Джиллиан выдавила слабую улыбку. Она понимала, что подруга хочет ей сказать, как глупо сгущать краски. Джил вытерла глаза и подняла руки в знак того, что сдается.

— Ладно-ладно. Возможно, я немного преувеличиваю. Но все будет хорошо, Барб, честно. Будь другом, укажи мне на дверь — ведь компания «Ломбардские авиалинии» никого ждать не будет…

— Это ты-то боишься опоздать? Королева организованности?.. Женщина, которая планирует все — от уборки дома до чистки зубов? Которая полагает, что «Будь чистым и аккуратным» — одиннадцатая заповедь? О, не говори так, Джил. Ты подорвешь мою веру в мировой порядок вещей.

— Заткнись, Барб, ладно? — сухо парировала Джиллиан, но не выдержала и рассмеялась. — Ты стала похожа на Теда, это он без конца говорит мне, что я не способна на непредсказуемые поступки. — Ее улыбка стала шире. — Ха, сказала я ему, ты меня плохо знаешь.

Барбара протянула Джиллиан ключи от машины и подтолкнула ее в сторону задней двери.

— Да? А что ты ему еще сказала?

Уцепившись одной рукой за дверную ручку, Джиллиан другой взяла небольшой чемодан, который Барбара протянула ей, и весело ответила:

— Непредсказуемые поступки? Да сколько угодно…

— Ну и умница! — крикнула вдогонку Барбара, в то время как Джил чуть не бежала к машине. — А теперь забудь про Сан-Франциско, и сырые полотенца, и стирку и как следует повеселись. Ты это заслужила.

Джиллиан обернулась. Барбара и Синдбад стояли в открытых дверях.

— Заслужила, не спорю. Я тебя люблю, Барбара Макаллистер! — воскликнула, поддавшись порыву, Джил. — И тебя тоже, глупый барбос. До воскресенья!

Тед отпил глоток охлажденного белого вина, захваченного из Калифорнии, и нахмурился. Время подходило к полуночи, а он сидел один в крошечной гостиной арендованной им квартирки в кооперативном доме в Си-Айл-Сити.

— Какого черта я здесь делаю? — спросил он себя, понизив голос и глядя, как в каменном угловом камине, который он затопил по приезде, в последний раз взметнулось яркое пламя и огонь угас.

Тед мысленно проследил весь путь от аэропорта до этой квартирки в Си-Айл-Сити.

За все три часа пути Джиллиан почти не раскрыла рта — за исключением тех случаев, когда вынуждена была отвечать на его вопросы о Синдбаде и учениках и о том, заплатила ли вовремя за воду, чтобы в будущем воспользоваться скидкой.

И молчала она не потому, что была голодна: он специально спросил ее, поела ли она перед тем, как ехать в аэропорт, и Джил ответила, что проглотила парочку бутербродов в последнюю минуту. Так как сам он перекусил в самолете, то и не стал настаивать на еде.

Возможно, это надо было сделать. Джил похудела за те три недели, что они не виделись.

Похудела и постригла волосы.

Он ничего ей не сказал, хотя ему вовсе не понравилась ее новая прическа; промолчал, даже рта не раскрыл. Пока она не спросила. Зачем ей понадобилось спрашивать? И что такого ужасного было в том, когда он произнес: «Очень мило, Вояка, но длинные нравились мне больше»?.. Вот и все. И как только такая простая фраза смогла перерасти в третью мировую войну?..

Тед взглянул на дверь в спальню. Единственную спальню в доме. Закрытую дверь в спальню. Куда удалилась Джиллиан, прочитав ему краткую, но содержательную лекцию о том, что такое непредсказуемые поступки. Она сказала, что обрезанные волосы — именно такой поступок и разве сам он не говорил, что не следует сдерживать себя ни в чем. Какая тут связь — разобраться он не мог.

Тед поставил бокал на столик и, наклонившись вперед, в полном отчаянии взъерошил волосы. У него были такие большие надежды на этот уик-энд. Приехать снова в Си-Айл-Сити, где они провели свой короткий медовый месяц, забрать Джиллиан из этого проклятого дома с вечно текущими кранами и аккуратно пронумерованными неоплаченными счетами… снова пережить ранние беззаботные дни их стремительной любви.

Прекрасная мысль — так ему казалось, — пока реальность не разбила вдребезги его мечты.

— Тед?

Он поднял голову и посмотрел на открытую дверь спальни, где в потоке света, падающего на нее откуда-то сзади, стояла Джиллиан. На ней была длинная, до пола, ночная рубашка из шелка цвета слоновой кости; он ясно различил контуры ее тела под легкой тканью. Она была прекрасна, и он так ее любил. Он очень ее любил!

— Как ты, Тед? — спросила Джил, медленно входя в гостиную. — Я хочу сказать, тебе, наверное, там неудобно? Ты не хочешь лечь в постель?

Тед криво улыбнулся и похлопал по лежавшей рядом подушке, словно приглашая жену присесть.

— Да, первоначально именно это было моим намерением. Но я думаю, нам лучше сперва поговорить, если ты в настроении.

— Поговорить? — Голос Джиллиан дрогнул, она вздохнула. — Что ж, ладно, давай поговорим. Но если так, я лучше сяду туда, в то кресло, подальше от соблазна.

— Опасаешься моих неотразимых чар? — поддразнил ее Тед, откидываясь на подушки. Перспектива провести приятный уик-энд становилась более реальной.

— Нет, милый, — мягко ответила Джил, опускаясь в кресло, стоявшее напротив кушетки, по другую сторону кофейного столика, — нет, чтобы было трудней дать тебе по башке, если ты еще раз посмотришь на меня так, словно хочешь сказать: «Кто? Я?» — и спросишь: «Что-нибудь не так, Вояка?»

Тед взял со столика бокал и, обнаружив, что он пуст, встал с кушетки, чтобы его наполнить, а заодно налить вина Джил.

— Прости меня за слова насчет стрижки, Вояка, — сказал он, не сомневаясь, что его замечание насчет ее волос положило начало ссоре. — Да я уже и привык к ней. Ты стала похожа на фею, если я употребил то слово, что надо. Просто я страшно удивился, когда увидел тебя.

Джил одной рукой отмахнулась от его извинений, другой взяла бокал с вином.

— Я сама во всем виновата, Тед: раздула из мухи слона. К тому же мне следовало сказать тебе, что я собираюсь постричься. Не спрашивать, нет, но сказать. Так или иначе, раз приклеить я их не могу, придется нам обоим потерпеть какое-то время, пока они отрастут.

— Договорились, — согласился Тед, довольный, что с этой темой покончено. — Ну а теперь, Вояка, почему бы тебе не сказать, что на самом деле у тебя на уме?

— Думаю, не стоит. — Джил отвела от него глаза. — Вряд ли тебе это понравится.

Тед коротко рассмеялся, чтобы скрыть волненье. Что-то было не в порядке, и у него возникло странное чувство, будто это «что-то» куда серьезней, чем текущий кран, который нуждается в починке.

— Ты хочешь напомнить мне старую шутку, Вояка? Ты знаешь ее: «Милый, у меня не очень хорошие новости — у нас сгорел гараж». Тут я должен спросить: «Правда? Как это случилось?» А ты отвечаешь: «Перекинулся огонь от дома».

— Очень смешно, Тед. Почти так же смешно, как когда ты говоришь: «У меня хорошие новости — я получил повышение по службе и более высокий оклад; плохо одно: это высокое жалованье компания будет платить мне только в Сан-Франциско». Но неважно. Отвечаю на твои вопросы: Синдбад в полном порядке. Дом в полном порядке. Не в порядке одна я. Честно говоря, я в полном раздрызге.

Мгновение — и Тед уже стоял на коленях перед креслом Джил.

— Вояка… любимая, ты хочешь мне сказать… у нас будет ребенок?..

—  Ребенок? — повторила Джил с явным удивлением и покачала головой. — Нет, милый, у нас не будет ребенка. Как учительница математики в начальной школе, я осмелюсь утверждать, что шансы зачатия увеличиваются в обратной пропорции к числу миль, разделяющих супругов… Хотя это касается лишь одного из них, — добавила она так тихо, что Тед с трудом ее расслышал.

Но расслышал.

— А какие шансы находятся в прямой пропорции, Вояка? — спросил он, вспоминая приводимые ею цифры, касающиеся так называемых «сезонных» браков.

Возможно, Джил прочитала еще одну статью, менее оптимистичную? Или он был слеп и Джиллиан вовсе не так легко смирилась с их ситуацией, как он пытался внушить себе? Стала ли она лучше справляться с ней, как он думал, или научилась лучше скрывать, как она несчастна?