Джеймс усмехнулся.

—Извини, что расстроил тебя, парень, но в этом плавании у меня имелся особо ценный груз, так что я был сверхосторожен. А ты как тут поживал? Часто на кушетке приходилось ночевать?

Николас нахмурился.

—Не случалось с тех пор, как ты уехал, но теперь, поганый пидор, должно быть, все переменится, — прорычал он.

—Можешь быть уверен, милок, — сатанински усмехнулся Джеймс. — Известное дело, мы любим благородному делу помочь.

—Ты такой заботливый, Мэлори. — И тут его глаза цвета янтаря заметили Джорджину, стоявшую между братьями, причем на плечах ее лежала рука Джеймса. — А это кто? Впрочем, надо ли об этом спрашивать.

Подтекст был очевиден, и Джорджина закипела оттого, что ее понизили до уровня любовницы. Однако еще прежде, чем она смогла достаточно резко ответить, прежде чем еще более жесткий отпор дал Джеймс, на ее защиту бросился Энтони, повергнув в смятение не только ее, но и Николаса.

—Спрячь свою усмешку, Иден, — сказал он так тихо, что гнев его чувствовался еще сильнее. — Своими грязными мыслями ты пачкаешь мою невестку.

—Прошу прощения, — сказал Николас Джорджине в полном смятении и явно раскаивающийся за свою ужасную ошибку. Но он никак не мог разобраться в ситуации. Обращаясь к Энтони, он с большой долей подозрительности, опасаясь с его стороны подвоха, сказал:

—Я полагал, что твоя жена — единственный ребенок в семье.

—Действительно.

—Но как же она тогда может быть?.. — Взгляд прекрасных янтарно-желтых глаз вновь устремился на Джеймса, теперь глаза от неверия были расширены. — О, Боже милостивый, не имеешь ли ты в виду, что у тебя появилась жена?! Тебе, наверное, пришлось совершить плавание на другой конец света, чтобы найти женщину, которую бы не отпугнула твоя мерзкая репутация. — Вновь посмотрев на Джорджину, он добавил: — Вы знали, что получаете в мужья кровожадного пирата?

—Насколько я помню, это было упомянуто до свадьбы, — ответила она с гримаской неприязни.

—А вам было известно, что если он заимеет на кого-то зуб, то это может продолжаться до скончания дней?

—Я начинаю понимать, почему, — парировала она, заставив Энтони и Джеймса покатиться со смеху.

Николас принужденно улыбнулся.

—Прекрасно, дорогая, но знали ли вы также, что это женолюбивый негодяй, так истрепавший себя, что...

В этом месте Джеймс прервал его, прорычав:

—Если будешь продолжать в этом духе, парень, то не обижайся: твои слова меня заставили...

—Заставили тебя? — воскликнула Реджина подходя к своему мужу и беря его под руку. — Ты ему сказал об этом, дядя Джеймс? Чудесно! Могла бы поклясться, что последний, с кем бы ты хотел поделиться этой пикантной новостью, был Николас. Ведь тебе так ненавистно иметь с ним что-то общее; а теперь, когда вас обоих заставили вступить в брак, у вас появляется столько общего, правда?

Николас на это ничего не сказал. Уставившись на свою жену, он, вероятно, пытался сообразить, всерьез она это говорит или нет. Но он был на грани того, чтобы рассмеяться. Джорджина могла видеть это по его глазам. Он удерживался лишь до того момента, как заметил досаду на лице Джеймса.

На удивление, Энтони не поддержал Николаса в его веселости. Либо он уже насытился насмешками накануне вечером, либо, что более вероятно, попросту не желал ничего общего иметь с молодым виконтом, даже если бы они сходились во мнении, что происходящее весьма забавно.

—Реджи, кисонька, — проговорил он с крайним неудовольствием, — не знаю, придушить тебя или отослать в твою комнату.

—У меня здесь нет больше комнаты, Тони.

—Тогда придуши ее, — сказал Джеймс с таким видом, словно действительно собирался это сделать. Затем он посмотрел на племянницу со смесью нежности и досады: — Ты намеренно это сделала? Не так ли, родная?

Она даже не попыталась это оспорить.

—Вы вдвоем так объединяетесь, наседая на него, что справедливым это никак не назовешь. Да и теперь ведь двое на одного? Но не злись на меня. Только сейчас я поняла, что мне придется выслушивать его ликующие вопли по этому поводу гораздо дольше, чем тебе. В конце концов, я же с ним живу.

Это никак не улучшило ситуацию. Николас Иден продолжал стоять с улыбкой от уха до уха.

—Возможно, мне следует жить с тобой в одном доме, Ригэн, — проговорил Джеймс. — Хотя бы пока жилье, которое мне подобрал Эдди, не отремонтировано.

Николас весь как бы ощетинился.

—Только через мой труп.

—Это, милок, можно организовать.

В этот момент к ним подошел Эдвард.

—К слову сказать, Джеймс, за всеми восхитительными треволнениями, забыл тебе сообщить, что сегодня вечером около нашего дома остановился один парень, который тебя разыскивает. Я бы ему сказал, где тебя найти, да он что-то чертовски враждебно к тебе был настроен. Я прикинул: будь он твой приятель, то манеры имел бы получше.

—Не назвал себя?

—Нет. Здоровый такой парень, очень высокий, и судя по выговору, американец.

Джеймс медленно повернулся к Джорджине, брови его сошлись вместе, выглядел он туча-тучей.

—Эти деревенские варвары, твои родственнички, — не могли же они за нами сюда явиться? Как думаешь, дорогая?

Подбородок ее слегка задрался, показывая, что она отвергает подобное отношение с его стороны. Однако она не могла скрыть изумление, заметное и в ее глазах.

—В некотором роде мои братья любят меня, Джеймс. И если ты припомнишь, в каком виде они в последний раз лицезрели меня на твоем судне, то ты получишь ответ.

Возможно, в ту памятную ночь их свадьбы из-за избытка переживаний рассудок фиксировал не все, но он ясно вспомнил, что принес ее на борт корабля с кляпом во рту, причем крепко прижимал к себе, фактически держал под мышкой.

Теперь же негромко, но с чувством он произнес:

—Вековечное чертово пекло.

44

—Черт побери, не можешь же ты всерьез так к этому относиться! — гневно воскликнула Джорджина. — Я их должна хотя бы повидать. Они такой путь проделали...

—Плевать мне, сколько им там пришлось добираться! — с не меньшим гневом отрезал Джеймс.

Вчера вечером у нее не было случая завести разговор о ее братьях, так как она поднялась к себе в комнату вскоре после отъезда старших, и хотя очень долго ждала Джеймса, но все же уснула до того, как тот вернулся. Теперь же, утром, он наотрез отказался отвезти ее в порт, категорически отказался достать для нее экипаж, когда она обратилась с этой просьбой, и в итоге в словах, исключающих недопонимание, сообщил ей, что она вообще своих братьев не увидит, и все тут.

Собравшись, она постаралась внести в их дискуссию некоторое рациональное начало, спокойно спросив:

—Не будешь ли так любезен сказать мне, чем объясняется это твое отношение? Тебе, должно быть, ясно, что прибыли они сюда лишь для того, чтобы убедиться: со мной все в порядке.

—Черта с два! — окрысился он, не желая или будучи не в состоянии мыслить разумно и вообще спокойно что-то обсуждать. — Они примчались, чтобы забрать тебя.

Она дольше не могла откладывать этот вопрос:

—Но не это ли ты собирался сделать с самого начала — отослать меня назад?

Несколько долгих секунд он хмуро глядел на нее. У нее перехватило дыхание. Затем он фыркнул, словно она сказала нечто крайне нелепое.

—Откуда, черт подери, ты могла понабраться таких мыслей? Я тебе такое говорил?

— Тебе и не требовалось говорить. Я присутствовала на нашей свадьбе. Помнишь? Ты не слишком охотно играл роль жениха.

—Что я помню, Джордж, так это то, что ты от меня сбежала, даже не сказав «до свидания»!

Услышав, что спустя столько времени и вовсе не в связи с тем, о чем она заговорила, на свет извлекается эта история, она удивленно заморгала.

—Сбежала? Да я всего лишь отправилась домой, Джеймс. Из-за этого-то я и оказалась на твоем судне — чтобы до дому добраться.

—Но не сказав мне ничего!

—А это уже не моя вина. Я бы тебе сказала, да к тому времени, когда Дрю вволю накричался на меня за то, что я появилась на Ямайке, хотя должна была быть дома, «Тритон» уже отчалил. Мне следовало прыгнуть за борт, чтобы с тобой попрощаться?