Неэра почувствовала что-то в тоне Пенелопы и спросила, не хочет ли та привлечь внимание кого-то конкретного.

— Не исключено, — ответила Пенелопа. — Но это не имеет значения. Как и большинство мужчин здесь, он слишком увлечен Еленой, чтобы смотреть на какую-то другую женщину. А теперь надевай на меня это платье, пока я не простудилась, а затем можешь заняться моей прической. Предполагаю, что это-то ты в состоянии сделать без проблем?

Неэра смутилась, но ей удалось ответить на добрую улыбку царевны. Она сложила ткань пополам, потом быстро обернула ею тело Пенелопы. Рабыня всю жизнь одевала женщин, поэтому действовала очень ловко. Она закрепила верхние уголки ткани над левым плечом госпожи при помощи золотой броши. Вторая брошь скрепила ткань на другом плече. Так получилось, что левый бок Пенелопы остался открытым, но рабыня быстро соединила две половинки при помощи пояса на талии. Затем она вспомнила про мазь и завязала потуже, чтобы ткань терлась о кожу Пенелопы, обеспечивая соприкосновение с зельем, приготовленным Клитемнестрой. В результате осталось меньше открытого тела, но потом Неэра расправила ткань так, чтобы открывалась длинная гладкая нога, причем почти до ягодиц.

Рабыне понравился достигнутый эффект, и она принялась за прическу Пенелопы, причем старалась работать как можно быстрее. Служанка понимала, что в большом зале под ними уже должен начинаться пир. Несмотря на это, Неэра рискнула потратить ценное время, чтобы царевна выглядела как можно более привлекательной.

Для служанки, привычной к требовательности Елены, задача оказалась несложной. В конце Неэра слегка смазала сажей брови Пенелопы, чтобы сделать их почернее. Превращение свершилось, дочь Икария больше не была заурядной и ничем не выделяющейся девушкой, на которую благодаря ее природной красоте обращали внимание лишь очень немногие мужчины. Теперь каждая черта ее женственности подчеркивалась, чтобы это замечали все.

Пенелопа спросила у Неэры, как она выглядит, и получила ответ, что царевна обязательно привлечет внимание всех мужчин в зале.

— М-м-м, — промурлыкала Пенелопа. — И чувствую я себя тоже хорошо. Несмотря на твою поспешность, Неэра, мне кажется, что ты сотворила чудеса своими неловкими пальцами. Впервые я на самом деле ощущаю себя привлекательной. Как будто я выпила слишком много вина, но вместо того, чтобы ударить мне в голову, оно проникло мне под кожу. Ее всю покалывает. — Пенелопа осмотрела себя, провела руками по животу и бедрам. — Правда, ты завязала платье слишком туго, — добавила царевна и принялась развязывать пояс на талии, чтобы взору представились ребра и часть левой груди. — Так лучше. А теперь пошли на пир.

Как и обычно, большой зал заполнился претендентами на руку Елены, воинами и рабами. Некоторые гости сидели вокруг аэда, который пел, наигрывая на лире. Он вспоминал подвиги древних героев. Другие ели или распивали вино с друзьями, которые появились у них за долгие недели, проведенные во дворце. Но когда вошла Пенелопа, все головы стали поворачиваться в ее сторону. Вначале мужчины оглядывались по одному, по двое, а под конец на дочь Икария смотрели все воины в зале. Она тоже поглядела на них, наслаждаясь этими полными желания взглядами и радуясь ощущению обдувающего ее голую плоть воздуха. Девушка опьянела от собственной чувственности, а на коже появились совсем необычные ощущения.

Однако Пенелопа осматривала толпы празднующих и веселящихся мужчин в поисках одного-единственного.

Неэра чувствовала себя неловко рядом с временной хозяйкой. Они лишь немного опоздали, но Дамастора и Одиссея нигде не было видно. Служанка из-за этого нервничала, она не знала, что делать, если к Пенелопе приблизится один из воинов. Клитемнестра предупреждала: после воздействия мази ее двоюродная сестра легко может обратить внимание на любого мужчину, а нежелательное внимание ее самой или к ней окажется фатальным для планов любовника Неэры. Затем ее страх превратился в реальность — один из мужчин встал со своего места и приблизился к ним.

— Сегодня вечером, Пенелопа, ты выглядишь еще более великолепно, чем обычно, — сказал локриец Аякс, а его маленькие глубоко посаженные глазки стали гулять по телу царевны вверх и вниз. Он облизал тонкие губы, а змея у него на плечах сделала примерно то же самое. — Может, присоединишься ко мне и выпьешь немного вина?

Неэра с неудовольствием посмотрела на мужчину. У нее вызывал отвращение его сломанный нос и оспины на лице. Змея на плечах казалась более очаровательной, чем ее хозяин, поэтому рабыня с ужасом наблюдала, как Пенелопа глядит на мужчину с неким подобием желания в глазах.

— Если этот человек вас беспокоит, госпожа, то я могу позвать вашего отца. Он сидит неподалеку отсюда.

Коротышка рассмеялся.

— Можно подумать, что простая служанка осмелится приблизиться к царскому возвышению! Кроме того, мне кажется, что твоя хозяйка не жалуется, — добавил он и опустил руку на голое бедро Пенелопы.

— Да, Неэра, — согласилась Пенелопа. — Не будет вреда, если я проведу какое-то время с сильным и симпатичным мужчиной, не правда ли? Отправляйся назад в мою комнату и попробуй зашить то платье. — Она снова развернулась к Аяксу и провела рукой по шее его змеи. — Иди.

Все рушилось! Неэра не могла поверить своим ушам. Предполагалось, что события произойдут совсем не так. Но что она могла поделать? Девушка была только рабыней, притом — не очень умной. Она почувствовала, как внутри нарастает паника, и снова обвела взглядом зал. Наконец-то появился Дамастор…

* * *

— Надень вот эту тунику. Это подарок госпожи Елены.

Дамастор протянул тунику Одиссею, когда тот после ванны собирался набросить свою обычную одежду.

— Мне передала ее служанка Елены. Царевна считает, что твоя старая одежда несколько поизносилась.

Это было правдой, ведь итакийцы уже давно покинули дом. Одиссей взял предложенный подарок и бросил обычную одежду, потерявшую изначальный цвет и несколько раз зашитую, в угол комнаты. В последние несколько дней он был так занят планами Агамемнона, что почти забыл о том, что Елена хочет видеть его своим мужем. Однако царевич подумал, что она, вероятно, уверена в его согласии, раз посылает подарки до того, как он подтвердил свое решение Тиндарею.

Одиссей надел тунику через голову и почувствовал, как ткань прижалась к коже. До него уже доносились звуки пира на первом этаже дворца, и царевич принялся мысленно готовиться к вопросам, которые ему задаст Агамемнон. Военный совет оказался ужасающим провалом, как и ожидал Одиссей. Некоторые открыто обвинили Агамемнона в том, что он хочет ослабить их на родине, сделав уязвимыми для микенских армий. Поскольку часть членов военного совета охватили подобные подозрения, он быстро превратился в хаотичный фарс. Собравшиеся орали друг на друга, иногда уходили.

Теперь царь Микен отчаянно пытался восстановить положение. На него произвело впечатление предложение дать клятву, которое пришло на ум Одиссею, и Агамемнон попросил его придумать что-то подобное ради объединения греков против Трои.

Несмотря на оказанную честь, душа Одиссея не лежала к этому. Он восхищался характером Агамемнона, разделял его стремления, но его мысли сосредоточились на возвращении домой и спасении своего народа от правления Эвпейта. Сыну Лаэрта не хватало ежеутреннего вида моря, запаха соленой воды в воздухе и крика чаек на ветру. Он очень хотел увидеть отца и мать, их верных слуг. Более всего хотелось покинуть этот мир политических интриг, игр и борьбы за власть, вернувшись к простой жизни, которую царевич всегда вел.

Если бы он смел, то вернулся бы уже много месяцев назад, воспользовался бы глиняной совой, которую вручила ему Афина. Он сломал бы ее, вызвал богиню, а с ней рядом мало бы кто смог устоять против его ярости. Но Одиссея остановили сомнения. А если он сломает глиняную фигурку, а Афина не придет? Вдруг это очередная шутка богов? Отсутствие веры заставляло искать более надежные способы возвращения царства отца.