Внизу на бастионной стене команда «бофора» все еще продолжала вести огонь. Длинные стволы обшаривали небо в поисках цели, на которую можно потратить драгоценный боезапас. Они нашли одну, когда налет уже подходил к концу. Одинокая «Штука», похоже, пикировала не на доки. Самолет шел прямо на капонир.

— Взять левее… Вниз на два… По нулям.

Макс был достаточно близко, чтобы слышать команды наводчика, перекрывающие даже вой пикирующей «Штуки».

— Есть! — почти одновременно крикнули оба наводчика.

— В прицеле!

— Огонь!

Пом-пом-пом…

Пом-пом-пом…

Снаряды полетели к самолету, но не задели его. Через мгновение пилот сбросил бомбы.

Макс, застыв, смотрел, как два темных предмета летят к земле. Мысленно он просчитал их траекторию. Попадут в цель? Или лягут где-то ближе?

Артиллеристы, казалось, не обращали внимания на опасность, они были заняты другим. Стволы «бофоров» разворачивались, ловя «Штуки» в прицел, когда те выходили из пике.

— Взят…

Макс не услышал команды открыть огонь. Она потонула в могучем грохоте, от которого вздрогнул балкон под ногами, заставив его ухватиться за перила, чтобы устоять на ногах.

Бомбы упали недалеко, врезавшись в крутую стену бастиона под капониром.

Пом-пом-пом-пом…

Пом-пом-пом-пом…

Макс поднял глаза к «Штуке», к которой тянулись красные фосфоресцирующие линии трассеров, и увидел, как хвостовая часть отделилась от корпуса, будто отрезанная ножом. Он бросил взгляд на пилота и хвостового стрелка, которые неподвижно сидели в своих высоких плексигласовых кабинах, придавленные силой тяжести. Он надеялся, что пилоты ради облегчении собственной участи так и не придут в сознание до самого конца, но прошло несколько длинных секунд, прежде чем издали донесся глухой грохот — им как раз хватило времени прийти в себя и увидеть, как навстречу им летит смерть.

Окончание налета объявили, когда Макс скреб бритвой подбородок. Он быстро оделся и сбежал вниз, в ту странную тишину, которая всегда наступает после бомбежки. Едкий запах кордита тяжело висел в прохладном утреннем воздухе, и стаи голубей в очередной раз настороженно рассаживались на крышах, после того как последние полчаса они возбужденно метались в воздухе. Толпа восхищенных поклонников собралась вокруг укрытия «бофоров». Мальтийские мальчишки покинули соседний полустанок и разыгрывали последний момент обреченной «Штуки». Артиллеристы курили и перешучивались, явно довольные собой. Стреляли они отлично, каждый знал, что ему надо делать. Словом, это была настоящая командная работа.

— Поздравляю, — сказал Макс.

— Спасибо, сэр, — ответил унтер-офицер, самый старший из расчета, тощий парень с оттопыренными ушами.

— Я все видел вон оттуда, сверху. — Макс кивком указал на балкон.

— Хотел бы я быть на вашем месте, — под общий смех сказал один из заряжающих.

— Меня беспокоит только одна вещь… — Макс сделал паузу для пущего эффекта. — Я наблюдал с близкого расстояния и видел, что вы выпускали по четыре обоймы, и в каждой было по четыре снаряда.

— Не сомневаюсь, никто не собирался вас оскорблять, — сказал Макс, обращаясь к паре покрасневших летчиков, слушавших их, — новое пополнение из шестьсот третьей эскадрильи.

— Но лучше смотреть в лицо грубой правде, — добавил Ральф. — Если постараетесь, протянете дольше. Вот почему вы здесь. Вот почему и яздесь. Моя эскадрилья не может дождаться, когда увидит мою спину…

— Ральф, ты пугаешь их, — заметил Фредди.

— Они уже испуганы. И у них есть право на это. Они дерутся против лучших летчиков Гитлера. А те заработали свои лавры на русском фронте. Они рассказывают, что Вернер Мелдер сбил больше сотни. А что у вас двоих в загашниках? Пара массовых рейдов над Францией?

Не больше, судя по выражению их лиц.

Фредди поднял стакан, обращаясь к удрученной паре:

— Ну, есть надежда, что новые «спитфайры» так никогда и не появятся.

— Они прибывают, — сказал младший из двоих летчиков. — Нас заставляют строить новые укрытия, словно завтрашнего дня не будет.

Ральф осушил стакан.

— И Кессельринг это знает. У него глаза и уши по всему острову.

— Ты и твоя проклятая «пятая колонна», — не сдержался Хьюго. — Вы видите вражеских агентов под каждым кустом.

— Да ладно, они в самом деле здесь. Насколько я знаю, один из вас — это один из них. — Он обвел взглядом стол. — Ну, так как в самом деле?

— Найн, — сказал Фредди, ошеломив всех.

После обеда они вчетвером поднялись на террасу, прихватив с собой бутылку «Джонни Уокера». Ночь спустилась быстро, и, когда они расселись в вечерних сумерках, Ральф объявил:

— Я не хотел говорить раньше, но они будут здесь девятого.

— Эти «спитфайры»?..

— Модификация «Марк-V». На этот раз их будет шестьдесят или около того. Хватит, чтобы счет обернулся в нашу пользу.

— От кого ты это узнал? — спросил Хьюго, который любил считать себя телефоном, голос которого доносится до любого начальства.

— От Эллиота.

— От Эллиота?

— Не стоит его недооценивать. Он может быть чертовым янки, но видит картину в целом. И умеет крепко врезать, когда нужно, — а это больше, чем может быть сказано о врожденном идиоте, который руководит нашим шоу.

Точно Ральф не знал, но ходили слухи, что именно Эллиот сыграл важную роль в том, что на остров прилетело последнее подкрепление. «Спитфайры» были доставлены далеко в Средиземное море на авианосце США «Оса», что, по мнению Ральфа, новый союзник Британии не мог бы совершить без санкции их человека на месте.

— Хотел бы я быть одним из них, — сказал Хьюго, — как ни смешно это звучит.

— Только не в том случае, когда все идет неправильно. Последний прилет сюда обернулся полным бардаком. Шестьдесят спитов ничего не значат, пока мы не поставим на них вооружение, не зальем в баки топливо и не поднимем обратно в воздух прежде, чем Кессельринг спохватится.

— А Эллиота нет здесь, — сказал Хьюго. — Когда мы все встречались в последний раз?

Они прикинули, что это было в конце марта в «Юнион-клаб».

— Это могло быть и в другой день, если бы ты дал себе труд появиться в нашей компании, — заметил Хьюго Ральфу.

— Прости. Сначала надо было заняться делом.

— Как выглядит эта старая дева?

— С двадцати пяти тысяч футов неплохо.

Сказанное вызывало сомнения. Ральф был известен тем, что в поисках подходящего обзора летал идиотски низко.

Они сидели еще долго, обмениваясь забавными историями и прочими глупостями, пока не сгустилась тьма и виски не стало оказывать свое мягкое действие. Ральф объявил, что впредь будет обращаться к Фредди как к мистеру Десять Градусов, — он прикинул, что именно на такой угол теперь отклонялась его правая нога после того, как Фредди скрепил кости голени стяжками.

— Поверь мне, — усмехнулся Фредди, — другие лекари избавили бы себя от хлопот и отхватили бы ее по колено.

— Все равно это дешевая работа.

— Десять градусов — не так уж плохо, — заверил его Хьюго.

— Да, — согласился Макс, откручивая пробку. — Я почти ничего не замечаю.

— Все, что меньше двадцати, считается приемлемым, — заметил Фредди.

Ральф с ошеломленным видом поднял ногу, чтобы рассмотреть ее при свечах.

— Да брось, старина, тебе повезло, что ты вообще остался жив.

Фредди протянул руку Ральфу.

— Так я говорю всем, и, похоже, они со мной соглашаются.

— Ну а я услышал впервые.

— Потому что мы знаем, как ты не любишь быть обязанным другим.

— Да. — Макс поддержал Хьюго. — Мы знаем, что тогда ты чувствуешь себя не в своей тарелке.

После того как смех смолк, пришла очередь принести в жертву Макса. Так обычно складывалось, когда они собирались вместе. Хьюго сделал первую подачу:

— Итак, Одиссей, как поживает прекрасная Калипсо?

— Прости?

— Ты не знаешь эту историю? Из Гомера.

Легенда гласила, что остров Гозо, лежащий у северного побережья, на самом деле именовался Огигиа и был обиталищем морской нимфы Калипсо, которая чарами завлекла Одиссея в свои сети женского коварства и держала его в заложниках семь лет.