Когда я подошел ближе, она подняла голову, улыбаясь, но через секунду улыбка исчезла.

Тот, кого она ждала, шлялся невесть где, несомненно занятый более важными делами. Хотел бы я знать, какими именно. Я взял моток скотча и помог ей прикрепить картонные щитки, особенно старательно к ногам, которые я так любил. Я не говорил ни слова.

– Знаю я прекрасно, о чем ты думаешь, – заявила она.

Я ничего не ответил. У меня были другие заботы в голове.

Когда настало время тронуться в путь, я решил еще раз обсудить с Вольфом несколько вещей. Например, где встречаться после того, как полиция начнет стрелять, и в какую больницу ехать. Он думал, я шучу, но я совсем не шутил. Я даже ощущал, что меня начинает бить дрожь, потому что знал, на что способны легавые, и не мог не думать о том сюрпризе, который нам приготовили. – Не пожимай плечами, Вольф. Это будет настоящая бойня. Попомни мои слова. Эти парни – извращенцы. Так что, уж пожалуйста, не отмахивайся.

Последние сводки звучали угрожающе. Для любого, у кого еще сохранялся хоть минимум рассудка. От приведенных цифр у меня холодок пробежал по спине: двести тысяч демонстрантов поджидали тридцать тысяч экипированных с головы до ног, как говорится, вооруженных до зубов полицейских.

– И это еще не все, – сказал я в пустоту. – Послушайте меня! Маршрут, который нам навязали, это жуткая мышеловка, вот что я хотел вам сказать. Жарко придется. Послушайте меня внимательно. Не пытайтесь уходить по прилегающим улицам, потому что именно там они вас и ждут. Держитесь вместе, оставайтесь в толпе. Прикрывайте голову. Я же сейчас к услугам тех, кто желает получить дополнительные советы. Не стесняйтесь, задавайте мне вопросы. Воспользуйтесь этой возможностью, ребята! А теперь разрешите пожелать вам удачи. Удачи вам всем!

Вольф первым похлопал меня по спине. Крис смотрела на меня круглыми от изумления глазами. Она так плохо меня знала.

Мэри-Джо

В свое время история с Фрэнком подкосила меня, я на ногах не держалась. Когда я говорю, что не держалась на ногах, то имею в виду, что буквально падала, сползала на пол, если пыталась сделать хоть шаг. Как мешок картошки. Прибегал Фрэнк, но поднять меня он не мог, и я разражалась рыданиями.

Теперь же, после истории с Натаном, мне удалось перейти улицу. Ноги меня не подвели.

Я не знала, что и думать.

Похоже, на этот раз во мне бушевала ярость, а не какие-либо иные чувства.

История с Фрэнком меня едва не убила. Но на него я тогда не испытывала потребности поднять руку (не скажу того же о мебели, особенно когда я выздоравливала). Натану же мне хотелось вцепиться в горло! Разумеется, не на глазах у Фрэнсиса Фенвика или кого-либо из сослуживцев, которые только и ждали подобного спектакля. Нет уж, я не доставлю им такого удовольствия.

Прежде чем тронуться с места, я вытерла уголки глаз, но они были сухие.

Конечно, дышала я с трудом. Огромные темные круги пота выступили у меня под мышками, и я не знала, куда ехала.

Я не сразу сообразила, что припарковалась у его дома. На солнцепеке. Все окна в машине были закрыты, и я варилась там, как рак.

Вдобавок у меня были месячные. Оставили бы меня все в покое…

Так что же я увидела там, наверху?

Любая девица моих габаритов просто вышибла бы дверь плечом, но я аккуратно открыла ее отмычкой, чтобы эта идиотка не сказала, что я не умею себя вести.

Прежде всего, я ощутила тот самый запах жасмина. Который создавал для меня что-то вроде невидимой стены.

Я не была у Натана дома довольно давно, и новый интерьер меня просто поразил. Да, у этой девицы хороший вкус! И средства вполне приличные; я должна была три месяца заниматься тяжелой и опасной работой, чтобы получить столько, сколько ей доставалось за один сеанс фотосъемки, да и просто за то, что у нее красивая задница. Так что я никогда не имела возможности подарить Натану ничего дороже часов, да и те конечно же не «Ролекс».

Я села на кровать и закурила. Нет, все-таки это был удар под дых! Я была очень сильно влюблена в Натана, понятное дело. Но может быть, теперь я была не так глупа, как прежде, может, я чуть-чуть закалилась. Может быть, то, что со мной сотворил Фрэнк, было выше человеческих сил… Не знаю… Когда это случилось, я была так молода. Я выходила замуж словно под хмельком от любви. Нуда ладно. Все-таки простыни, на которых я сидела, огнем жгли мне задницу. И еще этот запах жасмина. Отовсюду! Этот неправдоподобный запах жасмина, который витал здесь, казалось, с незапамятных времен, просто душил меня! Странно, а ведь на духи Крис я никогда так не реагировала.

Ей повезло, этой девице. Она могла разбрасывать свое нижнее белье повсюду, вешать его на спинку стула, не задумываясь, не стыдясь. Ее-то трусы не такие, что впору дойной корове, – я же поспешно засовывала свои в карманы и радовалась, если он ничего не замечал. Да, ей здорово повезло.

Мне вдруг захотелось все здесь переломать и разбить. Но желание немедленно отсюда убраться оказалось гораздо сильнее. Я разглядывала этот интерьер, и у меня под ногами словно образовывалась пропасть. Даже если он с ней и не спит – кстати, это еще вопрос, – все равно это случится рано или поздно, так или иначе. Я встала и пошла на кухню погасить сигарету в раковине. Побрызгала себе в лицо. Кухня вся сияла чистотой, словно ее вылизали. Цветы на столе, аппетитные фрукты в корзине: кисти винограда, перевязанные зеленой ленточкой, груши с капельками красного воска на хвостиках, защищавшего от гниения, какие-то экзотические плоды в папиросной бумаге, яблоки с золотистыми этикеточками. Ну чудо просто! Половые тряпки чистые. Губки – новые. Вообще-то, пожалуй, эта девица была неплохой хозяйкой.

А что, если внезапно столкнуться с ними? Выйти из машины и застукать их, когда они вернутся домой? От таких мыслей я еле пришла в себя и еще судорожно сжимала руль, когда увидела, что они действительно подъехали. Нет, ну что вы на это скажете? Что мне было делать? Выскочить и потребовать объяснений? Сгоряча ринуться в бой? И испить свою чашу до дна?

Я дождалась, пока они войдут в дом, и только тогда тронулась с места.

Самое ужасное в том, что он был достоин девицы такого сорта. Их можно любить или не любить, но мне кажется, таких скорее любят. Она прекрасно выглядела и умела держаться. Я не такая уж законченная дура, чтобы этого не замечать. Она ему подходила. Видеть их вместе было естественно. В порядке вещей.Против этого не попрешь.

Я сама не знала, в каком я состоянии. Чувствовала ли я себя несчастной? О да, можно сказать и так. Окончательно разбитой? Об этом говорить было рано. Существовала некая запретная зона, в которую я еще не осмеливалась заглянуть. Передо мной зияла огромная черная дыра. Но я старалась смотреть в другую сторону.

В разговоре с Дереком я выплеснула всю свою ярость. Мы вышли из парикмахерской и стояли на тротуаре, и его клиентки пялились на меня через витрину, как будто с ними ничего подобного никогда не бывало. Как будто ни одной из них не случалось закатывать истерику из-за того, что ее парень изменил ей. Дерек успокаивал меня. Но мне так было легче. Я ходила взад-вперед и выкладывала все, что накипело. Окликала прохожих и спрашивала, какого черта они сюда прутся. Сделала под козырек типу на «мустанге», который ржал надо мной. В конце концов Дерек крепко меня обнял, и я подумала: «Бог мой, Дерек, давно пора было!»

После этого я зашла в кондитерскую.

Разыскивая Риту на территории кампуса, я наткнулась на девушку, которую собиралась допросить, – правда, я не была уверена, что сейчас подходящий момент. Я заколебалась. Повернулась к ней спиной, прислонившись к дереву, которое словно каким-то чудом оказалось рядом и подарило мне немного тени. Закрыла глаза и досчитала до ста. Это было заколдованное место. Для меня, если подумать, оно оказалось проклятым… Но вообще-то я любила разгадывать загадки.

Когда я открыла глаза, девица все еще была рядом. Блондинка с небольшой грудью, в туфлях на танкетке. Звали ее Элен Грибич. Ее имя назвал мне двумя днями раньше студент-химик, устраивавший у себя вечеринки, где народ пускался во все тяжкие. Между прочим, при участии дочери Бреннена!