— Но что?

— Но мне показалось, что тебе не очень хочется.

— Я думал о другом, — серьезно ответил Грант. — О том, от чего мне сейчас не следовало бы отключаться.

— А именно? — спросила Брайони невинным голосом.

— О тебе, — быстро проговорил он и, заключив ее в объятия, опять лег. — Ты была великолепна, — сказал он изменившимся голосом.

— Ты тоже. — Брайони гладила Гранта по плечу и удивлялась, как спокойно и уютно себя чувствует, в то время как час назад швырялась книгами. Она поморщилась.

— Что такое?

— Ничего — просто чувствую себя другим человеком, вот и все.

Грант улыбнулся и легонько поцеловал ее.

— Сколько тебе потребуется времени, чтобы собраться?

— Это зависит от того, насколько я должна быть нарядна.

— Я купил билеты в ложу — ты там что-то говорила насчет платья с глубоким декольте. Мне кажется, хорошо было бы надеть его.

— Почему?

— А потому, моя обворожительная колдунья, — Грант посмотрел в ее шаловливые глаза, — что я только что любил тебя и смогу это пережить.

Брайони рассмеялась.

— Ну что ж, тогда я, пожалуй, начну собираться.

Но в душе он присоединился к ней.

— Что ты надумал? — охнула она, когда Грант раздвинул стеклянную перегородку и стал наблюдать, как капли стекают по ее телу.

Он шагнул внутрь.

— Не знаю, просто не смог удержаться. — Он слегка дотронулся до ее груди. — Она у тебя совершенной формы, ты об этом знаешь?

— Ну, так уж и совершенной, ты это серьезно?

— Совершенно серьезно, — ответил Грант. — Я восторгался ею под разной одеждой — майками, платьями, джемперами, и думал о ней в самых неподходящих местах, например на вершине горы Крейдл. Я рисковал заработать синяк под глазом, намекни я хоть словом о моем растущем восхищении ею, не говоря уж про остальные части твоего тела. — Грант положил свои руки ей на груди. — Ты прекрасна, Брайони. Хочешь знать, каким было одно из моих самых первых желаний? В лесу "Бальный зал" в тот день, когда ты повела туда Дуайта, Дору и компанию и смотрела на меня так, что я должен был бы умереть, если бы взгляды убивали; так вот, мне тогда захотелось, чтобы мы остались там только вдвоем, возможно запыленные и разгоряченные, и, сняв одежду, освежились бы в горном потоке. Мне казалось, я видел, как солнце играет на твоей коже, как вода стекает с твоих грудей, как блестит твое тело.

Брайони вздохнула, но затем ее губы начали складываться в улыбку.

— Я знаю, — сказал Грант улыбнувшись. — Как только я пощупал воду, я понял: она охладит самые пылкие желания. Мы бы просто замерзли.

Брайони искренне рассмеялась.

— Я рассказываю тебе это только потому, — добавил он, и лицо его вновь приняло серьезное выражение, — чтобы ты знала, что в том, что касается тебя, я не так сдержан, как тебе кажется.

Брайони скорчила забавную гримасу, но затем сказала с нежностью:

— Спасибо. — И, обхватив его за шею и прижавшись к нему мокрой грудью, повторила: — Спасибо.

Платье Брайони было такого же голубого цвета, как ее глаза, и подчеркивало ее высокую грудь и тонкую талию. Его дополняли серебряный жакет и серебряные туфли.

И если выражение лица Гранта сказало ей, что она неотразима, то от его вида в великолепно сшитом черном смокинге у нее просто захватило дух.

— Ух ты! — сказала Брайони. — Ты выглядишь великолепно!

— Ты тоже, пошли, — ответил Грант, лукаво улыбнувшись.

Они не только сходили в оперу, но и после представления поужинали в ресторане с оркестром и протанцевали всю оставшуюся ночь. В отель они вернулись в четыре тридцать, весело болтая всю дорогу. Грант снял с нее платье и отнес в постель на руках, как ребенка.

— М-м-м… — сонно протянула Брайони, когда спустя несколько минут он лег с ней рядом. — Спасибо за прекрасный вечер…

— Не стоит, — прошептал Грант и обнял ее.

Она расслабилась рядом с ним и, уже засыпая, прошептала:

— Я так рада, что ты не призрак.

— Нет, я не призрак сладких сновидений, Брайони.

Но она уже спала и не видела, как Грант посмотрел на нее странным холодным взглядом.

Глава 8

На следующий день они проснулись поздно и позавтракали в номере. Шел дождь, было холодно, поэтому Брайони, зашторив окна, вернулась в постель.

— Погода скверная, — сказала она Гранту, который сидя читал газету.

— Какие у тебя планы? — спросил он.

Она потянулась и зевнула.

— Еще поспать, — ответила она.

По сути, они провели в номере целый день, и это был прекрасно проведенный день. Они болтали, смотрели видео или молчали. Брайони показала Гранту все свои покупки, а он сделал заказ на компакт-диск "Оперы-призрака" для ее коллекции. Брайони рассказала ему о своей матери, которая, кажется, нашла себе человека, способного заменить ей их отца, и сестре, которая была младше ее на два года, но уже успела выйти замуж и родить троих детей.

— Она случайно не такой же корифей в менеджменте?

— Нет. — Брайони поморщилась. — Она изучала право, но затем влюбилась и кажется вполне счастливой.

— Они по тебе скучают?

— Я думаю, — медленно проговорила Брайони.

— Поскольку ты здесь, почему бы тебе не навестить их? Я уверен, Линда сможет обойтись без тебя еще пару дней.

Брайони заулыбалась.

— Возможно, я так и сделаю. Кстати, о Линде, я…

— Нет, давай не будем о делах, — возразил Грант. — Я уверен, если бы какое-нибудь несчастье обрушилось на Хит-Хаус, мы бы об этом узнали. Иди сюда. — Он протянул ей руку.

Брайони подошла и устроилась калачиком у Гранта на коленях. Кроме льняной ночной сорочки до бедер в комплекте с трусиками на ней ничего не было, а на нем были одни джинсы.

— Что будем делать сегодня вечером, — спросил он, — раз такой неудачный выдался день?

— А мне было хорошо, я ни минуты не скучала. Я не представляла, что ты можешь так расслабляться.

Грант посмотрел на нее с лукавой улыбкой.

— А мне и в голову не приходило, что ты с твоей энергией не будешь возражать против столь идиллического времяпрепровождения.

Брайони рассмеялась и крепче прижалась к нему.

— Значит, мы оба удивили друг друга. Не забудь, мы с тобой несколько раз за это время побывали на верху блаженства.

— Это так, но последний раз сие случилось уже несколько часов назад, — притворившись серьезным, сказал Грант.

— О, нет!

— Вот что я подумал. — Его руки скользнули ей под сорочку. — Сейчас мы заберемся обратно в постель, а затем отправимся в маленький итальянский ресторанчик, где готовят великолепное минестрони, а уж их "скаллопини алла" или паста…

— Перестань! — взмолилась Брайони. — У меня слюнки текут. Неужели надо ждать?

— О, да. — Большими пальцами своих рук он коснулся ее сосков, и она вздрогнула. — По-моему, так намного лучше, чем мчаться обратно в отель и оставлять половину еды на тарелке. Я решил, что теперь всегда буду так поступать.

— Ты шутишь, Грант, — сказала Брайони.

Он поморщился.

— Нет, ты знаешь, что это не так. — И убрал руки, но только для того, чтобы расстегнуть пуговицы на сорочке и снять ее. Брайони почувствовала, что соски затвердели от его прикосновения, и вздрогнула, когда он, наклонив голову, нежно коснулся зубами одного пульсирующего холмика.

— О, — выдохнула она и запрокинула голову; она гладила его по волосам, шее, плечам с растущей настойчивостью. И когда ей показалось, что она больше не может терпеть, так как желание накатывало на нее волна за волной, Грант прижался к ее губам своими губами, а рукой нашарил ее трусики. Он спускал их все ниже и ниже до тех пор, пока его пальцы не коснулись пружинок-завитушек внизу ее живота, и тут она как будто очутилась в другом мире.

— Грант, не надо… это уж слишком, — сдавленным голосом проговорила она, но это было неправдой, потому что если раньше она считала, что желает Гранта Гудмана, то сейчас ее желание было безмерным.