Джорджио, хозяин трактора-лилипута, тоже часто приходил сюда. Как-то раз Бруно услышал, что тот рассказывает о новых тормозных дисках, которые Ханни наконец-то раздобыл для его трактора, и решил, что пора нанести визит механику.

Бруно увидел, что детали его фургона разложены на земле, а значит, Ханни наконец взялся за работу. Но механик сразу же стал извиняться.

— Я обзвонил всех своих знакомых, но ни у кого не нашлось нужных частей, — объяснил он — Конечно, они найдутся, но придется подождать.

— Ничего страшного, — сказал Бруно. Теперь, когда он нашел работу, еще пара недель ожидания уже не казалась ему концом света. К тому же в деревне поговаривали о том, что идет сильная жара, и переждать зной в прохладе среди холмов казалось Бруно весьма заманчивым.

Внезапно в Ле-Марчу пришло лето. Бруно привык жить в городе и умирать от жары в душной кухне ресторана. Здесь все было по-другому. Днем на деревню накатывала жара, а по ночам с холмов спускалась прохлада. Ланч подавали рано, а обед поздно. Для работы на кухне Бенедетта надевала шорты и футболку Коварный аромат ее кожи смешивался с кухонными запахами и отвлекал Бруно от работы. Он стискивал зубы и старался его не замечать.

Жара стояла всего несколько дней. Однажды утром Бруно внезапно проснулся, словно его подбросило в постели. Ему показалось, что он слышит голос Бенедетты. Он прислушался. Было еще темно. Наверно, почудилось во сне.

— Бруно!

Это была она. Бенедетта стояла в дверях его маленькой комнатки. На какую-то долю секунды голову Бруно посетили всякие бредовые мысли.

— Хочешь пойти собирать funghi? — прошептала она.

Так вот зачем она пришла… Бруно отогнал прочь бредовые мысли.

— Конечно.

— Тогда собирайся. Жду тебя внизу через десять минут.

Вскоре они уже шли вверх по холмам, в полную темноту, и несли неглубокие корзинки из ивовых прутьев, в которые будут складывать свой улов.

— Ты уверена, что мы что-нибудь найдем? Я имею в виду, в это время года? — спросил Бруно.

— Конечно. Может, не так много, как осенью. Если повезет, будут coprini, orecchietti, pioparelli, pleurate и ceppatelli.

— Слушай, — торопливо спросил Бруно, — я вдруг подумал: а среди них нет ядовитых?

— Некоторые очень похожи на ядовитые. Но ты не волнуйся, я знаю, что мы ищем.

Когда они добрались до леса, уже начинало светать. Бенедетта повела его туда, где на опушке среди высокой сочной травы виднелось более темное пятно футов двадцать в диаметре.

— Gambe seeche. Магический круг. Он очень старый и с каждый годом становится все шире, потому что грибница разрастается.

— Они съедобные?

— Нет, но там, где появляется магический круг, начинают расти prugnolo, — объяснила Бенедетта и пошарила рукой в росистой траве, аккуратно раздвигая ее пальцами — Видишь? Это prugnolo. У нас эти грибы называют «святым Георгием».

— Почему?

— Потому что они появляются перед Днем святого Георгия. — Она осторожно вывернула гриб из грибницы и положила в корзинку — Должны быть еще, смотри внимательнее.

Собрав в магическом круге дюжину грибов, они вошли в лес, по дороге прихватив длинные палки, чтобы раздвигать траву. Через несколько минут Бенедетта остановилась и принюхалась.

— Чувствуешь?

Бруно тоже принюхался, но уловил только влажный запах леса, пахнущего плесенью.

— Это здесь — Бенедетта сошла с тропинки, и там, как маленькие колонны на лесном полу, стояли невысокие крепкие грибы — Эти съедобные, — уверенно сообщила Бенедетта — Выкручивай их осторожно, не дергай, чтобы не попортить грибницу.

— Это какие?

— Ceppatelli. Похожи на porcini, но появляются раньше.

Бруно сорвал один гриб. Он был светлее, чем шоколадные porcini, к которым привыкли в Риме, но запах у него был таким же сильным и пьянящим.

— А споры брось на землю, — прибавила Бенедетта — Тогда грибы вырастут снова.

Набрав ceppatelli, они пошли по тоненькой оленьей тропке, забираясь все глубже и глубже в лес.

— А вот и он, — объявил Бруно, указывая палкой на высокий бледный гриб с пятнистой шляпкой, притулившийся под буковым деревом. В темноте казалось, что он немного светится.

— Этот действительно ядовитый, Amanita phalloides. Нетрудно догадаться, почему он так называется — Бенедетта присела на корточки рядом с грибом и аккуратно вывернула его из земли, обернув руку носовым платком, чтобы не дотрагиваться до гриба.

— Зачем ты его берешь?

— Ядовитые грибы тоже бывают нужны. Мы травим ими мышей. А некоторые добавляем в лекарства.

Рядом торчал пень, на котором росли черные плесневые грибы. Они выглядели совсем неаппетитно, и Бруно удивился, когда Бенедетта сказала, что они съедобны.

— И вот еще, смотри, — позвала она, подходя к соседнему буковому дереву — Мы называем это apartamento, то есть квартира. Снизу растут gelone, над ними — pioparelli, а на самом верху pleurate, устричные грибы. Если мы их не сорвем, они погубят дерево.

Вскоре стало жарко. Обе корзинки были полны, хотя Бруно по-прежнему не мог искать грибы по запаху, что превосходно удавалось Бенедетте.

— Ладно, пора заканчивать, — наконец скомандовала она, присев на мох и тимьян посреди небольшой полянки — Да и запах funghi стал совсем слабым.

Бруно сел рядом с ней. Внизу, под холмом, в лучах солнца грелась деревня. До них долетал запах дыма и визг пилы. Бенедетта потянулась и легла на спину.

— Здесь так тихо, — сказал Бруно.

— Да. Никто из деревенских никогда не забирается так высоко.

Под тяжестью их тел тимьян ломался, и его теплый запах смешивался с ароматом грибов в их корзинах. Бенедетта стала расстегивать рубашку. Видимо, Бруно не смог скрыть изумления, поэтому она объяснила:

— Хочу позагорать.

— А-а… Хорошо. Давай. Я не буду смотреть, — сказал он, отворачиваясь. Но краем глаза он все еще видел ее, растянувшуюся на теплом мху. Интересно, он покраснел? И если да, то откуда в нем столько крови, что она ударила сразу и в голову, и ниже пояса? Бруно тоже лег на спину и закрыл глаза.

Вскоре он услышал шуршание. Бенедетта перекатилась к нему и запустила руку под его футболку.

Он ойкнул и открыл глаза. В нескольких дюймах от своего лица он увидел набухший сосок, похожий на спелую ягоду, а теплая рука, так хорошо готовившая пасту, неспешными круговыми движениями поглаживала его живот.

— Бенедетта — сказал он внезапно осипшим голосом — ты должна знать, что я просто… просто…

— Проезжал мимо? Конечно, я знаю. Поэтому я могу переспать с тобой.

— В каком смысле? — спросил он и вздрогнул, когда ее пальцы скользнули под его джинсы.

— Разве не понятно? Если я буду спать с Хавьером, мне придется выйти за него замуж. Если я буду спать с кем-нибудь другим из деревни, об этом станет известно всем и меня будут считать puttana [46]и ведьмой. А ты… — она встала и сняла оставшуюся одежду, потом опять легла и прижалась к Бруно, — …никому об этом не расскажешь.

— Откуда ты знаешь? — спросил он, пока она расстегивала его джинсы и обеими руками доставала из них его причиндалы.

— Потому что ты ни разу не приставал ко мне на кухне. Даже после того, как я стала подкладывать в твою еду специальные травы.

— Ты подкладывала…

Бенедетта тихо рассмеялась.

— Ты не почувствовал? Тоже мне, великий повар.

Она перекинула через Бруно свою длинную ногу и оседлала его. Он почувствовал, что у него на животе стало мокро, и понял, что это от Бенедетты. Она протянула руку, сорвала веточку тимьяна, разжевала ее и наклонилась, чтобы поцеловать Бруно. Вкус травы напоминал вино, Бруно задрожал от нетерпения, но он был прижат к земле, а Бенедетта явно никуда не торопилась.

— А когда ты..?

— В первый же вечер. Когда ты унюхал мускатный орех — Она обхватила руками его голову, прижав ее к земле, и наклонилась вперед, так, что ее груди терлись о его губы. Бруно взял в рот сосок и нежно его прикусил. Сосок был твердый и от пота соленый, как фисташка.