Фэбээровец поклонился:

— Мы уже подумали об этом, и обнаружили, что содержимое всюду одно и то же. Но вы-то как догадались подумать об этом? При таких обстоятельствах…

Глаза Джинни раскрылись и голос ее зазвенел, как медленно вытаскиваемая из ножен шпага:

— Наша дочь в аду, сэр. Мы намерены вернуть ее.

Я подумал о Валерии. Она одна, а вокруг визжащее и кривляющееся ничто, жестокий и безымянный ужас. Она кричит, зовет папу и маму, а они не идут…

Я сидел на кровати, меня окружала ночь, которой не было конца, и слушал доносящийся с другого конца спальни, будто из опасной пропасти, шириной во многие световые годы, слова моей любимой:

— Давайте не будем тратить время на эмоции. Я продолжу дальнейшую реконструкцию случившегося. Если я ошибусь поправьте. Демон (возможно, их было несколько, но я принимаю, что он был один), так вот, демон вошел в наш космос в виде рассеянного скопления материи, но тут же собрался воедино компактной массой. Путем обычной трансформации он принял выбранную им форму. Можно принять, как истину, что ни Враг, ни любой из его прислуживателей (если верна петристская традиция), не стал бы мешать демону.

Он мог бы принять облик какого-либо реально существующего создания. То, что вам не удалось идентифицировать, ничего не означает. Это существо могло быть порождено мифологией, уже забытой. Или придумано кем-то, наделенным особо богатым воображением. Может быть, даже на другой планете. Наша семья не особенно набожна. Было бы лицемерием, а потому бесполезно, если бы мы пытались возвести вокруг себя защитную стену из религиозных символов. Кроме того, несмотря на прежние наши схватки с одним-двумя демонами, мы не ожидали, что один из них вторгнется в обычный пригородный дом, принадлежащий обычной средней семье.

В легендах не приводится ни единого подобного случая.

Так что, вторжению демона ничто не препятствовало. Он располагал всего несколькими фунтами массы. С ним мог справиться любой, сохранивший присутствие духа, человек. В крайнем случае, обратил бы его в бегство. Демону было бы не до выполнения его грязного дела, а тем временем успели бы позвонить экзорсист. Но в ту ночь ни одного взрослого человека здесь не было. Свертальф говорить не умеет, а никакого иного средства позвать на помощь у него, очевидно, не было. Он мог бы одержать победу, но не смог справиться с существом, сплошь состоящим из клыков, когтей, шипов и брони. В конце концов, победив Свертальфа, он схватил Вал и унес ее в Нижний Континуум. Предназначенной для обмена массе, была придана форма нашей дочери. Я права?

Сверкающий Нож кивнул:

— Полагаю, да.

— Что вы намерены теперь предпринять?

— Честно говоря, сейчас мы не можем сделать очень многого. Ничего не можем сделать. Мы не знаем, зачем было совершено преступление. Его мотивов.

— Вам стало известно о них прошлой ночью. Мы приобрели могущественного и опасного врага. Полагаю, что заявления иоаннитов, что их адепты владеют тайнами знаний — истина.

Эзотеризм всегда больше ассоциировался не столько с божественным, сколько с дьявольским. Я предлагаю начать поиск с кафедрального собора.

Лицо Сверкающего Ножа, несмотря на покрывавший его слой краски, явно выразило огорчение.

— Я уже объяснил вам, миссис Матучек, когда вы впервые догадались, кто может быть ответственным за преступление, что это очень опасно — предъявить обвинение не имея серьезных улик. Сейчас сложилась крайне деликатная ситуация.

Кто может понять это лучше, чем вы? Мы не вправе допустить новых беспорядков. Кроме того… скажу, не скрывая, это вторжение, возможно, означает начало чего-то гораздо более страшного. Гораздо более худшего, чем похищение вашей дочери…

Я приподнялся:

— Ничего не может быть хуже, — тихо сказал я.

Он не обратил на это никакого внимания. Он понимал, что сейчас главный из нас — Джинни.

— Наши знания об адской Вселенной, практически равняются нулю. Я сейчас выдам вам то, что сохраняется в глубокой тайне, потому что подозреваю, что вы всегда докопаетесь до правды на основании незасекреченной информации. Лишь очень немногие из гражданских волшебников знают то, что вы сейчас услышите. Армия предприняла несколько попыток проникнуть туда. Успех был не больше, чем у института Фауста триста лет тому назад. Пробыв там считанные минуты, люди возвращались в состоянии крайнего психического шока. И не могли рассказать, что с ними случилось. А записи приборов не имели никакого смысла.

— Если только вы не примите гипотезу Никельсона, — сказала Джинни.

— Какую гипотезу?

— Гипотезу, что пространство — время в том космосе, в отличие от нашего, является неэвклидовым. Что его геометрия меняется от точки к точке, — сухо пояснила Джинни.

— А, да, мне говорили, что армейские исследования пришли к выводу… — он увидел торжество, вспыхнувшее в глазах Джинни. — Черт, ловко вы меня поймали в ловушку! — и опять непреклонным тоном. — О'кей. Вам придется понять, что мы не имеем права действовать вслепую и опрометчиво, когда в действие, по трудно понятным причинам, вовлечены неизвестные силы. Результаты могут оказаться катастрофическими. Я намерен доложить обо всем самому директору Бюро. Я уверен, что директор тут же доложит обо всем самому президенту. И равным образом уверен, что президент прикажет нам не терять бдительности, но, пока мы не узнаем больше — носа не высовывать…

— А как насчет Стива и меня?

— Насчет вас — все так же. Запомните, если понадобиться, с вами свяжутся.

— Сомневаюсь. Какой выкуп может потребовать демон?

— Тот, кто наслал демона.

— Повторяю вам, займитесь иоаннитами!

— Займемся. Мы займемся всеми, кто попал в наше поле зрения. Пусть это и не очень разумно. Но понадобиться время.

— А пока что Валерия находится в аду!

— Если вам понадобиться священник для очистки душ, наши служащие бюро располагают священнослужителями практически всех вероисповеданий. Если хотите, я вызову сюда священника?

Джинни покачала головой:

— Спасибо, нет. Попросите их, чтобы они помолились за Вал. Вреда от этого не будет. Правда, сомневаюсь, что это принесет пользу. Но, конечно, никакой священник не может помочь Стиву и мне. Все, что мы хотим — это получить возможность разыскать свою дочь.

Мое сердце забилось. Оцепенение спало. Я встал.

Сверкающий Нож обхватил себя за плечи руками:

— Я не могу, конечно, допустить этого… вы двое совершили в прошлом почти не правдоподобное. Но ставки сейчас слишком велики, чтобы доверить игру дилетантам. Если вам угодно меня возненавидеть — пожалуйста. Мне будет больно, но, если это послужит вам хоть каким-нибудь утешением… Ноя не позволю вам рисковать ни собственной жизнью, ни интересами общества. Вы останетесь здесь. Под стражей…

— Ты!.. — я уже почти кинулся на него, но Джинни оттолкнула меня.

— Прекрати, Стив, — жестко сказала она. — Не создавай дополнительных трудностей. Мы — ты и я — сделаем вот что.

Если это не помешает следствию, поедим через силу и выпьем сонного зелья. И перестанем дергаться до тех пор, пока снова не научимся думать.

Сверкающий Нож улыбнулся:

— Спасибо. Я был уверен, что вы проявите благоразумие.

Я пойду, потороплю этих на кухне, так что вы скоро сможете поесть.

Я закрыл за ним дверь. Я весь трясся от ярости.

— Какого черта нужно было разыгрывать весь этот фарс? разбушевался я. — Если он полагает, что мы будем сидеть и ждать, пока чиновники изволят прогоготать свое разрешение…

— Тихо, — она коснулась губами моего уха и зашептала. — Думаешь, эта поганая стража будет для нас что-нибудь значить?

— О-хо-хо! — в первый раз за все время я рассмеялся. В изданных мной звуках не было веселья, ни мелодичности, и все же это было нечто вроде смеха…

Глава 24

Нельзя сказать точно, что мы оказались под домашним арестом. Приставленный к нам, хорошо воспитанный молодой мужчина, обеспечивал нашу безопасность. И когда нужно, помогал по хозяйству. Но он дал ясно понять, что, если мы попытаемся выйти из дома или передать кому-нибудь весточку, он вдруг обнаружит, что мы замыслили заговор против Всеамериканской комиссии по торговле. Тогда, как ни печально, придется арестовать нас. Он сожалеет.