— Ты с ним встречалась?

— У нас были приятельские отношения. А с Жаном… Стоило нам впервые увидеть друг друга, и мы все поняли. — Голос ее дрогнул.

Лизу вдруг охватила злость. Стараясь не выдать своих чувств, она ровным голосом спросила:

— И Максим воспринял это спокойно?

— Жан здорово психовал по этому поводу, хоть я и сказала ему, что мы с Максом просто друзья. Макс очень разборчив насчет женщин. Мы не были любовниками — просто хорошими знакомыми. И еще я сказала Жану, что ему нет нужды воображать, будто он должен ради друга принести себя в жертву. Хотя Макс мне и нравился, но, встретив Жана, я поняла, что больше мне никто не нужен. И все же Жан устроил нам нечто вроде исповеди. Макс только посмеялся над ним и пожелал нам счастья. На нашей свадьбе он был шафером. — Клара провела ладонью по щеке Максима. — Ну же, Макс, возвращайся. — Она тяжело вздохнула и безвольно уронила руку.

— Дети беспокоятся, — сказала Клара, после того как в очередной раз позвонила домой. — Мне не хочется оставлять Макса, однако… — Она стояла над кроватью, кусая губы.

— А что бы тебе посоветовал он? — осторожно спросила Лиза, видя, как та разрывается между Максимом и детьми.

Клара благодарно посмотрела на нее.

— Он сказал бы: возвращайся домой, — признала она.

— Так возвращайся, — посоветовала ей Лиза. — Как только что-то изменится, я дам тебе знать.

— Сколько ты можешь здесь пробыть? — все еще колеблясь, спросила Клара.

— Сколько будет необходимо.

Лиза уже связалась со своим агентом и предупредила, что некоторое время ее не будет. О Фрице она старалась не думать.

— Я тут купила газету, — смущенно проговорила Клара. — Да и по телевидению это наверняка было.

После того как она уехала, Лиза выяснила, что подразумевалось под словом «это». В газете сообщалось, что у постели Фоллена неотлучно дежурит его невеста, знаменитая манекенщица Лиза Хенни, которая подтвердила факт тайной помолвки.

— О!.. Только не это! — непроизвольно вырвалось у Лизы. Она поспешно смяла газету, словно надеясь таким образом скрыть нелепую ложь от всего света.

Фриц! Она должна срочно поговорить с ним. До сих пор ей ни разу не пришло в голову позвонить ему, и ее мучила совесть. Ей чуть не стало дурно при мысли о том, что он о ней подумает. В нерешительности она поднялась со стула и вызвала медсестру.

— Мне надо ненадолго уйти.

— Конечно, — тепло улыбнувшись, ответила та. — Мы присмотрим за ним.

Лиза спустилась к телефону. Ей пришлось звонить жениху, на работу. Он говорил сухо и настороженно, что было неудивительно.

— Эти репортеры меня застали врасплох, — объясняла она вполголоса, чтобы ее ненароком не подслушал кто-нибудь из посетителей. — Мне вообще не надо было отвечать, но я растерялась, а они все извратили. Ты же знаешь прессу. Они все неправильно поняли.

— Остается удивляться, — сухо заметил он, — как тебе удалось обручиться с человеком, который находится в коме. К тому же, мне казалось, что ты обручена со мной.

— Я и обручена с тобой! — вспылила Лиза. — Как раз твое кольцо и натолкнуло их на нелепые подозрения.

Кольцо, которое она больше не носила, которое не успела снять вовремя!

— А я-то грешным делом решил, что это твои бдения у постели раненого героя подвигли их сделать такой вывод.

— Их выводы всегда слишком поспешны.

— Однако не беспочвенны, учитывая сложившиеся обстоятельства. Когда ты собираешься вернуться, Лиза?

— Понятия не имею. Фоллен по-прежнему без сознания.

— Что ж, — вздохнул Фриц, — дай мне знать, если снова решишь исполнить роль моей невесты. Боюсь, мне надо идти. Я заставляю клиента ждать.

Лиза не винила его за резкость. Любой другой на его месте давно бы потерял терпение. А чего ты ожидала? — спрашивала она себя. Чтобы человек, которого ты бросила ради другого, посочувствовал тебе?

В палате пахло медицинским спиртом. Сестра собиралась перевязывать Максиму обмороженные руки. Опухшие, багровые, покрытые волдырями, они выглядели так, что сердце Лизы защемило от страха и жалости. Из носа у него уже не торчала пластиковая трубка. Погруженный в неестественный сон, он был таким беззащитным. Небритый, рот приоткрыт, губы потрескались. И все же он казался очень привлекательным.

Сестра опустила руки Фоллена на белоснежную простыню, выпрямилась и перевела глаза на его лицо.

— Красавчик, верно? Вам повезло. — Тут она смутилась и поспешно пояснила: — Я хочу сказать, что он выкрутится. Он крепкий парень. — Она наклонилась над ним и внятно проговорила: — Господин Фоллен, здесь ваша невеста. Может, проснетесь и поздороваетесь с ней? — Никакой реакции не последовало. Подождав немного, сестра добавила: — Мы кое-что заметили, когда переворачивали его, и даже подумали… — Она отступила в сторону. — Может, вы попробуете?

Лиза наклонилась к нему, положила руку на подушку.

— Максим, — прошептала она и замолчала. К горлу подступил комок, и она не могла выдавить ни слова. Он лежал такой красивый и такой живой. Казалось, вот-вот он проснется от ее прикосновения, от легкого дыхания. И все же… он спал. Спал беспробудно.

На глазах у нее заблестели слезы. Одна слезинка, скользнув вниз, пробежала по его щеке. Лиза импульсивно наклонилась и поцеловала его в щеку, туда, где остановилась ее слеза. И вдруг ей показалось, что веко у него дрогнуло.

— Максим! — Лиза подняла голову, пристально вглядываясь в его лицо. — Максим! — В страстном желании пробудить его к жизни она приникла поцелуем к обветренным, потрескавшимся губам.

Губы Максима были сухими и безжизненными. Лиза уже была готова с отчаянием признать поражение, как вдруг его запекшиеся губы едва заметно дрогнули.

— Максим!

Она снова приникла к нему губами и ощутила слабую ответную дрожь. На этот раз, когда она подняла голову, ей показалось, что у него шевельнулись веки.

Лиза перевела глаза на сестру, которая наблюдала за ней в изумлении. Максим глухо застонал, и сестра моментально нажала на кнопку вызова. Лиза не верила глазам. Максим пошевелил головой, снова застонал. Дрогнули веки, и на мгновение мелькнули черные глаза.

— Максим! — снова настойчиво повторила Лиза. — Проснись! Пожалуйста, посмотри на меня.

Он вновь что-то невнятно пробормотал. Губы его шевелились, словно он учился складывать слова. От напряжения глубокая морщина пролегла между бровей.

— Все хорошо, — сказала Лиза. — Не нужно ничего говорить. — Она снова лихорадочно поцеловала его, боясь, как бы он не вернулся в черный летаргический мрак. — Просто открой глаза.

Вокруг были люди. Кто-то взял Лизу за руку.

— Вот и не верь после этого в сказку о спящей красавице! — возбужденно произнесла одна из медсестер. — Она разбудила его поцелуем.

Лиза, не обращая внимания на того, кто держал ее за руку, не отводила от Максима взгляда. Он медленно, словно нехотя, открыл глаза, не сводя их с Лизы. Он явно узнал ее.

— Фрейлейн Хенни, — произнес властный голос, — мы вынуждены просить вас отойти. Нам необходимо его осмотреть.

Увлекаемая медсестрой, Лиза на ватных ногах покорно поплелась прочь. Ей предложили чашку кофе. Спустя некоторое время, когда суматоха вокруг постели больного улеглась, ей снова разрешили подойти к нему.

— Только не утомляйте его, — предупредили ее. — Он еще очень слаб.

Оставшись наедине с ним, Лиза не знала, что сказать. Ему под голову подложили еще одну подушку. Она постояла в нерешительности у кровати, потом обессиленно опустилась на стул. Он окинул ее затуманенным взором.

— Я сплю, да? — Лиза скорее угадала, чем услышала его слова. — Тебя здесь нет, и ты не целовала меня. Я лежу в проклятом сугробе, и у меня галлюцинации.

Лиза вымученно улыбнулась.

— Нет, нет. Я здесь, с тобой. Ты в больнице. И я… я действительно поцеловала тебя. — Она заговорила быстрее, словно боясь, что он снова уснет. — Ты был без сознания почти двое суток. Но теперь ты проснулся. И то, что ты видишь, — не сон.