Войдя в башню, Виктор сразу направился к люку и громко постучал в него несколько раз.

Через минуту-другую крышка люка поднялась. Человек в форме охранника «Кимеры» внимательно посмотрел на них, затем жестом пригласил спуститься.

Виктор оказался внизу первым. Пока Маша спускалась, он уже успел, обогнув колесо в центре, подойти к мрачной металлической двери, преграждавшей вход в таинственную комнату. На Машу лаборатория произвела такое же гнетущее впечатление, как и тогда, в первый раз. Она знала, что результаты любых научных исследований могут быть использованы во благо, равно как и во зло. Внутреннее чутье подсказывало ей, что исследования, проводившиеся в этой внушающей ужас лаборатории, преследовали темные цели.

– Эй! – крикнул один из охранников, увидев, что Виктор подошел к запретной зоне. В несколько прыжков он пересек комнату по диагонали, схватил Виктора за руку и стал оттаскивать его от двери. – Сюда никому не разрешается входить, – прорычал он с сильным испанским акцентом.

К удивлению Маши, Виктор с силой ударил охранника прямо в лицо. Застигнутый врасплох, тот упал на одно колено, продолжая держать Виктора за рукав. Сильным рывком Виктор высвободил руку и потянулся к двери.

Охранник вытащил нож из-за голенища ботинка и резко раскрыл его. Блеснуло лезвие.

– Виктор! – закричала Маша.

На ее крик Виктор обернулся. Охранник приближался к нему, держа в вытянутой руке нож, как маленькую шпагу. Виктор попытался отразить удар, но человек схватил его за руку. Нож угрожающе взметнулся.

– Прекратите! – крикнул Виктор-младший, выбежав из двери, к которой направлялся его отец. Два охранника, выскочившие из той же комнаты, встали между ними, один обхватив Виктора, другой – человека с ножом.

– Отпустите моего отца! – скомандовал Виктор.

– Он хотел зайти в ту лабораторию! – крикнул охранник с ножом.

– Отпустите! – еще жестче приказал мальчик.

Охранник резко оттолкнул Виктора. Пытаясь сохранить равновесие, он снова рванулся по направлению к запретной двери. Виктор-младший успел схватить его за руку как раз в тот момент, когда Виктор собирался переступить порог комнаты.

– Ты уверен, что готов к этому? – спросил Виктор-младший.

– Я хочу видеть все, – ровным голосом сказал Виктор.

– Ты помнишь древо познания?

– Добра и зла, – продолжил Виктор. – Ты меня не отговоришь.

Мальчик отпустил его.

– Давай. Но ты можешь не догадываться о последствиях этого шага.

Виктор взглянул на Машу. Она кивнула. Виктор распахнул дверь. Из помещения струился бледно-голубой свет. Виктор переступил порог. Маша шла немного позади него. Виктор-младший вошел с ними и захлопнул дверь.

Это была довольно узкая комната, футов пятидесяти длиной. На длинном лабораторном столе, сделанном из старой мебели, находились четыре стеклянных сосуда по пятьдесят галлонов каждый. Отверстия были запечатаны силиконом. Освещенные нагревательными лампами баллоны отсвечивали зловещим голубоватым светом.

Маша вздрогнула от ужаса, когда увидела, что находилось в сосудах. Внутри них плавали четыре человеческих эмбриона. Им было, вероятно, месяцев восемь. Их открытые голубые глаза внимательно следили за Машей, когда она продвигалась по проходу. Они жестикулировали, улыбались и даже зевали.

Стараясь говорить обычным тоном, хотя и не в силах скрыть хвастливой улыбки, Виктор-младший кратко объяснил действие системы. В каждом контейнере к плексигласовым решеткам были прикреплены плаценты, соединенные с чем-то вроде сердечно-легочной машины. Каждой машиной управлял отдельный компьютер, который в свою очередь был соединен с протеиновым синтезатором. Поверхность жидкости в каждом сосуде была покрыта слоем пластиковых шариков для предотвращения испарения.

Маша и Виктор онемели. Они были поражены видом вызревающих эмбрионов. Хотя они заранее готовили себя к неожиданностям, но это зрелище было слишком тяжело вынести.

– Я уверен, что вы удивляетесь всему этому, – говорил Виктор-младший, подходя к одному из сосудов и проверяя какое-то из многочисленных показаний приборов. Он ударил по прибору кулаком, и застрявшая было стрелка возвратилась на зеленую часть шкалы с надписью «Норма». – В ходе моей предыдущей работы по имплантации мне приходилось моделировать матку из культуры тканей. Решение проблемы имплантации, помимо всего прочего, решило и проблему того, зачем вообще нужна матка.

– Сколько им? – спросила Маша.

– Восемь с половиной месяцев. И они будут вынашиваться в искусственном чреве значительно дольше срока, определенного природой. Чем дольше я продержу их в этих сосудах, тем легче их будет растить потом.

– Где ты взял зиготы? – спросил Виктор, хотя ответ ему уже был известен.

– Я с удовольствием вам сообщаю, что это мои братья и сестры.

Машин неверящий взгляд перешел от эмбрионов к Виктору-младшему.

Увидев выражение ее лица, мальчик засмеялся.

– Да ладно, неужели это действительно такой большой сюрприз? Я взял зиготы из холодильника в отцовской лаборатории. Какой смысл им было там лежать, дожидаясь, пока отец имплантирует их кому-нибудь еще?

– Там было пять зигот, – сказал Виктор. – Где еще одна?

– У тебя хорошая память, – похвалил мальчик. – К сожалению, пришлось потратить эту зиготу для первой проверки имплантационного протеина. Но четырех вполне достаточно для статистической экстраполяции, во всяком случае, на первой стадии.

Маша снова повернулась к зародышам. Это были ее собственные дети!

– Давайте не будем так уж сильно удивляться всему этому, – продолжал Виктор-младший. – Вы знали, что эта технология должна была появиться. Я просто немножко ускорил ход событий.

Виктор подошел к одному из компьютеров, который, ожив, выплюнул полстраницы информации. Как только распечатка закончилась, включился синтезатор белка, начав вырабатывать протеин.

– Система обнаружила необходимость подачи фактора роста, – объяснил Виктор-младший.

Виктор посмотрел на распечатку. В ней содержалась информация о жизнедеятельности, химические анализы, показатели крови. Виктор был поражен совершенством установки. Он осознал, что Виктор-младший воссоздал в искусственных условиях фантастически сложное взаимодействие сил, необходимых для превращения оплодотворенной яйцеклетки в полноценный организм. Этот научный подвиг означал качественный скачок в биотехнологии. Радикально новая методология успешной имплантации – это одно, но здесь было нечто совершенно иное. Виктора передернуло при мысли об этом дьявольском свершении, достигнутом тем, кто был его собственным творением.

Маша несмело подошла к одному из сосудов и стала смотреть на мальчика, плавающего в нем. Ребенок взглянул на нее так, как будто хотел с ней пообщаться. Он приложил крошечную ладошку к стеклу. Маша тоже прижала свою ладонь. Теперь их руки были разделены только слоем стекла. Но вдруг она отдернула руку и резко повернулась.

– Их головы! – крикнула она.

Виктор подошел к ней и нагнулся поближе к сосуду.

– Что там с их головами?

– Посмотри на их надбровные дуги. У них нет лба!

– Это мутанты, – объяснил Виктор-младший как ни в чем не бывало. – Я удалил добавленный отцом сегмент, а затем разрушил еще и некоторые точки обычного ФРН. Я хочу добиться уровня интеллекта, равного интеллекту Филипа. Филип оказался во всех моих начинаниях более ценным помощником, чем кто-либо еще.

Маша вздрогнула и с силой сжала руку мужа.

Виктор не обратил на нее внимания. Он указал на дверь в конце комнаты.

– А что за той дверью?

– Вам не слишком много будет впечатлений?

– Я хочу видеть все, – ответил Виктор. Оставив Машу, он прошел вдоль комнаты. Маша смотрела на крошечного мальчика с выдающимися вперед надбровными дугами и плоской головой. Как будто человек остановился в своей эволюции, отступил на полмиллиона лет назад. Как мог Виктор-младший намеренно сделать своих собственных братьев и сестер – раз уж они были ими – умственно ограниченными? Его макиавеллиевский подход заставил ее содрогнуться.