— Фредди, какой лучше взять?
— Бери все. Мы больше не бедняки, MA ШЕР [4], не забывай об этом. Мой кумир, герцогиня Виндзорская, говаривала: "Я была твердо уверена, что носить бриллианты днем вульгарно, пока у меня не появились собственные". — Он повернулся к надменной ВАНДЕЗ [5]. — Мы берем все. У нас слишком много знакомых мужчин.
Флинг гоготнула.
— Я хочу, чтобы ты что-то сделала с этим своим гоготом. Мы сейчас не в Бруклине, а в европейском высшем свете. — Фредерик многозначительно приподнял брови.
"Ого! — подумала Флинг. — Высший свет Европы, кажется, нечто совсем иное, чем нью-йоркский бомонд. Позволить Фредерику одеться, как женщина, выйти замуж за барона. И принимать как должное появление у них младенца! Здесь, очевидно, все это никому не кажется странным. Или, по крайней мере, они так притворяются". Как ни любила Флинг Фредерика, маскарад этот казался ей непонятным и потому немного жутким. Боже, проделай он этот трюк в Нью-Йорке, и его выставили бы как главный экспонат в "Шоу чудаков П.Т. Барнума". Парень, напяливший на себя женские тряпки, баронЕССА — уж никак не меньше — а теперь еще и мать! Флинг почувствовала, что еще немного — и у нее закружится голова. Она по-прежнему стояла в центре гигантского заповедника, в окружении животных, танцующих на галстуках, и все казалось невероятным и загадочным.
Фредерик оттащил Флинг от вешалок с галстуками и повел в женскую секцию.
— Хватит о мужчинах.
На этот раз он сразу обратился к продавщице.
— Пожалуйста, покажите миссис Беддл дамские сумочки от КЕЛЛИ.
— АВЕК ПЛЕЗИР [6], мадам баронесса.
Надменная малышка-продавщица мгновенно превратилась в само воплощение галльского шарма. Директор магазина только что прошептал ей на ухо, что к ним изволили пожаловать могущественная баронесса фон Штурм и всемирно известная фотомодель Флинг.
"О ханжа! — подумал Фредерик. — Теперь они знают, кто я. Все это обещает оказаться очень забавным. Шоппинг становится еще более захватывающим развлечением, когда все бегают перед тобой на задних лапках и стремглав исполняют каждую команду".
— Флинг, тебе обязательно нужно обзавестись этой сумочкой. Ну, не надо хмуриться. Она только кажется безвкусной и неуклюжей. — Фредерик освоил международный диалект английского языка и этим всякий раз слегка конфузил Флинг.
— Эта сумочка — сама элегантность. Изящный символ принадлежности к высшему классу, к которому вы принадлежите, — на отличном английском заговорила продавщица.
Она театрально повертела в руках плоскую дамскую сумочку, вроде той, которую ГРЕЙС КЕЛЛИ сделала такой супермодной, что ныне она продается штатовским денежным мешкам, озабоченным демонстрацией своего статуса, за десять тысяч баксов. Неказистая с виду вещица, более напоминавшая переметную суму, сделана была, тем не менее, из великолепной кожи аллигатора. Фредерик заказал по одной каждого вида. Всех расцветок. Чтобы хоть как-то заполнить огненно-оранжевую фирменную сумку с эмблемами "ГЕРМЕСА", Флинг купила для Кингмена длинный шелковый шарф с изображением удил и уздечки. Сама она обожала шарфы, небрежно пропуская их через ременные петли джинсов.
— Давай пойдем посмотрим отдел детских подарков?
Фредерика (Фредерик скорчил) скорчила гримасу. Все, что касалось детей, вгоняло его (ее) в смертную тоску.
— Ну, пойдем, поглядим, а? — Флинг умоляюще сложила руки.
— Ладно уж, — снисходительно произнесла баронесса, — глянем одним глазком, но не более того. Мы не можем тратить на детей целый день.
Флинг фыркнула и, склонившись к Фредди, вдохнула прелестную экзотическую смесь аромата женских духов от "Гермеса" "АМАЗОНКА" и мужского одеколона "ЭКИПАЖ". Два аромата, предназначавшиеся для разных полов, слились в идеальной гармонии в благоухающих волосах Фредди фон Штурм.
Нью-Йорк
— Профсоюз пилотов воздержится от забастовки, если мы поднимем жалованье на двадцать процентов, предложим право покупки акций компании по твердой цене и поддержим их пенсионный фонд. — Арни Зельтцер деловито застучал по клавишам компьютера "Ванг".
— Иначе говоря, наши вьетнамские асы заберутся в кабины и поднимут в небо свои самолеты только в том случае, если мы уступим этому грабежу на большой дороге со стороны аэрокомпании, которая дышит на ладан? В Беддловском доме престарелых народ и то крепче стоит на ногах, чем "КИНГАЭР УЭЙЗ". Вся эта компания держится на соплях да на честном слове. Это я пытаюсь спасти ее. — Кингмен уронил голову на локти и запустил пальцы в свои темные курчавые волосы. — Это вымогательство! Эти парни — чистой воды антиамериканцы.
— Ребята, — он чарующе поглядел на свою армию адвокатов, среди которых не было ни одного человека выше пяти футов восьми дюймов, — вы должны донести до этих летающих идиотов, что если они хотят спасти свои самолеты, то я вынужден урезать им оклады и пообщипать их перья. Я смогу спасти компанию, но я нуждаюсь в их поддержке. Я не могу посадить членов правления "Кармен Косметикс" за руль их долбаных самолетов. Если только мы не собираемся продавать билеты в один конец.
Он захохотал, и легион адвокатов засмеялся вместе с ним.
— Я даю компании мое имя. Я воскресил из мертвых "Трансаэр" и влил в нее мою кровь. Это МОИ деньги и МОЕ имя на бортах.
Похожий на храм кабинет Кингмена был насквозь прокурен, как игровой зал в Лас-Вегасе. Все без исключения сидящие в кабинете смолили кастровские "Монте Кристо". Даже те, кто обычно не курит.
— Так что давайте организуем встречу с Питером Шабо, этим профсоюзным дерьмом, и найдем выход из создавшегося положения. — Кингмен был в одной рубашке, как и остальные двадцать человек в кабинете. Из световых люков вниз струились жар и нестерпимый солнечный свет, напрягая и без того работавшую на пределе систему кондиционирования в Беддл-Билдинге и перегружая периодически отключавшуюся электросеть. И на Филиппа Гладстона нашлась проруха. В этот не по сезону знойный и душный майский день, когда на улицах и в домах была сущая парилка, электричество отключалось по всему городу.
Кингмен скривил рот в крокодиловой улыбке. Он проводил мужскую беседу с персоналом. Был полдень, и они находились здесь с прошлого полудня, изнемогая от духоты.
— Я не хочу мексиканских разборок, ребята. Я дружелюбный малый. Я сам как бы один из пилотов. Но я сокрушу этих парней и загоню их в землю по самые яйца, если они попытаются встать на моем пути. — Для убедительности он грохнул кулаком по столу. — Черт подери, разъясните же им, что через пять лет "КИНГАЭР" станет Клондайком.
Он почти умолял.
— Мы сумеем повернуть дела в компании на 180 градусов. Единственно, что мне нужно, — это их сотрудничество.
Когда галстуком от "Гермеса" с изображением короны он утер потный лоб, под мышками на его рубашке "ТЕРНБОЛ ЭНД ЭССЕД" обозначились темные круги от пота.
Часам к восьми вечера дым наконец рассеялся, и Пит Буль рискнул вернуться в кабинет хозяина, неся в зубах свою украшенную изображениями собак подушку от "ФЕРРГАМО", которую отыскала и купила Флинг специально для него. Кингмен швырнул смятую рубашку ему под лапы, а войдя в ванную комнату, бросил и брюки. Джойс тем временем потягивала освежающий напиток "ВОЗДУХ ПОЛЯНЫ" футах в сорока, в другом конце кабинета. Арни по-прежнему сидел со своим "ВАНГОМ" поблизости. Кингмен разделся и шагнул в душ.
— Кинг, — Арни пришлось кричать, чтобы прорваться сквозь шум девяти работающих на полную мощность душей, — лучшее, что мы можем сделать, продать авиалинию по дешевке. — Он вывел на дисплее несколько колонок цифр. — Если ты сделаешь им ручкой завтра же, не откладывая, мы сможем продать компанию профсоюзу. Профсоюз пилотов и Питер Шабо получают весомую финансовую поддержку от Изи Дэвиса и мечтают о народном предприятии. Они готовы отложить повышение окладов ради возможности заполучить пакет акций и право владения компанией. Им будет хорошо. Нам будет хорошо. — Продажа "КИНГАЭР" в собственность ее сотрудников в данный момент могла бы принести в карман Кингмена несколько миллионов и покрыть долги по "Кармен" и Всемирной службе новостей.