Любое существо, обосновавшееся в этих стремительных водах, должно выработать какой-то способ удерживаться на месте. Личинки мошек, этих беспощадных черных кровососов, зацепляются за камни крохотным кольцом крючков на заднем конце тела, а их безногие червеообразные туловища колышет течение. Иногда какая-то личинка перебирается дальше в речку, изгибаясь, чтобы прикрепиться к другому камешку маленьким присоскам на переднем конце, подтянуть к нему крючки и прочно за него зацепиться. Если маневр этот окончится неудачей и личинка сорвется в воду, ей удается вернуться на прежнее место благодаря тонкой нити, которую она тянула за собой, предварительно приклеив ее к первому камешку. Быстрое течение, хотя и создает трудности, обеспечивает личинок мошки достаточным питанием: пусть съедобных частиц в воде еще мало, проносятся они мимо достаточно часто, и личинкам остается их только хватать, что они и делают с помощью перистых вееров по обе стороны рта. Личинка попеременно пригибает их и забирает добычу в рот волосатыми мандибулами. Прежде чем расправить веер, личинка покрывает его слизью из околоротовых желез, благодаря чему органические частицы не проскальзывают между волосками, а прилипают к ним.

В пресной воде обитают личинки многих видов ручейника. Ниже, в не столь бурных речках и в тихих водах озер, они сооружают себе домики, сплетая чехлики из веточек и склеенных песчинок, а потом медленно ползут по дну, питаясь листьями и водорослями; но здесь, где на растительную пищу рассчитывать не приходится, личинки ручейника стали охотниками и ловят добычу в сети. Один вид плетет своего рода верши, прикрепляя нити к нижней стороне камня. Личинка живет в этом сооружении и хватает проносящихся мимо рачков или личинок других насекомых. Другой вид изготовляет трубкообразную сеть длиной до пяти сантиметров, но с такими мелкими ячейками, что в них застревают совсем уж микроскопические частицы. Обитающая внутри личинка периодически очищает внутреннюю поверхность жесткими щетинками на верхней губе. Личинка третьего вида натягивает между камушками овальную основу из шелковистых нитей, а затем, описывая головой прихотливые восьмерки, сплетает частую сеть. Вся процедура занимает не больше семи-восьми минут. Если большая частица разрывает сеть, личинка тут же производит необходимую починку. Подрастая, становясь сильнее, личинка забирается дальше в реку, строит сети и больше, и грубее — в расчете на добычу покрупнее. С помощью такого рода приспособлений личинки ручейника, а также целый ряд других насекомых — жуков и комаров, поденок и мошек — сумели обосноваться в бешеных горных потоках. И тем самым дали возможность поселиться там более крупным животным.

Прогуливаясь по высокогорной долине в Андах, вы, если вам улыбнется удача, вдруг увидите на камне посреди бушующей речки, седой от пены, пару удивительно красивых уток. У самца белая с черными полосами голова, острый вишнево-красный клюв и серое туловище. У его подруги серая голова, красноватые щеки и грудь. Это ручьевые утки. Контрастность их оперения сохраняется круглый год, а не ограничивается лишь брачным периодом, как у многих других уток. Внезапно одна птица ныряет в воду, исчезая из вида. Повернувшись навстречу течению, упираясь в камень длинным жестким хвостом, цепляясь роговыми шпорцами на локтевых суставах за подходящие выступы, утка шарит между камушками тонким гибким клювом в поисках личинок. Примерно через минуту она выныривает и выбирается на камень передохнуть. На протяжении получаса пара продвигается вверх по течению от одного большого камня к другому, мощно загребая воду широкими перепончатыми лапами, точно оценивая скорость воды на быстринах и в омутках, легко удерживаясь даже на захлестываемых волнами камнях. У каждой пары на реке есть свой участок. Достигнув его верхней границы, утки внезапно предаются на волю течения, с которым только что так мужественно боролись, и в кипящей белой пене уносятся к самому нижнему своему камню. Лишь в редких случаях они покидают воду, ставшую для них родной стихией, и поднимаются в воздух.

Ручьевые утки обитают в верхних долинах Анд повсюду от Чили до Перу. На севере они делят реки с птицей совсем иного происхождения, но удивительно сходной с ними повадками — с оляпкой. Величиной она с дрозда, родственница крапивникам, а живет не только в обеих Америках, но и в горных речках Сибири, на Гималаях и по всей Европе вплоть до Британских островов. Она хватает головастиков, мелких моллюсков, мальков, насекомых на поверхности воды, а также ловко собирает личинок под водой. Приемы подводной охоты у нее, однако, несколько иные. На лапах у оляпки нет перепонок и в отличие от уток выгребать против течения она не в состоянии. Нырнув, оляпка бьет крыльями, пока не достигает дна. А по нему она бегает против течения, удерживая равновесие дробными взмахами крыльев. Голову она опускает, хвост приподнимает, так что течение мешает ей всплыть, прижимая к речному дну. Многие речки на севере ее ареала и в гималайских высокогорных долинах очень холодные, но у оляпки такое густое, такое водонепроницаемое оперение, которое она постоянно смазывает жиром из очень больших желез, что холод ей не страшен.

Горные потоки продолжают разрушительную работу, начатую льдом и морозом ближе к вершине. Пусть в сухое время года от них остаются лишь струйки, журча, бегущие от одной неглубокой заводи к другой, — об их мощи свидетельствуют камни русла, между которыми они блуждают. Ни у одного не найти острых граней, как у отбитых морозом осколков под обрывами вверху. Все они округлены и отполированы. Среди них попадаются многотонные глыбы, нередко в зеленых венцах растений, доказывающих, что они лежат на своем месте многие и многие годы. Но их обточенность неопровержимо свидетельствует, что выпадали годы, когда после сильных дождей речка вздувалась, и ревущая бурая масса воды волокла эти глыбы по своему ложу, а они грохотали, сокрушая на пути все и вся.

Устремляясь вниз с горы, молодые реки перекатываются через каменные завалы, сверкающей пеленой переливаются через крутые бока валунов, клокочут, словно белый крутой кипяток, на быстринах. Если же они родились над обрывистым склоном долины или катят воды по плато, им приходится совершать гигантские прыжки вниз. На юге Венесуэлы одна такая река срывается с края обрыва, сложенного из песчаников, и пролетает по воздуху более километра, образуя самый длинный в мире водопад. Его длина так велика, что большая часть воды не в сезон дождей успевает разлететься тучами брызг, прежде чем достигнет дна долины. Это водопад Анхель.

Все время на долгом, полном событий пути к равнинам речная вода обогащается. Одевающие склоны мхи и пушица, дроки и камыши сбрасывают в реку веточки и листья, так что вода буреет от их гниения. Долгая эрозия, разрушительное воздействие лишайников и других растений превращают минералы в растворимые соединения. Камни, крутившиеся в бесчисленных водоворотах, протаскивавшиеся по бесчисленным быстринам, превращаются в песок и ил, выстилающие речное ложе.

Теперь в реке могут пустить корни самые разнообразные цветковые растения. Однако течение еще очень сильно и постоянно грозит вырвать их и унести. Многие из них снижают эту опасность, обзаведясь подводными листьями, похожими на собранную в кисти бахрому; большие же и широкие листья они несут лишь на надводной части стебля, где они не препятствуют течению. Вода тут много теплее, а потому уже не так насыщена кислородом, как в верховьях, где ее температура близка к нулю. Однако такое обеднение в заметной степени компенсируется растениями, чьи подводные листья выделяют крохотные пузырьки кислорода — побочный продукт их жизнедеятельности.

Теплая, достаточно насыщенная кислородом, богатая питательными веществами вода предлагает разнообразнейший корм рыбам: водоросли и подводные листья растений, личинки насекомых, водные черви и мелкие рачки, а для мальков — тучи микроскопических одноклеточных организмов. К тому же рыбы покрупнее могут хватать и рыбную мелочь. Однако сила течения создает свои трудности и для рыб.