Лодка взломала поверхность, разбрасывая ослепительно-жемчужную пену по сторонам. Вахтенные стремительно заняли свои посты. Стоял красивый осенний день. Высоко в небе огромные облака разбавляли синеву крупными белесыми шарами.

— Почти тепло! Вот теперь ясно, что мы плывем на юг, — радостно воскликнул Шпар, сжимая в руке секстан.

Подождав, когда солнце выйдет из облаков, он снова измерил несколько высот, чтобы, рассчитав вторую линию положения, получить точное место и свести ошибки плавания до минимума.

Проведя полчаса на поверхности, лодка погрузилась и вернулась на песчаное ложе. В ЦП Шпар закончил вычисления и отметил на карте точное место на 15.00: «Широта — 54°51′ северная, долгота — 3°21′ восточная». Он измерил циркулем расстояние до западной кромки заштрихованной зоны, обозначавшей немецкое минное заграждение.

— Я хочу подойти к проходу еще засветло, — сказал Прин, склоняясь над плечом штурмана.

— Если всплывем в 19.00, то успеем, герр капитан-лейтенант, но придется дать 16 узлов. Следуя компасным курсом 128°, мы впишемся прямо в канал № 1.

Шпар исправил счислимое место на 07.00: «Широта — 54°57′ северная, долгота — 2°58′ восточная», а затем нанес координаты трех плавающих мин: «Ш — 54° сев., долгота — 02°56′ вост». Тем временем, в кают-компании унтер-офицеров Эндрасс вырезал свой шаблон.

С грунта снялись в 18.45. И уже в 18.56 лодка всплыла. Легкий бриз перешел на норд-норд-ост, Облачность была незначительной, а море — спокойным. В поле зрения — никого.

— Мы не так далеко от исходной точки прохода, — отметил Шпар.

День переходил в сумерки, и Прин приказал включить ходовые огни. Шпар посмотрел на часы и сказал:

— Подходим к исходной точке фарватера, герр капитан-лейтенант.

— Цель прямо по курсу! — доложил сигнальщик Мантик.

Командир и вахтенный офицер нацелили на нее бинокли.

— Должно быть, кто-то из наших, поскольку явно выходит из прохода, — заключил Прин.

— Да, и несет ходовые огни.

Пройдя с полмили, пароход повернул вправо и двинулся параллельным курсом в дистанции около 500 метров.

— Ничего подозрительного, — подтвердил Шпар, опуская бинокль.

Прин расслабился и дал волю мечтам, что с ним случалось не часто.

У него были все основания быть довольным. Он преуспел в выполнении особо деликатной миссии, выполнив ее с блеском, и с удовольствием представил себе реакцию «Старика» на сообщение о потоплении линкора «Ройал Оук». Наслаждаясь видом пенных бурунов, расходящихся от корпуса лодки, он отметил про себя, что с каждым оборотом винта все ближе к жене и дочери. И тут же выбросил из головы мысли, поскольку, о, ужас! — он становился сентиментальным. Бессознательно он повернулся к пароходу и не поверил своим глазам. Судно легло на обратный курс! Что бы это значило? Но, нет же, нет — оно продолжало следовать прежним курсом.

— Господи! Его левый огонь вдруг стал зеленым!

— Но еще минуту назад он был красным!

— Боже милостивый! Он маскируется! — воскликнул Шпар.

— Черт возьми! Я преподам тебе урок, — взревел Прин.

— Осторожно, темнеет, и если мы пустимся вдогонку, то рискуем в следующий раз промахнуться в поисках прохода.

Не скупясь на проклятья, Прин пристально рассматривал подозрительное судно в бинокль.

— Я даже выстрелить в него не могу. Ничто не говорит, что оно — чужое, но сомнения есть, — продолжал раздражаться он.

Пароход, наконец, растаял в темноте, и лодка вновь осталась наедине с зеркальной гладью моря. Плавание продолжалось без происшествий.

Требовалось лишь соблюдать осторожность, удерживаясь на рекомендованном курсе.

Когда на смену Шпара прибыл Эндрасс, Прин решил спуститься и отдохнуть, чтобы на следующий день быть в хорошей форме. День обещал быть утомительным, с докладами, визитами, парадами и прочими формальностями, которых было не избежать.

— Меня разбудить в 03.30! Ровно в 04.00 мы должны встретиться с дозорным кораблем, который будет ждать нас в точке выхода с рекомендованного фарватера, — сказал он, прежде чем нырнуть в люк.

Забравшись в каюту, он скинул кожаную куртку, фуражку и уселся за маленький приступок, служивший столом. Он заполнил бланк телеграммы в штаб подводных сил в Вильгельмсхафен с сообщением о планируемом прибытии к 10.00. Подняв зеленую занавеску, он вручил телеграмму Бланку.

— Пошлите это сообщение с запросом о подтверждении, — приказал он.

Несколько минут спустя, функ обер-маат принял квитанцию. [26]Успокоенный Прин выключил свет и тут же провалился в глубокий сон.

Вахтенные на мостике не ослабляли своего внимания, поскольку другие суда могли оказаться на фарватере. Но монотонность ночных часов не нарушил ни один контакт.

В 03.45 фон Фарендорф увидел, как командир поднимается по трапу на мостик.

— Во время моей вахты визуальных контактов не было, господин капитан-лейтенант, — доложил второй помощник.

— Мы только что закончили проход нашего минного заграждения. Полагаю, что эскортный корабль вот-вот появится.

Ритуал смены вахты прошел быстро. Помимо обычного снаряжения, старший матрос Хэнзель вышел на мостик с сигнальным прожектором. Именно Шпар обнаружил траулер в 04.04 по курсовому три градуса правого борта.

— Передать им сигнал опознавания, — приказал Прин Хэнзелю.

Ответа не последовало.

— Повтори сигнал дважды: он нас не видит!

По-прежнему, никакой реакции.

— Проклятье, они, наверное, спят! Попробуем что-нибудь еще! — воскликнул Прин, разочарованно. — Выйдем на его курс, и когда он подойдет ближе, просигналим в упор. Пусть попробуют не заметить.

— Лево 20 по компасу!

Силуэт дозорного корабля уменьшился, поскольку лодка приближалась к его линии курса. Прин поднял бинокль. Он ясно различал бурун у форштевня.

— Просигналь трижды, — крикнул он.

Все бинокли на мостике были устремлены на мостик траулера, но тот оставался темным и безжизненным как «Летучий Голландец».

— Поразительно! Ах, вы, грязные собаки!.. С такими болванами можно ожидать чего угодно. У них тут эскадра пройдет незамеченной! — взорвался разгневанный Прин.

— Простая субмарина тоже способна наделать шума. Нам платят, чтобы мы не забывали об этом, — добавил Шпар напыщенно.

— Они меняют курс. Идут к нам, — предупредил Диттмер.

— Передайте сигнал снова. Дважды!

Никакого ответа. Дозорный корабль продолжал, как и прежде двигаться к лодке.

— Это надо прояснить! Право на борт! Оба дизеля, полный ход!

U-47описала четверть циркуляции.

— Курс — норд!

Траулер появился вновь.

— Цель справа 90.

Силуэт вновь проявился по правому борту.

— Право на борт! Ложиться на курс 0!

Лодка почти поравнялась с траулером на параллельных курсах.

— Оба дизеля, малый ход! Мегафон на мостик! И ракетницу Вери. [27]Пускай сигнальную ракету!

Теперь корабли разделяли всего каких-то 50 метров.

Прин взял мегафон и громко прокричал: — Почему не отвечаете?

Дверь на мостике распахнулась, и появился матрос с рупором в руке.

— Я один на вахте! — прокричал он.

Озадаченный Прин от удивления онемел, а потом поинтересовался:

— А где остальные?

— Спят…

С трудом подавив гнев, Прин спросил: — Ваш опознавательный?

— 808.

— Яволь! Разбудить капитана?

— Нет! В этом нет никакой необходимости. Пускай спит.

Передавая мегафон Шпару, Прин не мог сдержать улыбки, представив выражение лица капитана, когда тот проснется. Он посмотрел на часы: они показывали 04.47.

— Мы потеряли больше сорока минут, гоняясь за этим идиотом, — бушевал он. — Оба дизеля, средний ход!

Человек вернулся на мостик траулера. Прин подождал, пока лодка не вышла вперед на полмили перед патрульным судном и отдал приказ:

— Курс 130!