Прекрасно танцевала девочка лет десяти.

Артистами Ассоциации народного театра было сыграно несколько драматических сценок. Молодые артисты — энтузиасты театра — со своей программой малых форм разъезжают по деревням, показывая зрителям, лишенным какого-либо художественного обслуживания, свои незатейливые спектакли.

Один из актеров этой ассоциации превосходно пропел песню «Веселый рыбак». Артист стоял босиком, в полосатой рубашке, задрапированный клетчатым платком. Он держал в руках палку, которая изображала весло, и пел куплеты: «Что мне, рыбаку, попадается? Попалась рыба, хорошая рыба». И небольшой хор под аккомпанемент барабана и бубна весело ему подпевал. Рыбак поет о том, что в сети ему попался спекулянт. «Что я с ним сделаю? Сейчас придумаю!» Хор подпевает, в зрительном зале творится что-то невероятное. Наконец рыбаку попался в сеть колонизатор-угнетатель. И счастливый рыбак поет о том, что он с ним сейчас сделает. Снова в зале взрыв хохота, а хор под барабан и бубен бойко запевает припев…

Долгими аплодисментами публика наградила исполнителя этого особенно понравившегося ей номера. Мы испытали на этом концерте огромную радость и как художники и как искренние друзья этого талантливого народа, так смело использующего искусство в борьбе за свое человеческое достоинство.

Однажды мы зашли в парикмахерскую постричься и побриться; народу было немного. Нас усадили в высокие кресла, и я ознакомился с техникой работы цирюльника-индийца. Бритву он точит о свою ладонь так быстро и ловко, что я боялся, как бы он не отхватил себе пальцы. Обильно намыливая лицо, он брил очень ловко; потом предложил мне вымыть голову, я согласился. Он обвязал меня большим махровым полотенцем, и я хотел было наклонить голову над большим умывальником. Но мастер дал знак, что еще рано. Он начал поливать мои волосы каким-то маслом и долго его втирал. Он нажимал на голову с боков, с затылка, со лба, будто пробовал арбуз со всех сторон. Это было не очень приятно и болезненно. Я морщился и не мог остановить парикмахера, так как он еще не смыл масла с волос. Процедура длилась минут десять. После нее он начал мытье. Я почувствовал, что в голове словно появилась какая-то свежесть. Оказывается, такой массаж хорошо освежает голову, и утомленные умственным трудом люди приходят в парикмахерские, чтобы сделать себе такую гигиеническую процедуру.

Рано утром мы выехали на машинах в княжество Хайдарабад, чтобы ознакомиться с древнейшими памятниками индийского архитектурного искусства — пещерными храмами Эллоры и Аджанты. Нам предстояло проехать несколько сот километров.

Было бы непростительно не найти времени для осмотра таких величайших памятников старины.

Несколько машин двинулось по направлению к городу Назик. Раннее южное солнце ласкает пышную тропическую природу. Высокие, длинные кокосовые пальмы постепенно исчезают. Холмистая, усеянная лиственными деревьями и кустарниками местность вдали заполняется туманом. Откуда он? Сухо, сырости нет. Подъезжаем ближе. Оказывается, это большое облако дыма от сжигаемой крестьянами травы.

Вдали виднеется цепь причудливых гор с наслоениями различных оттенков. Верхний слой — светлый, средний — темный, самый нижний — совсем светлый. Гигантские столовые горы с плоскими, точно срезанными вершинами одна за другой уходят вдаль. Кажутся они какой-то диковинной цепью крепостей, на которых в течение веков дожди и ветры создали своеобразные башни.

Смотрю на спидометр автомобиля. Мчимся с огромней скоростью — восемьдесят километров в час. Дорога превосходная. Потом думаю: нет, это быстрее восьмидесяти километров. Оказывается, на спидометре счет ведется не на километры, а на мили. Следовательно, едем мы со скоростью в сто двадцать километров. При встречном транспорте невольно вздрагиваю, ибо никак не могу привыкнуть к левостороннему движению.

На шоссе встречаются группы крестьянок в национальных костюмах. На головах у них медные сосуды с водой, начищенные до блеска и ярко горящие в лучах солнца. Иной раз женщина ловко несет два кувшина, Доставленные один на другой, и издали они кажутся необычайным головным убором. А некоторые из крестьянок держат еще на бедре голенького ребенка, который сидит верхом, откинувшись на ладонь матери.

Подъезжаем к большой плотине. У воды множество небольших белых птиц, напоминающих аистов. При полете шея у птицы маленькая, она вбирает ее в себя, а когда опускается у берега в воду и стоит на своих тонких, длинных лапках, шея становится чуть ли не в четыре раза длиннее.

Индийский крестьянин на шоссейной дороге

Проезжаем мимо кирпичных заводов, где женщины и мужчины примитивным, дедовским способом изготовляют кирпич. Встречаются арбы; их тянут священные быки с рогами, раскрашенными в зеленый и красный цвета; у некоторых на кончиках рогов красуются медные наконечники с шариками. И тут попадаются священные коровы. Бездомные животные бредут по шоссе, и шофер тормозит машину — как бы не задавить их. Рога у коров, быков, буйволов самых различных форм — то они идут вверх и как бы соединяются вместе, то опускаются вниз и с двух сторон кольцом огибают морду.

Подъезжаем ближе к горам. Машины замедляют ход, — тут очень извилистая дорога, можно опрокинуть крестьянскую арбу или столкнуться со встречным автомобилем. Подымаемся выше и выше, въезжаем на небольшую каменную площадку. На четырех небольших колоннах — крыша, а под ней, в центре — бог фаллос, выкрашенный яркокрасной краской. Сбоку, на площадке, три небольших медных колокола. Каждый проезжающий здесь должен отдать хвалу «богу» и ударить в колокола, чтобы обеспечить себе счастливый путь при перевале через горы.

С самой вершины перевала перед нами открылась красивейшая долина с большими естественными башнями — горами, теряющимися в фиолетовой дымке и как бы изображающими цепь стражей, охраняющих прославленные хайдарабадские храмы.

Приближаемся к древнему городу Назик. Здесь в XVIII веке выстроен храм в честь бога Рама. Останавливаемся у кафе, чтобы выпить кофе и отдохнуть.

Потом бродим по узким улочкам; направо и налево — магазины, лавчонки. Шум, толпы людей, священные коровы, люди, несущие на головах по нескольку штук огромных корзин. Грохот молотков о наковальни, стук молоточков мастеров, искусно делающих медные кувшины для воды.

Надо пройти узкую улицу, завернуть налево, и там мы увидим храм. Зеваки смотрят на нас, и если мы останавливаемся, разглядывая что-нибудь, тотчас нас окружает толпа любопытных.

У какой-то лавчонки рассматриваем картинки, изображающие богов. Выбираем одну, другую, третью; они очень и очень дешевы. Это литографии в красках. Вокруг образуется огромная толпа.

На дверях одной из лавок нарисованы челюсти, верхняя и нижняя. Ага, зубной врач, техник. Клиентов у него нет, и он дремлет себе рядом с зубоврачебным креслом, лежа на полу.

Прямо на улице — торговцы, продающие сандалии, туфли разных цветов и оттенков, шали, сари. Все это настолько цветасто, что рябит в глазах.

Вот и храм бога Рама. В свое время, притесняемый другими богами, он, по индийской мифологии, вместе со своей свитой передвигался по воздуху с востока Индии на Цейлон для того, чтобы расширить свои владения. В городе Назик бог остановился на ночлег, поставив вокруг себя свиту, чтобы она оберегала его от злых людей. И ему приснилась его любимая, очаровательная красавица жена. Рама был так растроган, что плакал, и слезы эти доставляли ему огромное наслаждение. И вот в городе Назик, у истока реки, которая якобы вытекла из глаз счастливого бога, был основан храм. В XIII веке здесь выстроены памятники богу Рама и другим богам. Все они выкрашены в яркокрасную краску.

На площади перед храмом — большие бассейны с мутной водой. У бассейнов, считающихся священными, огромное количество калек — черных, грязных старух со стрижеными головами. Все они протягивали руки, прося подаяния.