— Вы должны ее извинить, мистер Дейтон. Манеры Шарлотты не всегда соответствуют манерам леди.

Полностью отключился — таков был диагноз Шарлотты относительно бедного Стюарта, который, казалось, был так заворожен Эстер, что прошло некоторое время, пока он наконец обрел дар речи.

— Невероятно! Черт возьми, это — невероятно! О, извините, Эстер… но кто из вас теперь работает, собственно говоря, у Джеймса?

— Шарлотта, — ответила Эстер и указала на ногу. — Перелом малой берцовой кости, поэтому я лежу неподвижно.

— Хорошо, — Стюарт переводил взгляд с одной на другую, — а может ли мне кто-нибудь объяснить, что это значит? Джеймс Первик — хороший парень, он должен был бы послать цветы, если его ассистентка сломала ногу, а не требовать, чтобы ее сестра в это время выполняла работу.

— Ну, — Шарлотта усиленно рассматривала ногти на своих пальцах, — существует крошечная проблема в этом деле. Мистер Джеймс К. Первик не имеет никакого представления о том, что его ассистентка лежит со сломанной ногой в больнице.

Потрясающе, но на этот раз Стюарт сейчас же все понял. Шарлотта изменила свое мнение о нем. Может быть, его интеллект был просто заморожен из-за того, что он был влюблен!

— Должно ли это означать, что вы, две красавицы, одурачили Джеймса?

Шарлотта глубоко вздохнула.

— Вынужденно. Это должно было быть шуткой. Мы хотели попробовать один раз, на один вечер, можно ли снова возобновить старую игру нашего детства и поменяться ролями.

— Идиотизм.

— Правильно, — сухо подтвердила Эстер. — Я с самого начала сопротивлялась, но эта сумасшедшая спряталась за нашу бабушку, а она всегда выступает за всякую чепуху. Я вынуждена была подчиниться. В результате ее подвыпивший друг меня чуть было не угробил на своей машине, но я скажу тебе, Шарлотта, одно: ты можешь списать со счетов Бена Джексона. После того как я ему высказала все, что о нем думаю, он, вероятно, больше никогда тебе не позвонит.

— Это для меня — подарок. Я тебе уже сказала, что у меня с Беном ничего нет.

— Ну и тем более — с Джеймсом К. Первиком, не правда ли?

Шарлотта вздрогнула, как от удара. На самом деле она недооценила Стюарта.

— Чепуха, я…

— Вы лжете, мисс Шарлотта Виндхэм. Лучше перестаньте это делать. У влюбленных мужчин всегда есть чрезвычайно чувствительные антенны для своих соперников. Я все время размышлял о том, могу ли участвовать в гонках против Джеймса. Я проиграл, правильно?

Выражение лица смущенной Шарлотты все время менялось, и Эстер читала по нему, как по книге.

— Первик? Ты потеряла разум, Шарлотта! Мужчина, который ненавидит женщин. Он не доверяет ни одному женскому существу. Какая-то кинозвездочка, наверное, сильно обманула его. С тех пор он живет как отшельник в своем бунгало, и только его домохозяйка, которая весит два центнера, имеет к нему доступ. Более неподходящего мужчину вряд ли можно найти.

— Тебе не приходит в голову ничего лучшего, чем эта чепуха? — злобно прошипела Шарлотта. — Кто же верит этому вздору? Кроме того, я прекрасно могу решить сама, какой мужчина мне подходит. Пожалуйста, не вмешивайся.

— Что значит вмешиваться? — Стюарт повернулся лицом к Эстер. — Разве не может быть, чтобы вам пригодился хороший совет, Шарлотта?

Сомнения Стюарта очень совпадали с ее собственными, и она не смогла скрыть своей неуверенности.

— А как обстоят дела между тобой и Джеймсом Первиком? — осторожно осведомилась Эстер. — Ты находишь, что перед его карами нельзя устоять, только теоретически, или что-то между вами было? Твоя симпатия основана на взаимности? Я знаю, что он ненавидит женщин, но я составляю исключение. Я единственная, кто время от времени может его уговорить делать вещи, которые его не устраивают.

Шарлотта покраснела и нервно теребила рукав своей куртки.

— Я люблю его… — прошептала она так, что ее почти не было слышно.

— А он? — не сдавалась Эстер.

— Он меня тоже любит…

— Но он думает, что ты Эстер Виндхэм, так? Он слепой?

Стюарт состроил гримасу.

— Влюбленный и слепой — это почти одно и то же. Что за всеобщий хаос! И к тому же совсем ненужный! Почему бы вам не пойти к Джеймсу и не сказать ему просто и ясно всю правду, Шарлотта?!

Шарлотта задумчиво покачала головой.

— Невозможно. Что я должна сказать? Что я уже несколько дней лгу, не переставая? Что я не Эстер, но что, собственно говоря, ему должно быть все равно, кого он любит? Разве мы фигуры в шахматной игре? Если я не получу одну пешку, то возьму другую?

— А что вы сделали со мной, моя рафинированная Шарлотта? — Стюарт затронул больное место. — Вы так же подсунули мне под нос другую пешку, чтобы я вас больше не обременял. — Казалось, что Стюарту понравилось это сравнение с шахматной игрой.

Эстер кивнула.

— Я бы вас попросила так не говорить, я — никакая не пешка! — запротестовала она и поправила свою шаль, чтобы она выглядела на ней более декоративно. Несмотря на полное самообладание, ее бледные щеки под горячими взглядами Стюарта порозовели. Эстер даже позволила, чтобы он взял ее руку и, как бы оберегая, спрятал ее в своих руках. Оба ничего не сказали, но Шарлотта подумала, что в широком смысле слова жену торговца скотом — пусть и такого состоятельного — можно назвать пешкой. Но на самом деле она не хотела заниматься делами Эстер. Она и Стюарт — взрослые люди и в состоянии разобраться в своих проблемах.

Еще несколько дней назад она не могла и подумать о себе ничего подобного. Самооценка, которая оказалась совершенно неправильной.

— Стюарт прав, — снова вернулась к начатой теме Эстер. — У тебя есть шанс: скажи Джеймсу Первику честно и откровенно всю правду. Он на тебя разозлится, но, конечно, когда-нибудь снова успокоится.

Шарлотта сжала губы. Она слишком хорошо помнила слова Джеймса: «К сожалению, у меня аллергия на ложь и на попытку распять меня». Она сделала и то, и другое.

— Нет, это невозможно, — сказала она подавленно.

— Что значит невозможно? — добивала ее Эстер в своей обычной манере. — Ты хочешь, чтобы все просто шло само по себе? А как это должно идти дальше? Я когда-нибудь избавлюсь от этого гипса, и тогда мне снова понадобится моя работа. Наши родители не оставили нам, к сожалению, никакого наследства, а на деньги бабушки я жить не хочу.

Она была права, но Шарлотта не могла смириться с мыслью, что нужно все рассказать Джеймсу. Она не хотела бы видеть, как изменится выражение его лица и вместо любви на нем отразится гнев. Было бессмысленно надеяться на чудо, и все же это было как раз то, чего она ждала в этот момент вопреки всякому разуму.

— Шарлотта, Джеймс никогда вам не простит, если узнает правду не от вас, — пытался переубедить ее Стюарт. — Вы должны покончить с этой комедией, пока обмен ролями еще можно считать шуткой, которая лишь случайно приобрела серьезный характер. Если он вас любит, ему будет неважно, что вы не Эстер. Самое главное, что вы принадлежите ему.

Он хотел ей только добра, но Шарлотта осталась при своем мнении.

— Так дело не пойдет. По крайней мере, сейчас, — повторила Шарлотта. — Я должна дождаться подходящей возможности. Это трудно…

— Естественно, трудно. — Эстер не строила никаких иллюзий относительно положения сестры. — Но каждая минута промедления делает твое положение все более сложным. Если ты его действительно любишь, то сейчас можешь уничтожить то доверие, которое существует между вами, и тогда он сумеет простить тебе это только с очень большим трудом.

Шарлотта знала, однако, и другую сторону Джеймса. Нежную, веселую, шутливую и любящую, но она также помнила, что ложью добилась тех чудных часов, которые провела в его объятиях. Хотя вначале она и не могла предположить, что получится в результате этой лжи, но это был сознательный обман. Она глубоко вздохнула.

— Я вам очень благодарна за то, что вы хотите мне помочь, но на самом деле это не в ваших силах. Я должна сама увидеть, что смогу сделать. И, кроме того, Джеймс К. Первик устроит мне скандал, если я еще задержусь здесь на обеденный перерыв. Всего хорошего, сестричка. Вещи, которые я должна была тебе принести, находятся в свертках и пакетах, а если ты захочешь еще что-нибудь, до того как я к тебе приду в следующий раз, то только позвони мне!