Но Максиму не нужна ее любовь, и он вовсе не желает услышать от нее признания в любви.

— Я должен это сделать ради Жана. Я обещал ему, когда он умирал.

Кровь стучала у нее в висках. Значит, эта пещера-убийца снова не дает ему покоя! Красные круги плавали у нее перед глазами. Она буквально онемела от душившего ее ужаса.

— Я думал, ты в курсе, — словно оправдываясь, произнес Максим.

— Если ты опять обморозишься, то уже не отделаешься так легко. Ты же знаешь, что с каждым разом это становится все опаснее.

— Знаю.

— Ты можешь остаться без рук, без ног, можешь умереть.

— Могу, — бесстрастно подтвердил он. — Риск есть всегда. Но этот спуск не отличается от всех других.

Еще как отличается! — думала Лиза. Тогда я еще не знала тебя, не любила, не имела понятия, что такое жить в вечном страхе за чью-то жизнь.

— Я должен сделать это, Лиза, — повторил он.

— Ради Жана, — выдавила она. — А ты подумал о Кларе? Она говорила, что не перенесет, если вслед за ее мужем погибнешь и ты. Ты подумал о ее детях? Ты же для них теперь вместо отца.

Максим избегал смотреть на нее.

— Клара…

— Я знаю, что ты хочешь сказать, — резко оборвала она его. — Что Клара все понимает.

Клара была бы для него идеальной женой. Возможно, она еще и станет ею. У них много общего, а теперь, когда Жана нет в живых… Интересно, не завещал ли Жан Морель своему лучшему другу и партнеру вместе с этой чертовой пропастью, которую ему так хотелось покорить, еще и жену? — с горечью думала Лиза.

Максим протянул к ней руку, но она раздраженно оттолкнула ее.

— А я не понимаю! — воскликнула она. — Не могу понять этого безумного стремления расстаться с жизнью, расстаться со всем, что… — Слова застряли у нее в горле. Со всем, что они могли бы иметь. Она чувствовала, что готова сорваться на крик. Но она не имела права кричать на него.

Он никогда не давал ей повода думать, что она значит для него больше, чем простая сиделка. Она сама виновата во всем. Виновата, что влюбилась в него, виновата, что отдалась ему, хотя он и не предлагал ей ничего, кроме краткого наслаждения. Его душа, его сердце ей не принадлежали.

Несколько минут они сидели молча. Наконец он встал из-за стола.

— Извини. Мне не следовало приходить сюда. То, что произошло между нами, было ошибкой. Я вел себя как законченный эгоист.

Он не любит ее. Возможно, его влечет к ней, как к женщине, но ее любовь ему не нужна, и она не имеет права обременять его своими чувствами.

— Послушай кассету, — сказал он. — И не надо меня провожать.

Лиза словно окаменела. Сердце у нее обливалось кровью, во рту пересохло, в горле застрял комок. Что толку умолять его остаться? Что толку плакать, виснуть на нем? Никто на свете не сможет свернуть его с пути, который он для себя выбрал.

Прошло несколько дней, прежде чем Лиза наконец заставила себя прослушать кассету, которую оставил Максим. Книга была почти готова. Не хватало только этой части, и Лизе ничего не оставалось, как вернуться к работе.

Услышав голос Максима, она невольно вздрогнула, и у нее, как ни странно, потеплело на душе. Вначале его рассказ был сбивчивым, он часто замолкал, и тогда ему что-то подсказывал женский голос. Клара… Она была рядом с ним, напоминала, задавала вопросы. Он рассказывал о том, как они с Жаном вдвоем начали спуск в провал. Первым спускался Жан. Сначала все шло прекрасно, но неожиданно отказало крепление на конце троса, и Жан сорвался. Не дожидаясь, пока подойдут остальные, Максим, вытянув и наскоро срастив трос, спустился к другу. Жан был жив, но сильно расшибся, и у него были сломаны обе ноги, ключица и несколько ребер.

С величайшим трудом Максиму и подоспевшим товарищам удалось поднять Жана из провала в нижний зал пещеры. Но путь отсюда наверх, притом что Жана пришлось бы нести на носилках, был невероятно сложен: надо было преодолеть множество подъемов, узкие лазы, подземные потоки. Они договорились, что Максим останется с Жаном, а остальные отправятся наверх за необходимым оборудованием.

Все ушли. Максим и Жан на долгие часы остались вдвоем. Жану становилось все хуже. Кроме невыносимой боли, его мучил холод. Здесь, в вечном подземном мраке, царила пронизывающая стужа, а стены пещеры были, словно ковром, покрыты льдом. Максим отдал другу почти всю теплую одежду. Жан все чаще терял сознание и начинал бредить. Ему казалось, что он дома, с женой и детьми.

Низкий голос Максима словно заполнил всю комнату. Лиза слушала в оцепенении, не замечая катившихся по лицу слез.

«Незадолго до смерти, — говорил Максим, — Жан пришел в себя и сказал, что ему не выкарабкаться. Не слушая возражений, он добавил, что, наверное, зря они так бездумно рисковали жизнью, забывая о тех, за кого были в ответе. Последние его слова были о Кларе. Потом наступила агония, и все было кончено».

Оставшись один, Максим потерял счет времени. Он не мог заставить себя покинуть тело друга и сидел рядом, словно в забытьи. Вокруг него в тусклом свете фонаря сверкали мириады белоснежных соцветий, свисавших с потолка. Эта картина невольно запечатлелась в его памяти как символ торжества смерти.

Вернувшиеся товарищи нашли Максима почти застывшим и обмороженным. Им с трудом удалось вывести его наверх, но тело Жана они были вынуждены похоронить в пещере, под камнем.

«Я дал себе слово, — дрогнувшим голосом закончил Максим, — что не оставлю там Жана одного. Я вытащу его оттуда, чего бы мне это ни стоило, и покорю чертову пропасть, которая отняла его жизнь».

Горькие рыдания еще долго сотрясали Лизу. Теперь она понимала, что Максим не мог не вернуться в пещеру, но почти не верила, что он останется жив.

11

Через несколько дней Лиза решила навестить Клару, которая уже не раз приглашала ее в гости.

Сынишка и дочка Клары обрадовались гостье и долго показывали ей альбом с фотографиями отца и обожаемого ими дяди Макса.

— Кажется, они уже оправились, — сказала Лиза, когда Клара уложила детей спать и они остались одни. — А тебе, наверное, трудно свыкнуться с мыслью, что Жана нет.

— Я никогда и не свыкнусь. Память о нем и дети — все, что у меня осталось. Но я не жалею, что вышла за него замуж.

— Ты пыталась когда-нибудь отговорить его от спуска в эти ужасные пещеры? — спросила Лиза.

— Жан был не таким, как обычные люди. Умереть в кровати или на больничной койке — это было не для него. А я уговаривала себя, что если все равно заранее не знаешь, когда уйдет любимый тобой человек, то надо ценить отпущенное тебе время, каким бы коротким оно ни оказалось.

— Кажется… я начинаю понимать, — неуверенно проговорила Лиза. — Но я… Знаешь, я так разозлилась на Максима, когда поняла, что не сумею отговорить его!

Клара кивнула.

— Ты просто испугалась за него, верно? Ты ведь любишь его.

— Ему нет до этого дела.

— Ты не права, Лиза. Мне кажется, тебе удалось достучаться до его сердца.

— Что ты имеешь в виду?

— Просто я это чувствую. Ему важно знать, что он тебе нужен.

Лиза осталась у Клары на ночь, а утром отправилась с ней и ребятишками на прогулку к озеру. Ребята затеяли игру в мяч, и, конечно, все кончилось падением пятилетней Греты и разбитой коленкой.

Пока Клара и Лиза возились, останавливая кровь, перевязывая коленку и утешая Грету, трехлетний Клод весело гонял мячик по прибрежной лужайке. Лиза и Клара, успокоив Грету, обернулись к мальчику. Не успела мать подозвать его, как он в погоне за мячом не удержался на берегу и свалился в воду.

Безумный крик Клары еще звенел в ушах Лизы, когда она, скидывая на бегу туфли, помчалась к берегу. Взмахнув руками, она бросилась в воду. Когда вода сомкнулась у нее над головой, ее охватил панический ужас. Она вынырнула и увидела прямо перед собой перепуганную мордашку Клода. В следующее мгновение мальчик скрылся под водой. Лиза нырнула вслед за ним, лихорадочно пытаясь ухватить его. Как сквозь сон, она слышала доносившиеся с берега крики. Какой-то мужчина прыгнул в озеро и торопился к ней на помощь.