– Как поживаете, дорогая Эмилия? – воскликнула леди Солташ, устремилась к хозяйке дома и поцеловала ее в щеку.

– Очень хорошо, благодарю вас, – последовал обычный в подобных случаях ответ. – А как вы, дорогая Оливия?

– Лучше некуда, как выражается молодежь, – ответила гостья, – особенно с тех пор, как моя любимица Дебора приехала меня навестить. Иди сюда, милочка, поздоровайся с леди Хэппендейл. Знаете, Дебора такая наивная и искренняя и вообще такая прелесть, что, несомненно, завоюет ваше сердце. Все от нее без ума!

Выслушав без тени смущения столь лестную характеристику, мисс Дебора Солташ присела в изящном поклоне и, обворожительно улыбаясь, сказала несколько слов.

Леди Хэппендейл представила Хелен как свою компаньонку. Любезная улыбка на мгновение застыла на губах леди Солташ: она, без сомнения, перебирала в памяти все, что ей известно о семье Денвилл.

Шурша юбками, гостьи уселись в кресла, и леди Солташ пошла с самой незначительной карты.

– Мы с нетерпением ждем выхода Деборы в свет. Надеюсь, она будет иметь успех. Хотя Бог и не дал нам с мужем детей, я испытываю прямо-таки материнскую гордость и уверенность в ее успехе! Не сомневаюсь, что все молодые люди будут добиваться ее благосклонности – если, конечно, она не выскочит замуж еще до начала сезона. – Она повернулась к Хелен: – Вы бывали в свете, мисс Денвилл?

– Да, – спокойно ответила та. Ее чрезвычайно забавлял этот разговор.

– Понятно, – пробормотала леди Солташ.

Дамы перешли к обсуждению новостей и последних веяний моды, причем Дебора с энтузиазмом включилась в беседу, проявив при этом незаурядную осведомленность в вопросе о наиболее подходящих фасонах для юных дебютанток, и со знанием дела перемывала косточки людям, с которыми ей только предстояло познакомиться и которые должны были отныне составить круг ее общения. К примеру, Хелен узнала, что мисс Солташ всем прочим цветам предпочитает небесно-голубой, терпеть не может нескромных декольте, а ее крестная мать леди Харви по вторникам устраивает в своем лондонском доме изысканные приемы, где играют в карты, не афишируя этого.

Когда светские темы, включая и обсуждение планов на лето, иссякли, леди Солташ выложила козырного туза.

– Ну что ж, – начала она, – надеюсь, мы не слишком утомили вас своей болтовней.

– Что вы такое говорите, дорогая Оливия! – возразила леди Хэппендейл. – Вы же знаете, как я люблю гостей. Общение ничуть меня не утомляет, наоборот, я чувствую себя гораздо лучше.

– Не хочу злоупотреблять вашим временем, – продолжала леди Солташ, – то есть, если вы ждете сегодня и других знакомых…

– Я жду герцога Клерского, – сообщила леди Хэппендейл, как будто не знала, что ее гостьи прекрасно осведомлены о предстоящем визите Толби.

– Ах, в самом деле? – довольно правдоподобно удивилась Оливия. – Интересно, какова будет его реакция, когда он узнает последнюю новость. Непременно расскажите мне потом, Эмилия, если мы разминемся с его светлостью.

– С удовольствием расскажу, но я понятия не имею, о чем идет речь, Оливия. О Кеннете не сплетничают уже лет сто!

– Я думала, кто-нибудь из ваших друзей уже просветил вас, – последовал ответ, – но вообще-то могла бы и догадаться, что вы не в курсе, судя по вашему спокойствию. Я сама узнала новость только вчера, но считала, что уж вы-то… – Леди Солташ умолкла, не закончив фразы.

– Видите теперь, я заслуживаю жалости: вечно последней узнаю обо всем, что происходит в Лондоне. Ума не приложу, о чем вы толкуете. Но я уверена, Толби скоро придет, и у вас будет возможность узнать его мнение о чем бы то ни было, так сказать, из первых рук, то есть от него самого.

– Я начинаю сомневаться, что его светлость слышал что-нибудь, – заметила леди Оливия. – В подобных случаях так и бывает. Вполне вероятно, что он услышит последним.

– Ему изменила женщина? – предположила леди Хэппендейл.

– Нет, моя дорогая, случилось нечто более… серьезное, представляющее интерес и для вас тоже.

– Оливия, дорогая, я блуждаю в потемках! Не томите же меня, а то я умру от любопытства!

Леди Солташ не спеша разгладила на коленях сиреневые лайковые перчатки и подняла глаза.

– Кто-то видел Рэкселла, – сказала она, выдержав драматическую паузу.

Эти слова произвели на леди Хэппендейл желаемый эффект. Ее живое выразительное лицо окаменело. Хелен с тревогой отметила, что блеск в ее глазах угас, между бровями прорезалась вертикальная морщинка, словно она испытывала боль. Руки, лежавшие на подлокотниках кресла, беспокойно задвигались, пальцы то сжимались, то разжимались. Интересно, мелькнуло в голове у Хелен, какую цель преследовала гостья, сообщая хозяйке новость, которая ту так взволновала? Наверно, леди Оливия хотела лишь произвести сенсацию. Эта легкомысленная сплетница и не подозревает, что окружающие способны на глубокие чувства.

Наконец леди Хэппендейл овладела собой и с усилием улыбнулась.

– Уж не хотите ли вы убедить меня в том, что верите в привидения, Оливия? – шутливым тоном произнесла она с таким самообладанием, что Хелен на мгновение усомнилась, видела ли она минуту назад на ее лице страдальческое выражение.

– Нет, Эмилия, ни в коем случае! – возмутилась та. – Я слышала об этом от Шарлотты Сторвик, а она – от Каро Бредшоу. А та – от своей тетки Эстер Груби, которая утверждает, что услышала эту новость от Салли Джерси. Уму непостижимо, как Салли умудряется всегда быть в центре всех событий! И как ей удалось рассказать все Эстер Груби, я тоже не понимаю. Эстер живет уединенно, да и далековато, аж в Бате!

– Салли сейчас гостит там у родителей мужа, а они дружны с мисс Груби, – сообщила ей леди Хэппендейл.

– Значит, все подтверждается! – воскликнула леди Солташ. – Мне дали понять, что эта история началась в Бате. Говорят, в Лондоне пока никто ничего не знает.

– Это просто ужасно, Оливия! Не можете же вы верить – действительно верить – в сказку, услышанную из вторых… вернее, пятых рук! Интересно, моего брата видели несколько раз и в разных местах или же его призрак явился только кому-то одному и в одном-единственном месте?

– Рэкселла видели совсем недавно, на прошлой неделе, моя дорогая! Человек, который его встретил, говорят, очень надежный, но он просил не называть его имени.

– Ну, разумеется! – с иронией воскликнула леди Хэппендейл. – Этого следовало ожидать, Оливия! И где же его якобы видели? Он бродил по полям или прятался в заброшенном замке?

– Точно не знаю, да это и неважно. Главное, что его видели, – стояла на своем леди Солташ.

– Ну да, какая-нибудь экзальтированная особа, начитавшаяся романов миссис Рэдклифф. Полно, Оливия, будь Рэкселл жив, первой его увидела бы я. Объясните, как это возможно, чтобы он оказался таким бессердечным и, воскреснув из мертвых, тут же не примчался ко мне?

– На такой вопрос я, конечно, не могу ответить, но уверена, что существует разумное объяснение, – поджала губы леди Солташ.

– О, разум тут ни при чем!

– Как бы то ни было, я не знаю, почему он вас не навестил. Я думала, вам будет интересно. Конечно, это пока секрет!

– Само собой, – саркастическим тоном отозвалась леди Хэппендейл. Ее глаза снова заблестели. – Чувствую, мы должны объяснить мисс Солташ и мисс Денвилл, о чем идет речь, чтобы они не подумали, что мы обе сошли с ума. Мы говорим о моем брате, Ричарде, Ричарде Рэкселле, пятом герцоге Клерском.

Пока шел этот разговор, Хелен почувствовала, что у нее голова пошла кругом. Она сильно побледнела и сидела не шелохнувшись. У нее сразу же зародились смутные подозрения, но, когда прозвучало имя “Ричард”, ее точно громом поразило. Неужели человек, которого она знала как мистера Дарси, и есть “покойный” брат леди Хэппендейл?! Или это просто невероятное совпадение? К счастью, новость оказалась настолько ошеломляющей, что ни леди Солташ, ни леди Хэппендейл не обращали на Хелен никакого внимания.

– Вам следует знать, что мой брат погиб в результате несчастного случая – его лодка перевернулась – шесть лет назад. В августе будет семь, – объяснила леди Хэппендейл. – Сами понимаете, мне трудно представить себе, что он жив.