нее на руках, завернутый в одеяльце, из которого выглядывала только макушка с волосиками того же цвета, что у матери, лежал младенец. Новый человек. Ее сестра.

Эмили наклонилась и щекой прижалась к щеке Стефани. Из-за маски она не могла ее поцеловать, но Стефани поцеловала Эмили. Былая натянутость между ними исчезла. Они больше не смущались в обществе друг друга, и Эмили поняла, что так будет и впредь. Она заглянула в личико ребенка. Потом мечтательно произнесла:

— Она у нас красавица.

— Мы родили ее вместе, — сонным голосом откликнулась Стефани. — Мне кажется, она настолько же твоя, насколько моя.

— Ты действовала как настоящая медсестра, Эмили, — вступила в разговор акушерка. — Даже я не справилась бы лучше.

Стефани сказала:

— Мы теперь семья.

— Ты именно этого хотела?

— Да, больше всего.

Семья. Она изменилась, стала другой, но другое тоже может быть хорошим. Проводив доктора и проследив, как его машина скрылась за поворотом, Эмили не сразу вернулась в дом. Темнело, сад погружался в сумерки, источая сладкий аромат после долгого жаркого дня. На сапфировом небе зажглась первая звездочка. Дивный вечер! Отличный момент для начала новой жизни. Отличный момент, чтобы начать взрослеть.

Эмили почувствовала, что очень устала. Она сняла очки и потерла глаза. Потом задумчиво повертела очки в руках. Возможно, контактные линзы — не такая уж плохая идея. Если Стефани смогла родить ребенка, Эмили уж точно сможет привыкнуть к линзам.

Она попробует. Обязательно попробует — ведь теперь она уже достаточно взрослая.

Гилберт

Просыпаясь, Билл Роулингз ощутил всем телом тепло солнечных лучей, падавших на постель, и от этого душа его преисполнилась дивным ощущением радости и довольства. Мысли его в эту минуту были тоже весьма приятные. Сегодня воскресенье, поэтому на работу идти не нужно. Денек выдался на славу. Рядышком лежит жена: ее теплое нежное тело прижимается к его боку, голова покоится у него на плече. Пожалуй, он один из самых счастливых мужчин в мире.