Затем мы приблизились к судну и помогли подтянуть его верпом к причалу.

Рук отлично выглядел, был воодушевлен и энергичен. Чувство ответственности и уже одна мысль о подобии военных действий, казалось, вернули ему молодость.

Мы организовали разгрузку ящиков с оружием и боеприпасами, и я увлек Рука в комнату, называвшуюся у нас моим «кабинетом»; там он дал мне полный отчет о проделанном им. Он не только приобрел ружья и боеприпасы для горцев, но также купил в американской республике из числа малых бронированную яхту, специально построенную как военный корабль. Рук очень оживился, даже разволновался, когда рассказывал мне о яхте:

— Это новое слово в судостроении — торпедная яхта. Небольшой крейсер с современными двигателями, работающими на жидком топливе, и боевым обеспечением, состоящим из максимально усовершенствованных и наисовершенных видов оружия разного рода, а также взрывчатых веществ. Самое быстроходное судно из имеющихся сегодня на плаву. Построено Торнейкрофтом, двигатели от Парсонса, броня от Армстронга, вооружение от Круппа. Горе неприятелю, если эта яхта начнет боевые действия, ведь ей нечего опасаться, разве что встречи с дредноутом.

Рук также рассказал мне, что у того же правительства, чьи граждане обрели неожиданный мир, он вдобавок приобрел полный набор артиллерии новейшего образца и что дальность и точность ведения огня из этих орудий поразительны. Орудия вскоре прибудут, а вместе с ними и предназначенные для них боеприпасы — это будет еще одно груженое судно.

После того как он поведал мне остальные новости и полностью отчитался передо мной, мы вернулись на пристань, чтобы понаблюдать за выгрузкой военного снаряжения. Зная о прибытии судна, я еще после полудня оповестил об этом горцев и попросил их собраться, чтобы разгрузить его. Горцы откликнулись на зов, и мне на самом деле показалось, что в ту ночь пришел в движение весь народ этой страны.

Они добирались поодиночке и объединялись в группы, очутившись под защитой замковых стен; некоторые собирались в группы в условленных местах. Они продвигались тайком, в полном молчании, крались в лесах словно призраки, и каждая новая собравшаяся группа занимала место только что отправившейся дальше — по какому-нибудь из маршрутов, что расходились веером от замка. Они возникали как тени и как тени исчезали. Это было воистину проявление внутреннего порыва — весь народ сплотила одна для всех цель.

Прибывшие на судне были почти все инженерами и в основном британцами, людьми исполнительными и надежными. Рук подбирал их по одному и руководствовался при этом своим большим опытом — как знанием человеческой натуры, так и познаниями, приобретенными в долгих скитаниях. Эти люди должны были войти в команду боевой яхты, когда она стала бы бороздить воды Средиземного моря; они хорошо сработались со священнослужителями и воинами из замка, энтузиазм прибывших был достоин всяческих похвал. Тяжелые ящики, казалось, сами по себе покидали трюм — настолько быстро двигалась их вереница по сходням, ведущим с палубы на пристань. Частью моего плана было складирование оружия в центрах, пригодных для раздачи его на местах. В стране, подобной этой, где нет железных дорог да и вообще каких бы то ни было дорог, распределение боевых средств в любом количестве — тяжелый труд, поскольку надо наделять оружием каждого жителя страны по отдельности или хотя бы собирать для этого жителей в определенных центрах.

Однако все подходившие и подходившие горцы — и число их было огромно — не придавали значения трудоемкости осуществляемой нами задачи. Как только корабельная команда с помощью священнослужителей и воинов выгрузила ящики на причал, инженеры вскрыли их и выложили содержимое, с тем чтобы оружие можно было унести. Поток горцев, казалось, был непрерывным: каждый по очереди вскидывал на плечо свою ношу и отходил; командир подразделения давал ему на ходу приказ, куда следовать и каким маршрутом. Эта процедура была заранее продумана в моем кабинете в пору подготовки к раздаче ожидаемого оружия; а характеристики и количество оружия было учтено командирами. Все происходящее расценивалось каждым как величайшая тайна. Не прозвучало ни единого лишнего слова, кроме самых необходимых распоряжений, да и те отдавались шепотом. Ночь напролет поток мужчин тек и тек, и к рассвету доставленный груз уменьшился вполовину. На другую ночь был унесен с причала и остававшийся — мои люди складировали ружья и боеприпасы в замке с целью его защиты в случае необходимости. Надлежало позаботиться о резерве в предвидении особых надобностей.

На следующую ночь Рук тайно отплыл на зафрахтованном судне. Руку предстояло доставить закупленные пушки и тяжелые боеприпасы, которые были на время оставлены на одном из греческих островов. Прошел день, и наутро, будучи оповещенным о том, что судно возвращается, я просигналил горцам, призывая их вновь собраться.

Чуть стемнело — судно, не зажигая огней, прокралось в ручей. Заградительные ворота снова были заперты, и, когда прибыло достаточно людей, чтобы управиться с пушками, мы начали разгрузку. Дело оказалось не таким уж и сложным, потому что на пристани имелось все необходимое оборудование, причем довольно современное, включая парную грузовую стрелу для поднятия пушек; на установку этой стрелы ушло совсем немного времени.

Пушки были снабжены оснасткой разного рода, и не прошло многих часов, как цепочка их скрылась в лесу, в призрачной тишине. Каждую пушку окружала кучка мужчин, и пушки скользили так, будто их тянули лошадьми.

В течение недели после прибытия орудий боевое обучение продолжалось беспрерывно. Наука «артиллерия» — замечательная вещь. Тяжкий труд, сопутствующий овладению ею, со всей очевидностью выявил недюжинные силы и выносливость горцев. Казалось, усталость была им неведома, как был неведом им страх.

Все это продолжалось до тех пор, пока ими не была достигнута идеальная дисциплина и не приобретена несравненная ловкость. Горцы не тренировались в стрельбе, потому что в таком случае секретность боевого обучения была бы невозможна. Сообщалось, что вдоль всей турецкой границы концентрировались войска султана, и хотя жизнь еще не покатилась по военным рельсам, подобные действия так или иначе представляли собой опасность. Наша разведка, пусть имевшая весьма смутное представление о целях и размахе этих действий, нисколько не сомневалась в том, что что-тозатевается. Турки ничегоне станут совершать без цели, а эта их цель чревата бедами для кого-то. Конечно же, пушечная стрельба, разносящаяся на большое расстояние, оповестила бы их о том, что мы готовимся дать им отпор, а значит, польза от нашей подготовки, к сожалению, была бы незначительна.

Когда все пушки распределили — за исключением, разумеется, тех, которые были предназначены для обороны замка или же должны были храниться там в резерве, — Рук отплыл на судне вместе с его экипажем. Руку надлежало вернуть судно владельцам; людей же предполагалось нанять на боевую яхту: они составили бы часть ее команды. Остальные — тщательно отобранные Руком — дожидались в укромном месте в Каттаро [100]и были готовы приступить к службе по первому зову. Все это были крепкие парни, способные справиться с любой работой, какую бы им ни поручили. Так говорил мне Рук, а кому знать, как не ему. Его опыт рядового, приобретенный в молодые годы, сделал из Рука эксперта в этом вопросе.

Дневник Руперта. Продолжение

июня 24-го, 1907

Вчера вечером я наконец получил от моей Леди послание, подобное первому, и доставлено оно было похожим способом. На этот раз, однако, наше свидание должно было происходить на карнизе, под кровлей главной башни замка.

Прежде чем пуститься в это приключение, я оделся, соблюдая осторожность, — на тот случай, если кто-нибудь из слуг по какой-то хозяйственной надобности вдруг заглянет ко мне, а ведь тогда все, конечно же, дойдет до тетушки Джанет и предположениям и расспросам не будет конца, чего мне совсем не хотелось.