— Датчики регистрируют изменение плотности поверхности и пространства перед вами. Пять метров прямо по курсу, — голос Андрея в наушниках был бесстрастен.

Правильно, так и надо. Эмоции не должны отвлекать десантников от выполнения задачи.

В их мире — мире, где кислород — это жизнь, которую ты несешь на себе в плоских баллонах, где звуки — это только то, что раздается в твоем шлемофоне, мире, где само понятие «тьма» теряет смысл, эмоциям не было места.

Ян осторожно подошел к провалу. Непроглядная тьма, затаившаяся в разломе мертвого мира, равнодушная, холодная... Не холодная даже, поскольку она никогда не знала тепла — просто мертвая.

Или она только кажется такой?

Сердце забилось чаще — зеленые цифры показателей встроенного в скафандр аналитического комплекса сошли с ума. Мгновение назад они показывали наличие перед ним скопления вещества с плотностью черной дыры, а сейчас говорили о глубине провала в полтора миллиона парсеков.

«И какой идиот додумался заложить возможность показывать такие цифры в этот датчик?» — со спокойным юмором висельника подумал Ян.

— Зарев, отвечай! Ян, черт побери, отвечай! — в тишину его запакованного в скафандр мирка ворвался встревоженный голос Огерда.

— Зарев здесь. Движение штатное. Что ты орешь — я же от тебя в трех... — и Ян осекся.

Крохотная фигурка в таком же как у него тяжелом скафандре едва виднелась на горизонте. Между ними расстилалась равнина, усыпанная желтоватыми, в черных пятнах, плоскими, вытянутыми словно панцири огромных черепах валунами. Над ними дрожало едва заметное марево... Марево?!

Откуда ему взяться здесь — на мертвом, лишенном атмосферы спутнике? Но оно упорно не исчезало, наоборот, становилось все более интенсивным, превращаясь в такие же прозрачные воздушные жгуты, тянущиеся к тяжелому небу, полному таких же желтых, как валуны, туч.

— Огерд, ты понимаешь, где мы? — Ян надеялся, что голос не выдаст охватившей его паники.

— Нет. Но это точно не луна, на которую мы высаживались.

Огерд стоял рядом, на расстоянии вытянутой руки, хотя прошло всего несколько секунд.

— Еще одна хорошая новость — у нас нет связи с кораблем. Во всяком случае, у меня.

Ян несколько раз безуспешно пытался связаться с Андреем, но ответом было абсолютное молчание. В эфире вообще царила тишина. А вот голос Огерда звучал как-то странно. Попроси его объяснить, в чем именно странность, Ян бы не смог подобрать слова. Но как-то иначе должны звучать слова в шлемофоне. Не было характерного плоского звука что ли... Ощущения, что звук прошел через устройства, преобразовавшие его в импульсы и затем снова в звуки.

— Огерд, тебе не кажется странным, что мы с тобой друг друга слышим, а корабль...

— А где мы вообще, ты имеешь представление? Откуда тут небо, тучи, камни эти? — он понял, что повторяется и от этого занервничал еще сильнее. Сделав несколько глубоких вдохов-выдохов, черт с ним, с кислородом, он успокоился, с мрачным удовлетворением отметив, что сделал это раньше, чем медсистема скафандра подняла панику.

— Понятия не имею. Но мы еще живы. Явной угрозы я тоже не вижу. Так что предлагаю действовать по плану.

Ян поднял руку, подтверждая, что все понял. Отстегнув от пояса небольшой контейнер, аккуратно поставил его на поверхность и, нажав на защелки креплений, открыл.

Внутри скрывался передвижной компактный исследовательский комплекс, везде и всюду называемый «копека». Впрочем, кое-кто говорил, что правильное название «копейка», но что значит это слово, якобы привезенное со старой Земли, никто не знал.

Раскрытие контейнера автоматически активировало комплекс, и из сталепластового нутра потекла, разворачиваясь, гибкая серебристая лента с тысячами маленьких ног, способных цепляться за мельчайшие неровности.

— Картинка пошла, — подал голос Огерд.

— И то хлеб, — буркнул в ответ Ян, настраивая картинку, которая сразу же начала транслироваться в левом верхнем углу его виртуального дисплея рядом с информацией системы жизнеобеспечения.

Многоножка прытко рванула к черному провалу, насекомое извиваясь, чуть рыская из стороны в сторону, собирая всю возможную информацию и тут же транслируя ее в банк памяти, оставшийся в контейнере.

И вдруг остановилась. Верхние сегменты поднялись, словно указательный палец, которым человек хочет до чего-то дотронуться, наклонились вперед, и... копека поползла-потекла над провалом, взбираясь все выше.

— Действительно купол. Интересно, зачем им закрыли этот провал?

Ян нахмурился и промолчал. Вызвав на монитор лицевого щитка изображение «пузырей», он направил многоножку туда, где, как ему показалось, мог бы располагаться вход.

Гибкая лента быстро потекла по прозрачной плоскости, забираясь все выше, изгибаясь на вершине купола. И потекла вниз, шевеля многочисленными ножками высоко над поверхностью почвы, отчего казалось, что копека летит. Выглядело это комично и жутковато.

На высоте около трех метров она застыла, снова приподняла верхние сегменты и принялась сканировать пространство вокруг. А затем изогнулась вопросительным знаком, преодолевая какое-то невидимое препятствие. Ян представил себе человека, лежащего на козырьке подъезда и заглядывающего вниз.

Верхние сегменты комплекса исчезли, а за ними и оставшаяся часть туловища втянулась в невидимый вход.

И тут же с мониторов пропали все сигналы.

Исследовательский комплекс просто исчез из физического мира.

Прошло три минуты.

Ян и Огерд продолжали стоять возле опустевшего контейнера, пытаясь связаться хоть с кем-нибудь — с комплексом, с кораблем, получить ответ от Врат, передавая универсальный сигнал разумной жизни на всех возможных волнах.

Мертвый мир не обращал на них внимания.

Многоножка показалась так же быстро и казалась такой же деловитой, как и тогда, когда она пропала из виду.

Снова пошли сигналы, и Ян сразу же отдал комплексу приказ передать всю записанную информацию.

— Огерд, пускаю картинку и тебе, — сказал он и добавил про себя: — Надеюсь, получится.

Желто-черные камни, провал внизу, панорама уходящей вдаль пустоши, изгиб — изображение наплывает, комплекс спускается по куполу.

В объективе оказался коридор, выложенный мягко светящимися медовым светом панелями. Многоножка скользнула на потолок и двинулась вперед.

— Ян, ты показатели атмосферы видишь?

— Этого не может быть, но это есть. Атмосфера земного типа. И притяжение, кстати, тоже куда выше, чем должно быть. Около семи десятых стандартной.

Впереди коридор разделялся на два, и многоножка замерла, выбирая, куда свернуть. Левый рукав светился тем же медовым светом, а вот правый тонул в тенях, освещение там было куда слабее. Именно туда и направился комплекс.

И застыл.

Затем многоножка развернулась и направилась к выходу.

Ян набрал на пульте несколько команд, вызывая отчет о действиях комплекса.

— Огерд — посмотри. Ей скомандовали повернуть. Вот тут записана входящая команда на изменение курса и возвращение к контейнеру.

— Значит ли это, что там внутри кто-то есть? — мысленно Огерд прикидывал, каким вооружением и ресурсами они располагают. Хотя понимал бессмысленность этого занятия.

— Не факт. Возможно, просто автоматы, — неуклюже развел руками Ян.

Он протянул Огерду пульт управления многоножкой:

— Держи. Если через десять минут я не вернусь, посылай копеку. Вдруг что увидишь. А потом... —и Ян замолчал. Что тут можно было сказать? Возвращайся и улетайте все? Куда и зачем?

Поэтому Ян ничего не сказал. Просто пошел туда, где многоножка обнаружила вход в купол.

Контейнер с комплексом он захватил с собой. Хотя и не рассчитывал, что он ему особо пригодится. Но все же это лучше, чем не иметь никаких средств разведки. Тусклая желто-черная гамма окружающего мира нервировала и навевала тоску. Упавшая на невидимый купол скала давила — казалось, как только он шагнет под купол, тот исчезнет, и глыба рухнет, погребая под собой незадачливого доктора Яна Зарева, решившего поиграть в исследователя.