— Я скажу, что занята, — произнесла она, вставая и направляясь в телефонную кабину. — Алло?

— Еле тебя разыскал. Это Чарли, у меня есть для тебя работа. — Звонивший был редактором одного из популярных иллюстрированных журналов, выходивших приложением к воскресной газете. — Запиши номер рейса из Гатуика, полетишь завтра.

Лиз жила в Лондоне уже пять лет. Куда бы она ни направлялась, всегда при ней были необходимые атрибуты журналиста — блокнот и ручка. Прижимая телефон к уху, она записала данные: вылет пятнадцатого апреля в одиннадцать двадцать, пункт назначения Венеция.

Венеция — город из сказки, где улицы заменяют каналы, жилые кварталы — сто восемнадцать островов, а машины — лодки и катера. Складывалось впечатление, что дома растут прямо из воды, которая была повсюду. Венеция и сейчас стояла перед ее глазами: Большой канал, Мост вздохов, известный влюбленным всего мира… Нет, этот город невозможно забыть или не любить. Плавное течение воды и скользящие по ней гондолы, ведомые гондольерами в традиционных костюмах… А над всем этим высокое ярко-голубое небо, безмятежное и чарующее. Лиз знала Венецию как свои пять пальцев и по-своему любила ее, но никогда бы не посетила вновь по собственной воле.

— Но почему в Венецию? — удивилась она.

— Потому что мне удалось договориться насчет интервью с Доменико Верноном. Его вилла находится в сотне километров от Венеции. Это полтора часа езды.

В эту же минуту Лиз показалось, что у нее вырвали сердце: оно перестало биться, а голова закружилась.

— Это станет очередной победой в твоей карьере. Впервые Доменико Вернон, один из королей мировой электронной мысли, согласился дать интервью журналисту! Тебе страшно повезло, ты это понимаешь? — возбужденно продолжал Чарли.

— Но почему именно я? Почему не послать кого-нибудь, кто хорошо разбирается в теме?

— Потому что мы хотим увидеть Вернона-человека, живого обыкновенного человека, со всеми его слабостями, грехами, болями и страхами, а не гения электроники. Хотим узнать подробности его личной жизни. Мы уже подобрали тебе вырезки из газет и журналов по данной проблеме и все, что удалось найти о Верноне. В полете у тебя будет достаточно времени, чтобы просмотреть их и войти в курс дела. Это большая удача для тебя, Лиз. Не упускай своего шанса, девочка, другой может и не представиться. — И Чарли отключился.

— О чем шла речь? — поинтересовался Пол, когда она, озабоченная и нахмурившаяся, вернулась за столик.

— О завтрашнем полете в Венецию, об интервью с Доменико Верноном.

— Только и всего, — облегченно вздохнул он. — Это не займет много времени, и к вечеру ты уже вернешься. Пока я не услышал, как ты произнесла «Венеция», я думал, что тебя отправляют в командировку не меньше чем на месяц куда-нибудь к черту на рога. Это было бы ужасно… Я ведь только что прилетел в отпуск. — Пол замолчал, но через некоторое время вдруг встрепенулся. — Странно, мне всегда казалось, что Вернон с пренебрежением относится к журналистам.

— Ты прав, так и было до сегодняшнего момента. Но именно это и привлекает Чарли. Большинство знаменитых людей с удовольствием позируют перед камерами и охотно дают интервью, делая тем самым себе рекламу. Те же звезды, что для связей с общественностью и журналистами нанимают личных пресс-секретарей, которые как цепные псы никого не подпускают непосредственно к объекту, как раз и являются самым лакомым куском для всех без исключения редакторов и издателей.

— Любопытно, почему Вернон вдруг резко изменил своим привычкам?

— Понятия не имею, — равнодушно откликнулась Лиз. Кое-какие идеи на этот счет у нее имелись, но она предпочла держать их при себе. — Кто знает, а вдруг он опять переиграет и откажется давать интервью, едва я появлюсь на пороге его виллы?

— Если хочешь, я могу рассказать тебе кое-что о нем?

— Правда? — искренне удивилась Лиз.

У Пола был диплом по биологии, и в настоящее время он работал в одной международной организации по вопросам защиты редких видов животных. Он обладал всей полнотой информации, касающейся исключительно этой проблемы, и она никак не предполагала; что имя Доменико Вернона было известно ему.

— Он живет на вилле «Сан-Пьетро», расположенной между Венецией и Монфальконе, — рассказывал между тем Пол. — Это в своем роде райский уголок. Его виллу окружает великолепный старый парк, славящийся редкими растениями. Когда умер прежний владелец виллы, за парком перестали ухаживать и он пришел в запустение. Все изменилось, когда виллу купил Вернон. Будучи миллионером, он привел в надлежащий порядок и дом, и огромный парк. Однако специалисты из национальных заповедников Италии туда не допускаются. Ни о какой инспекции или исследовании его флоры и фауны не может быть и речи. Мой приятель, работающий в Королевском обществе природы и пославший Вернону письмо с просьбой принять его, тоже получил вежливый отказ.

— Интересно, что же заставило его пойти навстречу просьбе Чарли? — буркнула себе под нос Лиз.

Пол видел, что девушка вся захвачена мыслями о предстоящей поездке и говорить с ней о том, о чем он намеревался до проклятого телефонного звонка, теперь не имело смысла. Она прирожденная журналистка, и карьера у нее всегда на первом месте. Он осознавал это. В некоторой степени это его устраивало, поскольку Лиз с пониманием относилась к его собственной работе и связанными с ней частыми разъездами.

— Надеюсь, у моего приятеля найдется дополнительная информация. Я попрошу его поднять архивы. Завтра я свободен и, если хочешь, займусь этим.

— Я искренне благодарна тебе за предложение, но не стоит зря тратить время. Подожди до моего возвращения. Может сложиться так, что никакого интервью не будет, если королю электроники не понравится моя физиономия.

— Это невозможно, у тебя изумительно красивое лицо, — мягко и проникновенно сказал Пол.

Его глаза светились от любви. Другие люди тоже считали Лиз Адамс красивой. Ее огромные серые глаза в обрамлении густых и длинных черных ресниц привлекали всеобщее внимание. Мужчины часто заглядывались на стройную, прекрасно сложенную девушку с длинными ногами. Женщины откровенно завидовали ей и тому изяществу, с которым она носила самую простую одежду, отчего та начинала смотреться как творение известных дизайнеров. Но главное ее достоинство было не в ее красоте, а в бесконечном обаянии, которое в сочетании с глубоким, мягким голосом привлекало к ней людей и вызывало у них доверие с самой первой минуты общения.

Жениться на ней Пол решил давно, но, понимая, что она не уверена в своих чувствах к нему, все время откладывал предложение руки и сердца. Вот и сейчас момент, выбранный им для этого, был безвозвратно потерян. Она целиком и полностью ушла в новое задание. Придется отложить этот разговор до ее возвращения из Италии, подумал Пол и тяжело вздохнул.

В большом зале высокий темноволосый мужчина задумчиво смотрел на бронзовую скульптуру обнаженных мужчины и женщины: женщина обнимает мужчину за шею.

Доменико Вернон, для родных и близких просто Ник, носил фамилию отца-американца и прославился именно под этой фамилией. Скульптура не была для него новой: он видел ее с детства, но никогда еще при лунном свете, придававшем ей некую таинственность. Она была творением безымянного мастера и носила лаконичное название «Влечение». Это произведение всегда заставляло вспоминать его об одном этапе жизни и о женщине, в которую он тогда был страстно влюблен. Впрочем, он и сейчас влюблен, с печалью в сердце констатировал Ник.

Тяжело вздохнув, он начал собираться на прием, который устраивала его приятельница. Она жила недалеко от него, в Сан-Марино, и последнее время они довольно часто виделись. Между ними было много общего, и не только интересы сближали их, но и похожие ошибки молодости, а также стремление оградить личную жизнь от посягательств разного рода репортеров.

Вернона нельзя было назвать затворником в прямом смысле этого слова. Богатый и всемирно известный, он не любил коротать время в компании богатых бездельников, отличавшихся поверхностным восприятием жизни и, как правило, скудоумием. Его личная жизнь оставалась для всех тайной за семью печатями. Большую часть времени он проводил на своей вилле, окруженной величественным парком, как король в своем маленьком королевстве, на воротах при въезде в которое всегда стояла охрана.