Вот и Вольта поступил так же и считал, что совесть у него была чиста. Сердобольный любовник успокоил Терезу, умело переключив ее интересы на другое дело, а именно изготовление новой ткани. Она блестяще справилась с этой задачей. В декабре 1783 г. Вольта с гордостью сообщал одному из своих друзей, «что аббат Аморетти преподнес патриотическому обществу образец оригинального полотна, а синьора донна Тереза Чичери, моя единственная хозяйка и возлюбленная, описала все операции по изготовлению ткани и заслужила премию!» В мае 1784 г. Вольта продемонстрировал новую ткань в Милане и оттуда сообщал Терезе: «Сударыня, это находка для мусульман и для детей, а малая золотая медаль заслужена вами недаром».

Но ткань тканью, а брак, хотя и гражданский, требовал немалых хлопот. Вольта старался быть заботливым отцом. Сына Джузеппино, которому уже исполнилось шесть лет, по его настоянию отправили в коллегию Кальчи — своеобразный детский дом. Алессандро постоянно сообщал Терезе в письмах-отчетах о здоровье мальчика, его поведении, воспитании и успехах. А та в свою очередь послушно выполняла просьбы Вольты, узнавала для него новости, сводила с нужными людьми. Взять сына к себе она не могла: не было денег, боялась сплетен. В конце концов Тереза смирилась с мыслью о том, что отношения между ней и Алессандро остались спокойными и надежными.

Более романтичными были связи Вольты с другими женщинами. Весной 1785 г. в Комо приехала юная маркиза Александра Ботта. Алессандро слышал о ней и раньше — говорили, что она чудо как хороша, умна, обаятельна, окружена блестящими поклонниками. Увидев юную донну, Вольта сразу же был очарован ее красотой и грацией. Маркизе тоже понравился новый знакомый: высокий, красивый, умный, так интересно говорит, к тому же член многих академий и даже поэт. Одним словом, герой, которого она видела в своих грезах! А главное — совсем не похож на вьющихся вокруг нее юнцов. Без Вольты маркиза тосковала, с ним робела. И наконец, решилась послать ему письмо.

Вольта был польщен и почти счастлив. Его душа заволновалась, дав простор мечтам и чувствам. Правда, вскоре пришли сомнения. Жениться на Александре — но он уже немолод, и денег нет. А не жениться, стать пожилым любовником, покуда не укажут на дверь, — стыдно.

И Вольта, борясь со своими любовными страстями, решил не злоупотреблять чувствами неопытной девушки. От его прощального письма веяло благородством и сдержанностью: «Любезная маркезина!.. Я уже стар для такого цветущего создания, как вы. Не конфузьте меня: вы свежи, я изношен… Легко понять, что я полон любви к вам и симпатии, но разве гожусь я стать объектом вашей склонности? Вы льстите моему самолюбию, я вовсе не так гениален, как вы полагаете…Ах, как много фантазий посетило мою голову об устройстве жизни с вами, но все они отлетели, как только пришлось серьезно поразмыслить над ними…»

Александра молча и гордо приняла вежливый отказ. Больше они на людях вместе не появлялись. Через год она уехала с родителями в большое путешествие по Голландии, и до Вольты доходили слухи о том, что Александра тоскует.

Через десять лет, в июне 1795 г. пришло известие о ее смерти. И здесь уж Вольта дал волю своим чувствам. Он был настолько потрясен этой вестью, что некоторое время даже считал, что именно он убил ее своим отказом, что из-за него Александра умерла, не дожив до тридцати лет, так и не обретя счастья!

Разрыв с маркизой Ботта мало что изменил в привычках Вольты. О женитьбе он не задумывался до тех пор, пока, наконец, не встретил женщину, о которой мечтал всю жизнь. Страсти вокруг новой возлюбленной ученого бушевали нешуточные. А уж сколько заинтересованных лиц почти три с половиной года на все лады склоняли действия влюбленных! Среди них были и родственники, и друзья, и начальство, и коллеги, и даже сам император Священной Римской империи!

А все началось с письма, которое Алессандро получил в декабре 1788 г. от старинной знакомой их семьи, графини делла Порта де Салазар. Опытная сводница писала ему о певице римлянке Марианне Парис: «Девушка — чудо, необычайно порядочна, весьма интересна, речь благородна, хорошо одета и весела. Редкость среди подобных персон… И хотя считают, что с артистками связываться нельзя, но эта будет настоящей подругой».

Письмо заронило в сентиментальной душе Вольты искру надежды. Он давно уже мечтал о романтической страсти и о красавице-жене. При первой же возможности Алессандро отправился в Милан, где гастролировала Римская опера, солисткой которой была Марианна, и был очарован ею. Юная певица тоже отнеслась к ученому благосклонно.

И тогда буря чувств охватила романтичного профессора — страсть, опьянение молодостью и красотой, очарование, — и все это на фоне великолепной музыки. В присутствии возлюбленной Вольта многозначительно молчал, сверкал глазами или взрывался страстными монологами, смешил, заставлял исторгать слезы. Одним словом, любовь захватила его полностью.

Только спустя год Алессандро решился поведать о своих чувствах брату: «Уже давно на душе тяжко, меня заботит, это между нами, любовь, которую я прячу даже от себя. Много раз я пытался рассказать тебе, но нет мужества… Я поражен в сердце, меня одолел соблазн… Кто же она? Боюсь сказать, но она — театральная звезда… Но прежде, чем нападать на предмет моего обожания, вспомни, что искусство не позор. Не веди себя как инквизитор. Ее ничто не может запятнать, так чиста, так порядочна!»

Реакция близких не заставила себя ждать. Брат Луиджи был категорически против: «Преодолей свою слабость, не иди на поводу у обстоятельств, ты потеряешь мое уважение, если не освободишься ото всех обещаний, которые успел надавать Парис».

Не надеясь на благоразумие слабохарактерного брата, Луиджи обратился за помощью к другу их семьи, графу Вилзеку, и тот из Милана подключился к попыткам погасить любовный костер: «…При выборе жены надо бы совмещать свои стремления с мнением родных, — увещевал он Вольту. — Думается, что следовало бы отречься от своих планов и предположений относительно этого дурного альянса, который наверняка для вас не нужен, хотя б это было нелегко вашему сердцу…»

В ответ Вольта писал: «Да, дорогой брат, я все рассказал Терезе Чичери, но „это не очередное развлечение“, „это не слабость“, не будет, „как в прошлый раз“. Я совершенно искренен: разве не горе, когда требуют: отвернись от своей любви!»

Но постепенно холодный разум начинает брать верх над любовной страстью. Да и как могло быть иначе, если все вокруг были против его любви. Чичери вела себя деликатно, но советовала подчиниться семье. Вилзек писал снова и снова и тоже советовал одуматься: «Когда в женитьбе какое-то неравенство, то это станет причиной многих драм, поэтому не надо поднимать этого груза в одиночку, а пока, впрочем, уступите своей натуральной страсти».

Вольта как будто прислушался к доводам. И даже вновь занялся научными делами, доселе заброшенными из-за любви к Марианне. Но через год, а именно в конце 1790 г., пламя страсти вспыхнуло с новой силой. Алессандро уже в который раз приводит своим благоразумным советчикам те же доводы, говорит о любви, чистоте суженой, благородном происхождении ее семьи. «Где ваша добродетель, любовь, терпимость? — взывает он к брату. — Кто же будет рубцевать язвы этого мира, о которых все сострадают? Позор вам и презрение, развели канитель вокруг желающих жениться, чтобы развести их!.. Неужели любовь греховна? Ведь без любви не может быть счастья, любовь пришла, а вы губите ее!»

Он даже написал Терезе Чичери, осмеливаясь в конце письма раздраженно и воинственно вступиться за свою любовь против согласованного давления близких. Но к кому он обращался? К женщине, которая сама искала его любви и которая все еще надеялась на брак с ним!

Затем на невидимую сцену любовной драмы вышла мать Марианны. Так и не дождавшись свадьбы, она предъявила возлюбленному своей дочери ультиматум: «Если вам угодно продолжать разговоры о женитьбе, то поручитесь в своих обещаниях… От вашего имени нотариус должен объявить, что если вы не можете жениться, то до смерти родителей вы обязуетесь взять дочь на иждивение».