Создав на тарелке некий художественный беспорядок, чтобы убедить окружающих в своем хорошем аппетите, я смяла салфетку и собралась выйти из-за стола задолго до окончания праздничного ужина.

Кто-то мягко тронул меня за плечо и, обернувшись, я увидела Монтану.

– Есть минутка? – спокойно спросила она.

Я быстро кивнула, предположив, что Монтана, скорее всего, попросит помочь с уборкой. Честно говоря, я даже обрадовалась, потому что работа не даст мне возможности погрузиться в мысли о прошлом. Праздник без тех, кто вам дорог больше всего на свете, может превратиться в один из самых ужасных дней, и вряд ли вы пожелаете повторить его еще раз… По крайней мере, за себя я ручаюсь.

Я знаю, что выгляжу сейчас в ваших глазах законченной эгоисткой. Оглядываясь назад, вспоминая ранчо, я понимаю, что за многое должна поблагодарить тех, кто меня тогда окружал. Ведь мне подарили уютный дом, пусть временный. Меня любили, обо мне заботились. Я была свободна. И Донита, и Корина, и Амазонки сделали все, чтобы защитить неблагодарного Ангела от любой опасности.

Но при этом я чувствовала себя невероятно, безумно одинокой!

Встав, я вышла за Монтаной. Странно, но вместо того, чтобы направиться к кухне, она проводила меня в одну из комнат, где я еще ни разу ни была. Маленькая лампа на низком столике мягко рассеивала свет. Окно было закрыто ставнями, как часто делают на ранчо для защиты от слепящего аризонского солнца. Матовые белые стены и пушистый бледно-синий ковер на полу успокаивали и расслабляли. Картину довершали книжные полки и пара уютных кресел.

Я как-то сразу влюбилась в эту комнату.

Монтана подошла к столику, взяла трубку радиотелефона и вручила мне, улыбаясь самыми краешками губ. Я с недоумением уставилась на нее: "И что мне с этим делать?"

Улыбка постепенно превратилась в ухмылку: "Ну… обычно люди подносят эту штуку к уху и разговаривают друг с другом".

– Забавно.

Как мне и было рекомендовано, я поднесла "эту штуку" к уху.

– Алло?

– Привет!

У меня вдруг закружилась голова, и я вцепилась в несчастную трубку, как в единственный шанс на спасение.

– Айс? Это ты? Это правда ты?

Я ничего не видела из-за слез, но это неважно. Я только успела заметить, что Монтана вышла, тихо притворив за собой дверь.

– С Днем Благодарения, мой Ангел!

– Это ты! Здравствуй, любимая! Как ты?

– Нормально. A ты?

– Я… – горло на мгновение перехватило. – Я немного разревелась сейчас, ну а в остальном – хорошо.

– Не надо, не плачь, Ангел!

Но слезы потекли еще сильней, стоило мне услышать ее теплый, бархатный голос.

– Айс, ты не думай… это от счастья. Просто я так тоскую без тебя.

– Я тоже очень соскучилась, милый Ангел.

…Звон бьющегося стекла, пьяный мужской смех, какая-то нелепая музыка на мгновение заглушили наш разговор.

– Ты где, Айс?

– В мексиканском баре. "Желтая собака", если верить вывеске, на которой добрая половина букв отсутствует.

– Очаровательно, – усмехнулась я сквозь слезы.

– М-м-м, знаешь, почти высший свет!

Опять зазвенело стекло, пьяный смех стал громче.

– Как… продвигаются дела? – спросила я, невольно ощущая себя нелепым статистом в фильме о Джеймсе Бонде.

– Медленно. Один из "помощничков"-осведомителей дал неверную информацию. – В ее голосе прозвучало нескрываемое отвращение.

– И где сейчас твои "помощнички"?

Она замолчала на секунду, и я представила, как она всматривается в шумное сборище идиотов, собравшихся в баре.

– Текилу пьют.

– Предполагается, что они "помогают" тебе, так?

Айс тихонько фыркнула: "Лучше скажи – стерегут меня".

– Здорово! – это получилось у меня весьма саркастично.

– Пусть. Мне даже спокойней, когда они у меня на глазах.

– Надеюсь, это правда, – вздохнула я.

Мы замолчали. Вы наверное скажете, что глупо вот так молчать в телефонную трубку, но мы были вместе, мы просто были вместе.

– Айс? – спросила я, снова услышав далекий смех.

– М-м?

– Если эти парни настолько отвратительны…

– Еще хуже.

Я хихикнула: "Хорошо. Еще хуже. Но… ты могла бы… ты могла бы этим воспользоваться. Уходи. Скройся от них. Нам не обязательно возвращаться в Канаду. Айс, пустыня огромна. Никто и никогда не нашел бы нас. И… мы…

– Я не сделаю этого, Ангел, – произнесла она очень мягко.

– Но почему?

Неужели мой голос действительно прозвучал так раздраженно?

– Ты знаешь ответ.

– Нет, Айс. Не знаю. Ты можешь стать свободной. У тебя есть шанс, а ты не хочешь им воспользоваться. Почему? Почему нет? Это было бы так легко!

– Как долго?

Ее вопрос поставил меня в тупик.

– Что "как долго"?

– Как долго, Ангел? Как долго нам убегать? Как долго скрываться? Как долго оглядываться, прекрасно понимая, что в один прекрасный день кто-нибудь из наших соседей выдаст нас, и неважно – специально или просто не подумав? Пока Кавалло снова не заявится и не попробует завершить то, что начал однажды? – Айс тяжело вздохнула. – Я не хочу, чтобы ты проходила через это еще раз, Ангел. Я не хочу, чтобы МЫ проходили через это еще раз. Хватит.

– Но…

– Нет, Ангел. Как бы все не повернулось, но закончится это здесь.

Дрожь пробежала у меня по спине, когда я поняла, как окончательно и бесповоротно ее решение.

– Мы больше не убегаем, Ангел, – произнесла она хрипло. – Всё.

Ее своеобразное обещание пробудило во мне отклик. Моя душа поняла и приняла клятву Айс.

– Тебе не придется проходить через это одной, родная, – тихо прошептала я, зная, что она меня слышит. – Не тогда, когда я сижу здесь в безопасности. Это слишком несправедливо.

– Я не одна, Ангел. Теперь я никогда не бываю одинока. Ты живешь в моем сердце. Неужели ты до сих пор этого не поняла?

Бывают ли в вашей жизни моменты, когда вас настолько захлестывает реальность, великолепная, очаровательная, что ваше тело словно цепенеет от величины нахлынувшего чуда? Это происходило со мной. Я уставилась на телефон, как будто у него только что выросли крылья, и он старательно пытается взлететь.

В трубке затрещало. Когда я, наконец, смогла кое-как слепить из отдельных частей какое-то подобие слабо соображающего Ангела и поднести трубку к уху, я услышала незнакомый женский голос, что-то быстро говорящий по-испански. Потом пропало и это. Линия молчала. Глухо.

– Айс?

Тишина.

– Айс? Ты там?

До моего полупарализованного мозга постепенно дошло, что Айс опять исчезла, растворилась, потерялась среди статических помех, пьяного смеха, чужих разговоров, ненужных людей… Я медленно-медленно положила трубку на место, слегка погладив ее дрожащими пальцами. А потом самые кончики моих пальцев потянулись к губам, надеясь удержать навсегда призрачный поцелуй моей любимой. Я все еще слышала ее последние слова, они перекатывались где-то внутри, рокотали непрерывно и мощно, как шум прибоя. "Ничего себе!" – прошептала я четырем стенам, и мой голос прозвучал так растерянно, как бывает растерян ребенок рождественским утром, стоя перед грудой подарков и не зная, с какого начать свое увлекательное путешествие в сказку.

Спустя какое-то время я, незаметно для себя, вышла за пределы ярко освещенного внутреннего дворика. Темнота окутывала меня как старое, любимое пальто, в котором уютно и спокойно. Низко висела полная луна. "Так низко, что до нее можно дотронуться", – подумала я и действительно протянула руку, прикрыв на секунду ладошкой ее морщинистую мордочку. Ночной ветер приятно холодил кожу. Я вдруг почувствовала себя очнувшейся от долгого сна, живой и мудрой, как пустыня – владычица здешних мест.

Позади раздались легкие шаги. Ну что ж… Я тихонько ухмыльнулась, сделав вид, что ничего не слышу, и уставилась на луну, предоставляя ночному гостю возможность самому найти выход из создавшейся ситуации.