Князь бродил по храму, водя чуть прищуренными глазами по строгим византийским линиям. Как же это случилось, что все вокруг осталось таким же, как на заре его юности, а он сам?… Куда девался тот юноша, который видел все это в первый раз? Его уж нет. Тот, кто осматривает теперь тот же храм, это совсем другой человек. Чувство радости превратилось в смертельную тоску, подобно тому как живой человек превращается в труп. И беспредельной стала тоска, родив неслыханный, потусторонний отзвук, подобный отголоску, отдающемуся под сводом крестильни в Пизе. Куда делись народы с их волей, подвигами и делами? Где царства их и цари? Этот храм стоял так же, как сейчас, когда Мешко Первый вступал на трон. [138]И остался таким же… Этим путем прошли рыцари, направляясь в крестовый поход для освобождения гроба господня. На камнях этого портика Фридрих Барбаросса стоял на коленях у ног папы. [139]Бесчисленные победы венецианского народа над Генуей, Константинополем, Виченцей, Вероной, Беллино, Падуей, Бергамо, Истрией, Далмацией, Мореей, Кандией, Кипром и островом Лемнос, над всем цареградским морем… [140]
– Ты пережил свою Венецию, Святой Марк, – засмеялся князь, с недостойной радостью глядя в мрачную глубь храма. – Французский солдат сорвал с древков твои пурпурные хоругви, которые висели в славе со времен Энрико Дандоло, [141]превратил в обломки крылатого льва…
Взволнованный до глубины души, князь вышел из храма. Невыносимой тяжестью придавила его мысль о французской победе. Он видел в воображении гнилые острова, пустую лагуну, где царил лишь морской прилив. Народ, убегая от дикого нашествия Аттилы, создал тут человеческое поселение. В течение тринадцати веков потомки первых поселенцев вбили в ил миллионы дубовых свай, возвели на них чуть не тридцать тысяч зданий, сорок рынков; привезли с далеких гор тесаный гранит, красный, белый и желтый мрамор, выстлали камнем четыреста каналов, перекинули около пятисот мостов из мрамора. В этом городе выросло множество храмов и дворцов, вознеслась библиотека Сансовино, Прокурации, [142]Кампанилла, дворец дожей и эта базилика. Неутомимые мореплаватели, храбрые солдаты, предприимчивые купцы отовсюду навезли в дар святому Марку множество ценностей. Из Египта, Греции, Византии – колонны из порфира и серпентина, алебастр, вазы, египетские барельефы, резные изделия персов, колонны с таинственными письменами из храма Сабы в Акре. Они дали миру бесчисленное множество художников, вплоть до великого Тициана, были распространителями наук и искусств… И вот в один прекрасный день с материка является в гондоле адъютант французского генерала, один, не обнажая головы, всходит на «исполинские» и «золотые» ступени и проникает в заседание Великого Совета, в зал, откуда слушали свой приговор далекие народы моря, дерзким голосом читает перед лицом дожа и всей Венеции письмо, объявляющее войну, вернее, декларацию об уничтожении их отчизны, которую столько поколений созидало собственными руками.
Через несколько недель золотая книга [143]пылает у подножия древа свободы, дож прячется в свой дом, а патриарх Джованелли присутствует при церемонии уничтожения свода венецианских законов и возносит моления богу…
Выйдя на площадь, князь был сразу окружен толпой назойливых проводников. Они наперебой показывали ему на башню с часами. Он поднял глаза и увидел то, что они так упорно хотели ему показать. На странице книги, которую в течение столетий держал золотой, на голубом поле, лев Венеции, были стерты слова: «Pax tibi, Marce, Evangelista meus» [144]– и высечены другие: «Droits de l'homme et du citoyen». [145]В сотый раз подчеркивая гондольерскую остроту, что вот, наконец, спустя столько лет, золотой лев перевернул одну страницу своей золотой книги, проводники показывали на начатую по приказу «великого генерала» постройку Fabrica nuova, [146]которая должна была замкнуть площадь Святого Марка и объединить в одно целое Прокурации. Там вбивали в канал сваи, воздвигали леса. Князь отогнал толпу проводников, и от набережной Пьяцетты поплыл в гондоле в небольшой отель, куда отослал уже перед тем свои вещи.
В тот же день князь отправился с визитами, чтобы познакомиться с положением дел. Он был связан дальними родственными узами с одной знатной венецианской семьей. Воспользовавшись этим, князь возобновил знакомство, завязавшееся во время первого его приезда с родителями. Он был принят гораздо более радушно, гораздо более сердечно, чем ожидал.
В пловучем городе оставалась еще большая группа французских эмигрантов: они искали здесь не только убежища от отечественной черни, но и старались разжечь страсти венецианских патрициев против Франции, ее правительства, генерала и непобедимой армии. [147]В момент, когда князь Гинтулт прибыл в город, французские эмигранты собирались уезжать во Францию… Парижские сцены повторились на площади Святого Марка и на мосту Риальто. Народ, лишенный прав, в течение пяти столетий, со времен дожа Пьетро Градениго, [148]лишил теперь прав дворянство, и сам, в лице шестидесяти представителей, заседал в зале ди Прегади, [149]и в кедровой, и в палате Совета Десяти, и даже в палате, где заседали Inquisitori di stato. [150]Луиджи Манин [151]после волнений первого и шестнадцатого мая спрятался в укромном доме. Экс-прокуратор [152]Франческо Пезарро, [153]объявленный врагом родины, был изгнан из страны. Народ, правивший под защитой французских штыков, прежде всего особым манифестом открыл тюрьмы, [154]как «Под Свинцовой Крышей», так и «Под Водой», – и уничтожил государственную инквизицию. На всех площадях, в тавернах, кафе и гондолах только и рассказывали, что об узнике, который будто бы просидел в подземелье целых сорок три года. На здании Причиони виднелась теперь надпись: «Варварские тюрьмы аристократического триумвирата уничтожены временным муниципалитетом Венеции в первый год итальянской свободы, 25 мая 1797 года». Град этих подробностей посыпался на приезжего на одном из домашних приемов в палаццо Морозини. Лишенные власти патриции как будто даже похвалялись всем тем, что они рассказывали. События давали им повод для метких острот и изощренных насмешек над чернью, заседающей во дворце, и даже для создания трогательных легенд. Как хохотали все над тайными пунктами, «продиктованными» в Милане 16 мая, особенно над пунктом пятым, который требовал выдачи двадцати лучших картин и пятисот манускриптов! [155]С гордостью и презрением истинных патрициев венецианцы высмеивали алчность республиканцев, которые ни за что ни про что наложили на город шесть миллионов контрибуции, взяли три военных судна и два фрегата с экипажем. Одни с мельчайшими подробностями рассказывали о занятии форта Святого Андрея, Хиоццы, арсенала и наиболее важных пунктов четырьмя тысячами «гарнизона», о захвате флота, об отставке министров и назначении демократов послами при дворах монархов… Другие высмеивали «трактат» об отмене смертной казни, третьи об открытии тюрем, об уничтожении «львиной пасти», [156]совета десяти и трех, об отмене старой конституции, объявлении свободы совести, свободы печати и полной амнистии…
138
МешкоПервый (922–992) – первый исторически достоверный глава (князь) Польского государства. При нем началась христианизация Польши.
139
ФридрихI Барбаросса (1123–1190) – германский император династии Гогенштауфенов. Укрепив свою власть, короновался в 1155 году в Риме императором Священной Римской Империи. Вступил в борьбу с ломбардскими государствами, а главное – с папством, не желавшим усиления светской власти. В 1177 году в Венеции вынужден был признать главенство папской власти.
140
Венеция, аристократическая Венецианская республика, в средние века была одним из сильных и влиятельных европейских государств. Она владела территориями в самой Италии, на Балканском полуострове, на Средиземном море. Основой могущества Венеции была морская торговля на Средиземном море, со странами Востока. В XVIII веке Венеция клонилась уже явственно к экономическому и политическому упадку. Но и в это время владения республики были еще довольно обширны. Руководящая роль в Венеции принадлежала небольшой сравнительно патрицианско-купеческой верхушке. Во главе Венеции стоял пожизненно избираемый правитель (дож). Высший орган управления и контроля сосредоточивался в «Совете десяти» и «Совете трех».
141
Энрико ДандолоГ1108 – 1205) – дож Венеции. При нем республика стала могущественным государством и вместе с французскими крестоносцами дважды покоряла Византию и брала Царьград (1203–1204).
142
Прокурации– дач общественных здания, в которых размещены были учреждения Венецианской республики. Дворец «Старые Прокурации» воздвигнут был в конце XV – начале XVI века; «Новые Прокурации» – в 1584 году. Здания были расположены параллельно и должны были быть соединены Новым сооружением (Fabrica Nuova).
143
«Золотая книга»– список избранных патрицианских фамилий, имевших право участия в управлении Венецией. «Книга» составлена была в 1309 году и пополнялась лишь несколько раз. 4 июня 1797 года «Золотая книга» как символ олигархической системы была торжественно сожжена.
144
«Мир тебе, евангелист мой Марк!» (лат.)
145
«Права человека и гражданина» (франц.). – «Декларация прав человека и гражданина» (1789) – один из первых документов Великой французской революции, декларировавшей буржуазные права и свободы.
146
Нового сооружения (итал.).
147
Отношения между Францией и Венецией, а также события в Венецианской республике развивались весной 1797 года следующим образом. Во время военных действий между Францией и Австрией на итальянском театре военных действий Венеция сохраняла нейтралитет, хотя аристократическая верхушка республики сочувствовала, в общем, Австрии. В свою очередь французские войска мало считались с нейтралитетом Венеции, проходили через материковые владения республики, например через Верону и др. Успехи Франции и приход французских войск на территорию Венецианской республики поощряли рост оппозиции против олигархического правления республики. В марте 1797 года в Бергамо, Брешиа вспыхнули волнения против венецианской олигархии. При известии о неудачах французов в начале апреля 1797 года в Вероне вспыхнуло восстание против французов, и французский гарнизон был там осажден. Французский бриг «Освободитель Италии», преследуемый австрийским кораблем, укрылся в гавани Венеции. Капитан брига лейтенант Лорие и экипаж были убиты. Франция объявила Венеции 3 мая 1797 года войну. В самой Венеции оживились демократические силы. Венецианский сенат подал в отставку, передав власть муниципалитету. 16 мая в город вошли французские войска. Материковые города Венеции подняли восстание против республики, требуя независимости
148
Пьетро Градениго(1249–1311) – дож Венеции, упрочил олигархическое управление: упразднил «Большой Совет», избираемый населением города, ввел «Золотую книгу» и учредил «Совет десяти».
149
Ди Прегади– Совет Приглашенных (сенат).
150
Государственные инквизиторы (итал.)
151
Луиджи Манин(1726–1802) – последний дож Венеции (подал в отставку 12 мая 1797 года), был сторонником соблюдения Венецией нейтралитета.
152
Прокуратор– одна из высших государственных должностей Венецианской республики. Некогда в руках прокураторов сосредоточивалось управление завещательными капиталами и имуществами и контроль над ними.
153
Пезарро Франческо(1740–1799) – венецианский политический деятель, дипломат, писатель.
154
Собственно говоря, это одно тюремное здание, в котором имелся этаж камер, непосредственно под свинцовой крышей, и этаж, расположенный на уровне канала.
155
По договору Бонапарта с Венецией, последняя должна была уплатить 6 млн. франков контрибуции, выдать 10 тыс. ружей, 5 военных кораблей, лучшие картины венецианских мастеров и 500 старых рукописей.
156
«Львиная пасть». – В Венецианской республике так называли ящик, куда опускали доносы, заявления и т. п.