Агния немного смущенно сжала губы, глянула на него из-под ресниц:

— Хочу, — тихо призналась она прерывающимся голосом. — Понимаешь…

— Тогда можешь сказать Михаилу, что я разрешил. Хотя, — остановился Вячеслав, когда Агния все еще ошарашенно смотрела на любимого. — Не надо, я сам скажу, и серьезно с ним побазарю, насчет всего этого. Но если ты хочешь — я не против, — опустив лицо между ее шеей и плечом, Вячеслав, кажется, прикрыл глаза.

Все еще ничего не сказав, Агния молча глянула на бутылку с коньяком: вроде Вячек и выпил мало, бутылка казалась только открытой. Может это вторая? С чего это он вдруг так кардинально изменил свое мнение?

— Вячек? — неуверенно переспросила Агния, чуть отклонившись. Протянула ладонь и погладила мужа по лбу, по щекам, на всякий случай проверяя нормальная ли у него температура. — Ты уверен, что все хорошо?

Он поднял голову и глянул на нее с немного насмешливым превосходством, надавил на ее затылок, заставив теперь Агнию устроиться на его плече:

— Если бы ты могла себе хоть представить, как я тебя люблю, — с нажимом проведя по ее волосам ладонью, вдруг тихо прошептал Вячеслав, целуя ее брови.

Так, что у Агнии мороз по коже прошел. И от признания, которого она не слышала все эти месяцы, хоть и не сомневалась в чувствах любимого. И от этого тона, от выражения глаз Вячека.

— И я тебя очень люблю, ты же знаешь, — почему-то, совсем смутившись, так же тихо ответила она.

— Знаю, малышка, — кивнул Вячеслав, еще раз погладив ее.

Но так улыбнулся… Со всей этой любовью, с нежностью, но будто и некоторым снисхождением. Словно его немного рассмешило сравнение их чувств.

Он не смог объяснить ей, почему сейчас на таком подрыве. И того, почему не может Бусинку из своих рук выпустить, Вячеслав не сумел бы донести. Раз не говорил о подозрениях насчет ее здоровья, то и своего облегчения от того, что все последние анализы были в норме — словами не выговорить. Впрочем, это совсем не мешало ему кайфовать. Собственно, Вячеслав, наверное, никогда не испытывал такого оголтелого подрыва, как тогда, когда Леха ему этим утром перезвонил и сообщил, что все нормально.

Блин, Боруцкому реально заорать от облегчения захотелось. И он даже не сердился, отмахнувшись, когда Леха начал извиняться. Хрен с ними, с непонятками этими. Кто знает? Может и не было ничего, действительно. А может не зря он и себе и Андрюхе на горло наступил, и все это дало свои результаты? Главное, что Бусинка в его руках — здоровая, веселая и невредимая. А со всем остальным он справится, витаминами ее напичкает просто.

— Ты куда так бежала? — еще немного хрипло из-за всего, что давило на грудину изнутри, поинтересовался Вячек, продолжая крепко обнимать свою малышку.

— Я рамки для фотографий купила, — Бусинка просто расплылась в счастливой улыбке. — Хочу посмотреть, какой снимок, в какую вставлять, и развесить на стенах.

— И как ты их развешивать собиралась? — вздернул бровь Вячеслав, слабо представляя себе свою малышку, прыгающую вокруг стен с молотком и гвоздями.

— Ну, я об этом не думала, если честно, — призналась она. — Сначала хотела разобраться с рамками. А потом… Вову попросила бы, наверное. Ты же поздно планировал вернуться.

— Ладно, чего Лысого дергать, пошли, будем разбираться с твоими рамками, раз уж я дома, — готовый сейчас хоть листы в нотной тетради ей переворачивать на радостях, Вячеслав потянул ее на второй этаж, куда Агния и бежала до этого.

Как ни странно, но за эту неделю Агния успела наклацать просто кипу фото, они занимались их размещением чуть ли не до вечера. И когда Вячек немного уже забодался махать молотком, но ясное дело ни слова об этом не сказав, не желая сбивать энтузиазм своей Бусинки, она наконец-то замерла посреди первого этажа. Так, чтоб и лестница просматривалась, и гостиная, и кухня. До его кабинета они со своими фото еще не добрались.

— Здорово, правда? — его малышка закружилась на месте, стараясь рассмотреть все снимки.

Вячек и сам огляделся:

— Стоп. Погоди. — Он нахмурился, повторив ее маневр. Прошелся вдоль стен, которые сам продырявил. И так же хмурясь, повернулся к Агнии. — Я не понял, а че так мало твоих фото?

Собственно, он даже преувеличил: на всех снимках был или сам Вячеслав, или Плюх, или они всей компанией, с Федотом и Лысым. Малышка же имелась лишь на одном снимке, который сделал Федот сразу после того, как подарил этот фотоаппарат, в день венчания. У Бусинки на этом фото еще даже платок на плечах лежал, тот, что Вячеслав безумно долго выбирал, почему-то боясь ее расстроить своим выбором. А сама малышка на этом снимке крепко обнимала Вячеслава за пояс. И он же настолько же сильно держал ее. Типа их свадебное фото.

— Так я же вас фотографировала, — рассмеялась Агния, отмахнувшись от его суровости. — Как бы я там была?

— Не, Бусинка, так дело не пойдет, — Вячеслав еще и губы поджал. — Давай, тащи сюда свою мыльницу, научишь и меня снимать. Чтоб и твоих фотографий было много.

Агния удивилась, но с радостью принялась объяснять ему эту нехитрую науку.

Он занялся коробками, которые привез с квартиры, уже ночью, когда Агния уснула. Почему-то хотелось все расставить и развесить чуть ли не так, как было у них в старом доме. Вот, чтоб малышка встала утром, осмотрелась и…

Но Вячеслав был достаточно умным, чтобы понимать — не вернуть того, что было. Дом не тот, и они уже другие. И пусть он сохранил все ее старые снимки, пусть забрал большую часть украшений и вещей Агнии до того, как спалил прошлый дом — как тогда, до этого года, уже не будет. И все-таки, Вячеславу хотелось как-то «освоить» строение. Чтоб утром малышка почувствовала себя больше дома, чем этим вечером.

За пару часов, на которые доверил охранять Агнию Федоту (кроме остальных охранников), он успел и все вещи перевезти, не так уж много у них пожитков осталось, и с журналистом встретиться. Завтра утром должна была появиться первая статья о Викторе. Хорошо, конечно. Старт дан.

Но даже не о мести думал сейчас Вячеслав. Доставая из коробок одну фотографию Бусинки за другой, он в который раз за эти месяцы, вспоминал каждый момент, каждый из этих дней, всю их жизнь. Но сегодня, возможно потому, что знал — Бусинка спокойно спит в соседней комнате, ему это давалось чуть легче. Было больно, да. Но, по крайней мере, сейчас он не так боялся сойти с ума от этой боли и отчаяния.

Здесь были и фото с выступлений Бусинки, не только домашние снимки. Федот снимал малышку во время каждого концерта, начиная с того, самого первого. Так уж как-то выходило, что атмосфера располагала. Отпустив тогда Агнию, в беседе с Михаилом Вячеслав четко поставил условия, что эта девочка слишком хороша, чтобы выступать у кого-то на разогреве или в пустую мучать свой голос ради оголтелой и пьяной молодежи на попсовых концертах. Михаил, кстати, имел такое же мнение. И тщательно подбирал те мероприятия, на которых Бусинка начинала свои публичные выступления. И публика, нормальная, адекватная публика, может, побольше самого Вячеслава разбирающаяся в одаренности его малышки, оценила молодую певицу. Как-то так повелось, что все концерты Агнии моментально относились в разряд «для ценителей». К тому же, малышка сумела стать индивидуальной, создать какой-то свой стиль, такую атмосферу на своих концертах, за которой люди шли. Даже тогда, когда Михаил через какое-то время нереально взвинтил цены на ее выступления.

Агния не зацикливалась только на тех песнях, которые написал для нее Стас. Она исполняла и известные романсы, и отрывки из опер, и даже некоторые из тех песен, которые пела в его ресторане. Но и откровенный шансон в ее исполнении звучал так, что слушатели аплодировали стоя. Потому что его девочка на каждом концерте выкладывалась на полную, всю душу обнажала в этих песнях.

А Вячеслав потом выхаживал ее по несколько месяцев, трясясь и оберегая, видя, как она утомляется после публичного пения. Заставлял отдыхать, ворчал, ругался, грозился, что больше не позволит… И все равно отпускал. Не мог отказать Бусинке, если она хотела. Да и сам тайком сидя на самых задних рядах во время этих концертов, смотрел на Бусинку, и понимал — это часть ее. И без такого его девочке будет уже не так…