Наоми смотрела, как солнечный свет заполняет комнату, и как бы заново переживала события прошлой ночи, и вдруг до ее сознания дошло, что все испытанное ею блаженство — прямой результат несчастного случая с Хэйдном Гриффитсом. Господи, как он там? И когда Мейган позвонит, чтобы сообщить об этом?

Когда в начале восьмого зазвонил телефон, Наоми, хотя и ждала этого, вскочила как ошпаренная, потревожив Брана, который машинально стиснул ее. И когда Наоми положила ему палец на губу, он отпустил ее ровно настолько, чтобы она смогла дотянуться до трубки.

Голос Мейган звучал устало и обеспокоенно. Она сообщила, что Хэйдна оперировали и, хотя он все еще без сознания, выяснилось, что благодаря его крепкому сложению последствия травмы не будут такими ужасными, как предполагалось.

— Наоми, мне неловко тебя просить об этом, — говорила Мейган. — Но не могла бы ты справиться одна, если бы я осталась здесь с Талом еще на день? Понимаешь, он хочет дождаться, когда Хэйдн придет в себя. Это ужасная наглость с моей стороны, но не смогла бы ты приготовить что-нибудь для Брана…

— Мейган, ради Бога. Конечно, я все смогу, и не волнуйся за нас, — твердо заверила ее Наоми. — Я предупрежу Брана, что ты останешься в больнице. И не беспокойся, будь там, сколько потребуется. А я хорошенько позабочусь о Бране.

Мейган от души и со слезами в голосе поблагодарила девушку. И, передав привет Брану и дав указания Наоми, она заторопилась вернуться к мужу.

Наоми повесила трубку и попыталась выбраться из постели, но Бран удержал ее.

— Ни с места. Как там Хэйдн? — спросил он и внимательно выслушал отчет.

— Мейган еще позвонит позднее, — закончила Наоми.

Бран поцеловал ее в шею.

— Отлично. Я рад, что Хэйдн выкарабкался. А теперь мы со спокойной совестью можем повеселиться.

Наоми попыталась вывернуться.

— Ты волен делать все, что пожелаешь, — резко сказала она, — а у меня полно работы.

— Нет, — возразил он. — Нам выпала возможность провести великолепный день вдвоем, и будь я проклят, если позволю тебе потратить его в обществе этого чертова аппарата.

— Но…

— Никаких «но». — Бран закрыл ей рот поцелуем. — Наоми, — наконец сказал он тоном, от которого у Наоми мурашки пробежали по спине, — ты помнишь, что сказала?

— А что я сказала? — шепнула она.

— Ты обещала Мейган позаботиться обо мне.

— Конечно! — Наоми попыталась оттолкнуть его. — Послушай, Бран, если ты не отпустишь меня, я не смогу приготовить тебе завтрак, а именно это имела в виду Мейган, попросив меня позаботиться о тебе.

— К черту завтрак. Кто угодно способен приготовить для меня еду, но только ты, моя радость, можешь насытить мою душу.

Бран, конечно, дразнит ее, и ей нужно рассмеяться, думала Наоми, но вдруг из глаз ее брызнули слезы. Бран нахмурился, запустил руку в ее спутанные волосы и начал целовать вначале в щеки, потом в губы так настойчиво, что все мысли о еде исчезли из головы девушки и ответное желание зажглось в ее теле.

Заниматься любовью утром при свете солнца, когда ее ждало столько дел, — такого с Наоми никогда не случалось, в этом было что-то сказочное. Новым было и то, что она могла видеть горящие глаза Брана, его лицо, полное страсти, отражающее накал его чувств, пока тело дергалось в конвульсиях оргазма.

— Останься, — хрипло сказал он, обнимая ее. И Наоми поцеловала его, ей и самой не хотелось с ним расставаться.

— С тобой, — сказал он много позднее, — я чувствую себя так, будто нашел свою половину.

Дрожь пробежала по телу Наоми, и Бран теснее прижал ее к себе.

— Что такое?

— Кто-то наступил на мою могилу. — Она пыталась придать строгость своему голосу. — А сейчас я должна встать, Бран Ллевеллин. Мне нужно принять ванну, позавтракать и выпить по крайней мере литр чаю.

— До чего же неромантичное создание, — насмешливо сказал он и встал, ничуть не стесняясь своей наготы.

— Кто-то должен быть практичным, — пробормотала она, швыряя ему халат, прежде чем накинуть свой. — Если ты дашь мне несколько минут, чтобы принять ванну, я приготовлю тебе завтрак и принесу его в мастерскую.

— Я предпочел бы принять ванну вместе с тобой, — заявил Бран, подпоясываясь. — И не надо так на меня смотреть!

— Как «так»?

— Мне не нужно зрение, чтобы почувствовать негодование в твоих больших темных глазах.

— А откуда ты знаешь, что у меня большие глаза?

— Конечно, благодаря прикосновениям. Так же как я знаю, что у тебя немного вздернутый нос и полные живые губы, которым я не в силах противостоять. Я знаю размер и форму твоей груди, изгибы бедер и нежность твоей…

— Хватит! — вскричала Наоми с пылающим лицом. — Уходи же. Я приду к тебе, как только смогу.

— Тогда поторопись! — Он нащупал дверную ручку. — Пока не вернулись Мейган и Тал, время, проведенное в разлуке, — потерянное время. Подойди.

Наоми подошла к нему, только для того, чтобы он обнял ее и прильнул долгим поцелуем, прежде чем окончательно отпустить.

— Только на пятнадцать минут, — приказал он.

— Держи карман шире!

Наоми быстро приняла душ и оделась с максимальной быстротой, подушилась, завязала волосы лентой и заторопилась вниз.

Она быстро управлялась на кухне, готовя кофе для Брана и чай для себя, порезала хлеб и разбила яйца на сковородку. Но тут неожиданно вошел Бран и закрыл за собой дверь.

— У меня все уже почти готово, — сказала удивленная Наоми. — Возвращайся в мастерскую, и через минуту я принесу твой завтрак.

— Вовсе не обязательно! Не позволю я тебе таскать подносы, когда можно прекрасно поесть и здесь. Мейган, конечно, не разрешила бы, но ты, дорогая, ведь не будешь возражать?

— Само собой. Это все упростит. Что ж, я согласна. Проходи и садись за стол.

Бран криво усмехнулся.

— Требую помощи штурмана. Со дня несчастного случая Мейган не позволяет мне входить сюда, боится, что напорюсь на венчик или что-нибудь в этом роде.

Наоми подскочила к нему и взяла за руку.

— Разреши мне, — весело сказала девушка и проводила его до стула во главе стола. — Вот председатель и на месте. А теперь не болтай и не мешай мне готовить.

Бран откинулся на спинку стула, вытянул ноги. В зеленом тренировочном костюме он выглядел отдохнувшим и полным жизни и так живо следил глазами за ее движениями, как будто мог видеть, как она накрывает на стол.

— Во-первых, — улыбаясь, сказал он, — давай поговорим о вчерашней ночи.

Наоми нахмурилась.

— О вчерашней ночи?

— Да. О самой замечательной, восхитительной и полнокровной ночи в моей жизни, — сказал Бран с пафосом. — Просто я хотел, чтобы ты знала, насколько важно для меня, что ты открыла мне свои объятия.

Наоми начала нервно переворачивать яичницу.

— В отличие от Аллегры, хочешь ты сказать.

— Да нет же, черт побери! — Брана словно громом ударило. — Я и в мыслях не имел ни Аллегру, ни какую-либо другую женщину. Ночью были только ты и я — и умопомрачительное наслаждение. Или я преувеличиваю? — Его лицо вдруг помрачнело. — Может быть, для тебя это не значило так много?

— Конечно же, значило, — сказала Наоми, едва дыша. — И ты это прекрасно знаешь. — Она бросила в яичницу холодную ветчину, положила все на подогретые тарелки, налила апельсиновый сок и села рядом с Браном, который сидел с закрытыми глазами.

— Откуда мне знать, что ты говоришь правду? — спросил он настойчиво.

Вместо ответа Наоми потянулась к нему и поцеловала в губы.

— Ну что, убедила? — поинтересовалась она, выпрямившись, но Бран вытянул руку и прижал к себе ее голову, чтобы вернуть поцелуй.

— И все же, — сказал он, — я надеюсь на более весомые и убедительные доказательства после завтрака.

— Может, ты уже начнешь есть? — насмешливо спросила Наоми, занимая свое место. — Я что, по-твоему, готовила все это только для того, чтобы полюбоваться на остывшую яичницу?

Бран усмехнулся и приступил к еде, наотрез отказавшись от предложения включить радио.