— А ты еще что за хуй? — Фрэнк тянется за пистолетом, но замирает на полпути, когда мужчина выхватывает дробовик из-под плаща и передергивает затвор.

— Пожалуйста, — говорит он. — Я по горло сыт этим. Я просто хочу поговорить, клянусь.

— О, Господи, — шепчет Фрэнк, поглядывая на дверь: до нее метров пять по меньшей мере. Никакой надежды добраться без того, чтобы ему снесли башку. — Сюда в любой момент могут войти. Что тогда будешь делать?

— Решу, когда случится, — отвечает человек.

— Я просто не хочу схлопотать пулю оттого, что кому-то посрать приспичило, знаешь ли.

— Тогда побыстрее перейдем к делу, детектив.

— О, Господи, — повторяет Фрэнк. — Хочешь верь, хочешь нет, но уже второй раз за сутки на меня наставляют ствол в нужнике.

— Ты занимаешься расследованием убийства в парке Одюбон? — мужчина медленно поднимается, дуло ружья по-прежнему направлено в грудь Фрэнку. Ворон громко каркает и хлопает крыльями.

— Полагаю, птица твоя, — спрашивает Фрэнк, бросив на нее взгляд.

— Вроде того. А теперь отвечай на вопрос.

— Да, дело досталось мне и моему напарнику. Конечно. А теперь ты не мог бы отвести свою пушку?

Оружие не сдвигается ни на миллиметр, и Фрэнк старается сосредоточиться на том, что он коп, а не просто насмерть перепуганный засранец под дулом ружья. Он отмечает, что под плащом на мужчине нет рубашки. Обуви тоже нет. Он одет в потрепанные черные брюки, которые некогда могли быть приличными. Лужа воды натекла с него, собралась вокруг ног.

— Как по-вашему, это дело рук Потрошителя с улицы Бурбон? — спрашивает человек, но Фрэнк смотрит на оконце. Слишком маленькое и слишком высоко над землей, чтобы можно было пролезть. К тому же заперто изнутри. Дождь барабанит в грязное, засиженное мухами стекло.

— А ты как думаешь?

— Я думаю, что тебя заклинило.

— Нет, я просто пытаюсь понять, как ты ухитрился сюда проскользнуть. Вас с птичкой трудно назвать не вызывающими подозрений.

— Длинная история и ты все равно не поверил бы. А теперь отвечай на вопрос, детектив. Ты считаешь, что тело в парке — жертва Потрошителя?

Фрэнк медленно кивает.

— Возможно, но я жду отчета о вскрытии.

— Значит, ты думаешь, что Потрошитель по-прежнему на свободе? Что Джаред По все-таки не был убийцей?

Фрэнк улавливает нотку гнева в его голосе. Как солнечный блик на лезвии ножа.

— Я этого не говорил.

— Но подумал, — рычит мужчина, и ворон опять издает крик.

Фрэнк вздыхает, опускает взгляд на бутылку «Джека Дэниелса» в дрожащей левой руке.

— Не возражаешь, я сначала хлебну? — спрашивает он, мужчина говорит: нет, так что Фрэнк делает глоток. Смелость в бутылке, как раз то, что ему сейчас необходимо, ведь никаких сомнений: живым его этот псих не отпустит, на сколько бы вопросов Фрэнк ни ответил.

Он ставит бутылку на край раковины и утирает рот тыльной стороной ладони.

— Сначала мы подумали, что это подражатель. Вполне возможно. Я не работал над делом По или убийствами Потрошителя. Так что все это дерьмо для меня в новинку.

Вот тогда он и замечает капли крови, что падают из-под длинного плаща. Алая капель смешивается с дождевой водой на грязном кафельном полу.

— У тебя кровь идет, — Фрэнк указывает на капли. — Слушай, просто скажи, кто ты такой, вдруг я смогу помочь?

— Мы оба ищем одного и того же убийцу, Фрэнк Грей. И мне без разницы, кто найдет его первым. Но я хочу, чтобы ты знал: Джаред По никого не убивал. Ни Бенджамина Дюбуа, ни кого-либо еще.

— В самом деле? — отзывается Фрэнк, поглядывая на дверь, стараясь придумать, как бы выгадать еще времени. — Тебе нужен врач.

— Нет, детектив, мне гробовщик нужен.

Дверь туалета распахивается, и ворон с воплем взмывает в воздух, наполняя помещение шумом крыльев. Фрэнк пригибается, бросается в одну из кабинок, одновременно выхватывая пистолет. Ударяется коленом о фарфоровый край унитаза. Затаившись, ждет, что псих в маске спустит курок, ждет грома дробовика.

— Фрэнк, какого хуя ты тут делаешь? — спрашивает Уолли, заглядывая в кабинку. — С кем ты разговариваешь?

Сердце стучит в ушах у Фрэнка, и каждая клетка в его теле захлебывается адреналином. Он трезвее, чем был много недель подряд. Он трясет головой и возвращает оружие в наплечную кобуру.

— Я лучше промолчу, раз ты его не видел.

— Только попробуй удариться в белую горячку, Франклин. У нас и без того безумное дерьмо творится, чтоб еще и ты с призраками разговаривал в комнате для мальчиков, — Уоллес помогает ему подняться с пола. — Пришел приказ эвакуировать округ. Всех до единого.

— Чудно, — бормочет Фрэнк. Он испачкал ладони в какой-то жирной дряни на полу и отрывает кусок туалетной бумаги, чтобы их оттереть.

— И это еще не все. Ты щаз упадешь. Только что нашли окружного прокурора. Сидел в своей машине с отстреленной нафиг башкой. Кто-то засадил ему из обоих стволов.

Фрэнку срочно необходимо сесть, иначе он упадет. Поэтому он просто садится на унитаз, все еще с комком бумаги в руке. Таращится на напарника снизу вверх.

Дробовик, думает он. В голове щелкает: Винс Норрис, за ним Джим Унгер. А теперь и Джон Хэррод.

Мы оба ищем одного и того же убийцу, сказал человек в кожаной маске. Человек с вороном. Человек, который проходит сквозь стены.

— Ночь будет долгой, Франклин, — говорит Уоллес. — Тебе стоит влить в себя кофе, пока есть время. Я только что сделал новую порцию.

— Ага, — у Фрэнка в ушах все еще стоит хлопанье птичьих крыл, бархатное трепетанье громче бури. — Хорошая мысль, Уолли.

Джаред стоит на крыше и смотрит в направлении реки, туда, где она прячется за холодным и бесцветным полотнищем дождя. Его тело рассекает бурю, словно нос корабля, что-то внутри него еще больше, еще неукротимее демона воды и ветра. Он прижимает ворона к телу, защищая от порывов урагана.

— Никто не погиб, — говорит он. Лукреция одобряет откуда-то издалека, но ему не нужен ответ. Теперь остается лишь ждать и надеяться, что детектив в конце концов приведет его к убийце Бенни.

Воет ветер. Забинтованные руки Джареда гладят птичьи перья.

Фрэнк наполняет пластиковый стакан обжигающе горячим кофе, когда звонит телефон на его столе. Он выжидает пару звонков, и еще один, осторожно отхлебывая горький отвар, прежде чем поднять трубку.

— Да, — говорит он. На миг на другом конце провода нет ничего, кроме тишины. — Алло?

— Грей? Детектив Фрэнк Грей? — Фрэнк практически уверен, что говорит мужчина, но голос высокий, мягкий, почти андрогинный. Возможно, пропущенный через какое-нибудь электронное устройство для маскировки. Фрэнк ставит стакан на край стола. Кофе на вкус почти такой гадкий, как ожидалось.

— Он самый, — говорит он. — Чем могу помочь?

Фрэнк слышит сухой звук, как будто бумагу комкают в мозолистых ладонях. Позвонивший громко втягивает воздух.

— Гомосексуальный полисмен, который был у фонтана сегодня утром?

Мужчина подчеркнуто растягивает слово «го-мо-сек-су-альный», и Фрэнк чувствует, как по всему телу выступает пот — мерзкое ползучее ощущение, словно ледяной паук взбирается по хребту.

— Чего тебе надо, приятель?

— Поговорить, — в трубке вновь раздается сухой трескучий звук.

— Ну так у меня времени на разговоры ни хуя нет, так что либо переходи к делу, либо я кладу трубку.

— Не стоит этого делать.

— Это почему же, приятель? — спрашивает Фрэнк. Его начинает знобить.

Опять пауза, потом мужчина тихо говорит:

— Завтра он меня покинет, как надежды, навсегда.

— Черт, — шепчет Фрэнк. — Кто ты?

Сухой звук, и голос продолжает:

— Вздрогнул я, в волненьи мрачном, при ответе столь удачном. Это — все, сказал я, видно, что он знает…

— Слушай, урод, либо ты говоришь, кто ты такой, либо я вешаю трубку.

— Нет, — говорит мужчина, и Фрэнк слышит: он улыбается. — Не повесишь. Потому что это я. Так ведь, Фрэнк Грей? Я, а не несчастный Джаред По.