— Если вы порядочный человек, — произнесла она, стараясь говорить как можно более естественно и в то же время твердо, — вы не станете вынуждать меня предпринимать какие-либо действия. Вам ведь ясно, что я не хочу, чтобы вы оставались здесь.

Больше она ничего не сказала и стала ждать, что он уйдет.

И вдруг ни с того ни с сего она вспомнила свой сон. Ее даже бросило в пот от неожиданности — тоненькие струйки побежали по шее, по животу, притягивая к телу тонкую ткань рубашки. Грудь стала тяжелой и плотной. "Это не из-за него, а из-за сна", — убеждала она себя. Она постаралась успокоиться, но снова вспомнила генерала из своего сна и то, как он раздевал ее…

Не может быть, чтобы это происходило с ней, Шарлоттой Баттерфилд!

— А кто говорит, что я порядочный человек? — услыхала она слова Дункана. — Просто я хочу с вами побеседовать!

— Такая возможность была у вас вчера вечером, мистер Толливер, — едва выговорила Шарлотта, молясь, чтобы он все-таки ушел, — но вы воспользовались ею лишь для того, чтобы обвинить меня в мошенничестве!

"И еще, — подумала она, — чтобы поцеловать меня".

— Возможно, я и ошибся. А вы что, хотите, чтобы этот кофе превратился в бурду, или все же когда-нибудь снимете его с огня?

В два прыжка он подскочил к плите, и они одновременно потянулись к ручке. Дункан успел первым решительно повернуть ее до отказа против часовой стрелки. Шарлотта от неожиданности покачнулась и, потеряв равновесие, ударилась о его крепкое плечо. Она чуть не отлетела к столу, но две сильные руки крепко схватили ее за плечи. Она улыбнулась и хотела поблагодарить его, но, вспомнив о том, что рубашка приклеилась к телу, смущенно опустила голову. Дункан прищурил глаза, сдвинул брови и стал молча, очень пристально смотреть на четко обозначившиеся под тонкой тканью очертания ее тела.

Кончиками пальцев он осторожно коснулся ее шеи, и уголки его рта тронула насмешливая улыбка.

— Ой-ей-ей… — протяжно сказал он, запуская пальцы в треугольный, отделанный кружевами вырез. — Я потрясен, Шарлотта. Вы выглядите невинным мышонком — и тут же превращаетесь в опытную соблазнительницу… Я с вами пересплю, не сомневайтесь, и у меня потом не будет на этот счет никаких угрызений совести… если, конечно, мне это понравится! — Дункан смело дотронулся по очереди до ее сосков, сразу ставших твердыми, как две жемчужины. Глубоко вздохнув, он немного отодвинулся. — Знаете, мисс Баттерфилд, — заметил он, — не исключено, что я все же не ошибался на ваш счет.

Шарлотта едва не задохнулась от злости — на себя, на него, на весь мир… Она так рассвирепела, что не смогла даже ничего объяснить. Вырвав у него руки, она отскочила в сторону.

— Если вы не против, я схожу за халатом! — яростно крикнула она.

— Поздновато скромничать, вам не кажется, мисс Баттерфилд?

Не отвечая, она бросилась в спальню, схватила свой старый красный махровый халат и, плотно запахнувшись в него, подвязалась поясом. "Спасена!" — подумала она.

Когда Шарлотта вернулась в кухню, Дункан уже перелил кофе в серебряный кофейник, который она вчера вечером поставила на поднос вместе с такой же сахарницей, молочником и тонкой фарфоровой чашечкой с блюдечком.

Сейчас он копался в шкафу.

— Тут что, нет ни одной нормальной кружки?! — заорал он.

— Нет, — сухо ответила Шарлотта, — только старинный фарфор.

Поняв, что она вернулась и можно не кричать, Дункан вынул голову из шкафа и оторопело уставился на ее жалкий халат. Он, правда, уже знал, что от нее можно ожидать чего угодно, но поношенный купальный красный халат — это уж было чересчур. Вероятно, он полагал, что Шарлотта Баттерфилд перед ним как на ладони, еще до того, как встретился с ней, но теперь его явно стали одолевать сомнения. Нахмурившись, он взял себе чашку с блюдцем и, поставив на поднос, отнес его на круглый дубовый стол.

Увидев, что все ее ухищрения бесполезны, Шарлотта нехотя села на стул напротив Дункана и стала смотреть, как он наливает кофе. Серебряный кофейник в его больших руках выглядел слишком изящным, но он не пролил ни капли и протянул ей чашку с ловкостью, казавшейся удивительной для такого крупного мужчины. Шарлотта тут же напомнила себе, что он, как-никак, вырос в семье Толливеров и получил отличное воспитание.

— Вам нравятся атрибуты богатства, да, Шарлотта? — спросил Дункан, наливая кофе и себе.

Его тон не был таким уж противным, но Шарлотте он все же был неприятен.

— Мисс Толливер позволила мне пользоваться всем, что есть в доме, — твердо сказала она. — Вы и сами убедились, что кроме фарфоровых чашек пить здесь не из чего. А кофе я люблю переливать в другой кофейник, чтобы он не терял аромата. — Сняв с чайника, который стоял на столе, стеганый футляр, она надела его на серебряный кофейник. — Вот так, видите, мистер Толливер? А вообще мне не нравятся ваши рассуждения по поводу моих денежных дел.

— А кто сказал, что я рассуждаю?

— Вы имели в виду…

Нисколько не смутившись, Дункан пожал плечами.

— Я всегда обстоятельно изучаю тех, кого пугаю по ночам.

Шарлотте потребовалось героическое усилие, чтобы сдержать негодование. Дункан Толливер преследовал ее… Дункан Толливер сорвал ей первое занятие. Дункан Толливер прятался в доме! Дункан Толливер разузнал, каковы ее денежные дела!! Но сейчас он был в хорошем расположении духа, улыбался, вел себя спокойно, а если она накинется на него, то он снова станет холодным и злым, как вчера.

Она намерена остаться в этом старом южном доме, но для этого требуется терпение и выдержка.

Дункан снял кожаную куртку. От Шарлотты не укрылась вся крепость его мышц на руках и животе под обтягивающей тонкой шерстяной водолазкой. Ах, был бы он лучше привидением! Она поспешила поставить на стол чашку, но в рассеянности зацепилась пальцем за тоненькую ручку. Осторожно высвобождая палец, она старалась не встречаться взглядом с Дунканом. Конечно, сила воли, выдержка и находчивость — это хорошо, очень хорошо, но все же она — Баттерфилд из Чаттануги, а он — Толливер из Сан-Франциско, и с этим ничего не поделаешь. Не сможет она сражаться с этим человеком на его территории… Шарлотта почувствовала, как к горлу подступает комок. А может быть, сразу сказать ему, что он победил, и покончить со всем этим? Стоит ли Толливер-хаус стольких неприятностей? И разве он уже не объявил себя победителем?

Значит, Баттерфилд из Чаттануги сдается?

— Я нахожусь здесь на законных основаниях, — сообщила она Дункану.

Дункан повесил куртку на спинку стула, положил руки на стол и наклонился к ней. У Шарлотты перехватило дыхание, но она не могла не отметить, что Дункан Толливер, — негодяй он или нет — безусловно, очень привлекателен.

— Не сомневаюсь, — сказал он.

— Я ежемесячно плачу Тельме Толливер за аренду.

— Не сомневаюсь.

— Я даже сделала одолжение ей и ее внучатой племяннице, согласившись жить здесь.

— Не сомневаюсь.

— Я начинаю свое дело, но точно так же я могу заняться бизнесом и в другом месте. Мне совершенно не обязательно жить для этого в Толливер-хаусе. Я заработала бы даже больше денег, если бы не переехала сюда. Просто моим ученицам, как и мне, приятна здешняя атмосфера. Больше за этим ничего не стоит. Честное слово. Не знаю, на чем основаны ваши подозрения, но они беспочвенны, и я не уеду. Я остаюсь здесь, мистер Толливер.

Дункан налил себе вторую чашку кофе; посмотрев на Шарлотту, вопросительно указал на кофейник и, когда она согласно кивнула, налил кофе еще и ей. Он откинулся на спинку стула и пристально вгляделся в нее. Она сидела сейчас такая безобидная в своем купальном халате и с чашкой в руке… Если она, вопреки тому, что он выяснил за эту неделю, все же не мошенница, то он — уж точно настоящий осел. Он провел указательным пальцем по тоненькому ободку фарфоровой чашки.

— Я ни минуты не сомневался в том, что вы поселились здесь совершенно законно, договорившись с Тельмой и Мэри-Джо, — сказал он серьезно и деловито. — Уверен также и в том, что они вам благодарны. В этом, дорогая мисс Баттерфилд, и заключается искусство мошенничества. Должен заметить, что, когда я только начал вас запугивать, я считал, что вы гораздо больше похожи на темную личность, но потом понял, что невинный вид — самый подходящий для ваших целей.