При этой мысли Холли вздрогнула и опустилась на колени возле неподвижного тела, закрыла его еще одним одеялом. Выпрямившись, она оглядела веранду, затем пересекла ее и заперла входную дверь. Она подергала ручку, затем начала подтаскивать к двери коробки с книгами, подготовленными к распродаже.

Через несколько минут, вся покрытая пылью и потом, она остановилась и взглянула на свою работу. Убедилась в том, что, если кто-нибудь попытается войти, то у него ничего не получится. Холли проверила и задвижки на окнах. Затем, достав молоток, гвозди и две простыни, встала на стул и прикрепила эти самодельные занавески, чтобы закрыть веранду от любопытных глаз.

Потом она вспомнила о конюшне. Груда соломы, перепачканная кровью, одеяло, тарелки с едой. Все показывало, что здесь кто-то прятался. Кто-то раненый и истекавший кровью.

Господи, она должна все убрать, пока Мосс или кто-либо из его заместителей не появится здесь и не начнет рыскать по ферме. Кол потерял много крови — он не мог долго идти с таким ранением. Значит, и Мосс недалеко.

В панике Холли подбежала к лестнице и позвала Дэнни. Он появился сразу же, босиком и в пижаме.

— Дэнни, я пойду вычищу конюшню. Последи за сестрой. Не позволяй ей спуститься вниз. Я загородила заднюю дверь и заперла входную. Я хочу, чтобы ты запер за мной дверь кухни, хорошо? И присмотри за Колом, пока я не вернусь. Если он начнет метаться, то позови меня. И не забудь запереть за мной дверь! Я постараюсь все сделать побыстрее, но не хочу, чтобы ты отвечал на телефонные звонки или стук в дверь, понял?

— Даже если это Дж. Д. Мосс?

— Даже если это будет он.

— Ты ему поверила? — спокойно спросил Дэнни.

Холли помедлила, затем кивнула:

— Да, думаю, что да.

Дэнни задумался.

— Он сказал, что мой отец был настоящим человеком. И что я на него похож. Мы должны ему помочь, мам. Надо что-то сделать…

— Он умер? — Детский голосок, почти шепот.

— Я не думаю. — Голос мальчика.

— Он дышит?

— Что-то коснулось его щеки. Кончики пальцев. Любопытные, вопрошающие. Теплое детское дыхание, проблески света… Фонарь?

— Да, он дышит, но задохнется, если ты не перестанешь теребить его, — прошептал мальчик. — Отодвинься, Лиззи. Если мама вернется и обнаружит нас здесь…

Осторожным движением что-то приподняло его веко. Кол обнаружил, что смотрит в широко раскрытый, опушенный темными ресницами глаз. Этот глаз серьезно разглядывал его.

— Ты жив, мистер?

Попытка засмеяться вызвала гримасу боли на его лице.

— Да, да, я жив. — Его голос был почти неслышен. — А кто ты?

— Лизбет Триано. Мне четыре года, четыре с половиной. Я тебя нашла, ты помнишь?

— Да, я помню. — Голова у него кружилась. Он закрыл глаза и изо всех сил старался не потерять сознания. Хотел задать ей тысячу вопросов, но не мог собраться с силами. Мосс. Где Мосс? И где находится он сам? В больнице? В тюрьме? Полицейские уже ищут его… — Должен идти. — Зашептал он, пытаясь сесть. Боль резанула его, яркая, слепая, и он выругался. Голова закружилась так сильно, что в глазах замелькало.

— Лиззи, смотри, что ты наделала! — Мальчик взял Кола за плечи, заставляя его лечь. — Ты должен лежать, мистер. Мама сказала, что ты можешь умереть. Ты должен лежать!

Затем комната покачнулась, закружилась, и он все-таки опять потерял сознание.

Было тихо, темно. Темно, как в могиле.

Он лежал очень спокойно, пытаясь привыкнуть к темноте. В конце концов он понял, что не в могиле, а в какой-то комнатке, напоминавшей кладовую. Повсюду громоздились коробки и ящики. Он не видел двери. Окна? Да, два окна. Прямоугольники, освещенные луной и закрытые грубыми занавесками.

Не тюремная камера. Но и не конюшня.

Где же он находится, черт возьми?!

Двигаясь очень осторожно, Кол пошевелил руками и ногами. Он не был связан. И на нем, видимо, нет других ран. Это значит, что Мосс не нашел его.

Ребра его были перевязаны. Он попытался осторожно поднять левую руку, не желая привлечь внимания какого-нибудь не замеченного им стража.

Его ищущие пальцы дотронулись до марлевой повязки. Он коснулся бока. Было больно, но уже гораздо меньше, чем раньше. Кто-то обработал рану. Вопрос заключался в том — кто это сделал?

Крепко сжав зубы, он повернул голову, чтобы осмотреться получше. Маленькая комната. Детские санки висели на стене, внизу валялись изношенные мальчишеские хоккейные коньки с ботинками, рядом висели маленькие коньки для фигурного катания. Хоккейная клюшка — в углу, сетка, свернутая пополам и сложенная там же.

Дети, было много детей. Маленькая, похожая на эльфа девочка с голубыми глазами и золотыми волосами, постоянно болтавшая и разглядывавшая его залитые кровью руки и рубашку. И мальчик, Дэнни. Осторожный и внимательный. Отчаянно оберегавший сестру. А затем помогавший ему.

Кол начал вспоминать, как брел ночью, почти ослепший от боли. Кровь хлестала из раны, он понимал, что долго не выдержит. Зная, что должен остаться на ногах, добраться до безопасного места. Вспомнил увиденный невдалеке знак: ферма Эпплвуд. Знал, что она живет там, золотоволосый ангел, встреченный им вчера. И Рик, Рик Триано. Может быть, он ему поможет, если решит, что его история достаточно интересна.

Но выяснилось — Рик мертв уже три года. И там были только его молодая вдова и двое детей. Но он не смог идти дальше.

Кол попробовал вздохнуть, особой боли не было. Рискнул пошевелить ногами. Слегка повел плечами. Это вызвало приступ боли, но она не могла остановить его.

Он повернул голову в другую сторону, пытаясь обнаружить дверь. Должна же здесь быть дверь!

Кто-то сидел в кресле рядом с ним, сидел спокойно, не двигаясь. Кол замер, не осмеливаясь даже вздохнуть. Затем понял, что это Холли.

Она спала, свернувшись в большом деревянном кресле, укрытая одеялом, под головой лежала подушка. Занавеска на окне не полностью прикрывала его, лунный луч проникал в комнату и освещал спящую. Копна ее золотистых волос перепуталась и спадала прядями на ее лицо и плечи. Она была так неправдоподобно красива, что у него перехватило дыхание.

Значит, это сделала Холли. Привела его сюда. Обработала рану. Ухаживала за ним.

В голове у него возникла масса вопросов. Он подумал о том, чтобы поговорить с ней, затем отбросил эту мысль. Хотел просто лежать и наблюдать за Холли. Наслаждаться покоем, тишиной…

Боже, за эти четыре года тюрьмы он отвык от этого. Дни и ночи, наполненные криками, хлопающими дверями, орущим радио, проклятиями и звуками рыданий. В воздухе царили страх, отчаяние, ненависть…

А сейчас, лежа под пахнущими свежестью простынями, он слышал лишь кваканье лягушек и чувствовал, как ему становится легче. Снова посмотрел на спящую женщину у его кровати. Маленькая рука лежала на коленях, ладонь вверх, пальцы слегка согнуты. Они были перепачканы чем-то темным, и он понял, что это кровь.

Его кровь.

Горло перехватило, и он с трудом перевел дыхание. Четыре года. Четыре года лжи, предательства и обмана. Все, кому он верил и кого любил, были разлучены с ним. И вдруг сейчас появилась эта женщина. Поверила ему, когда все от него отвернулись. Помогла ему. Прошло слишком много времени с тех пор, когда кто-то помогал ему.

Очень много…

Веки его опустились. Он был в безопасности. По крайней мере, сейчас.

Холли внезапно проснулась, сердце громко стучало. Она вскочила с кресла и бросилась к кровати. Но Кол крепко спал. Холли присела на корточки, легко вздохнув и отбросив со лба потные спутанные волосы.

Когда биение ее сердца пришло почти в норму, она осторожно отодвинула одеяло, боясь разбудить его. Он казался более спокойным, по-видимому, боль немного отступила. На повязке не было свежих пятен крови. Холли дотронулась до раны, она не горела. Хороший признак.

Дотронулась до его лба, он тоже был теплым, а не горячим. Кожа все еще была липкой от пота и крови. Посмотрев на него несколько секунд, Холли с трудом выпрямилась и пошла в дом.