Комната встретила меня тишиной и покоем. Видимо проволялся я не мало, и все уже успели отметить и отметиться. Дирг бессовестно храпел, и я было испугался что рядом окажется Номарнн, славящаяся чутким сном, но видимо они решили не торопится. А может просто устали от Турнира. Кто их знает. Нравы у Ангадорской аристократии свободные. Сабли лежали у меня на кровати, видимо перенесли. Достав из шкафа мешок, моляь всем богам что бы петли не скрипнули, я убрал в него все свои вещи, а так же в отдельное отделение убрал дневник, а в другое — перья и чернильницу. Блажь конечно, но в последнее время я не представлял себя без этой вот привычки. Когда вещи были сложены, сабли захлестнуты за спиной, на пояс приторочены кинжалы, а плащ накинут на голову, я оглядел комнату и вышел в коридор. Е люблю прощаться, прощанья обязуют тебя сожалеет о разлуке, или чег-то в этом духе, а когда ты не говоришь этих слов, то вроде как всегда держится ощещение что скоро вернешься и встретишься с оставшимися за спиной друзьями.

Спускаясь по лестнице, я услышал пронзительный свист и в первые в жизни мне удалось перехватить это летящее перо. Старик смотритель кивнул мне, кивнул и я, на том и разошлись. Ночь встретила меня распахнув заботливые объятья. Но я пока не спешил на выход, завернув в лево я направился к длинной характерной постройке — конюшни. Но на подходе меня не встретил удушающий запах аммиака и мокрого сена, магия была и здесь. Нужное стойло я нашел быстро, а вот его обитателя узнал не сразу. Шурка явно здесь не только жрал да спал. Теперь он был могуч как северный скакун, мышцы бугрились и перевались.

— Старый друг, — прошептал я.

Конь тут же проснулся и хотел было заржать, но я вовремя схватил его за морду. Тот успокоился и мы встретились взглядами. В его огрмных черных глазищах сперва отразился оттенок радости, вскоре сменившись печалью. У меня конь умным был…

— Не скучай, — прошептал я поглаживая его бок. — А когда придет Колдунья, встреть её как меня. И смотри не налегая на яблоки и заботься Диане. Кстати о ней.

Зайдя в стойло, я вынул конверт с запиской и положил его в нишу в заборе. Нейла всегда страдала шпионскими штучками, и когда она еще не ушла в декрет, мы использовали эту нишу для обмена сообщениями. В конверте, который надлежало открыть лишь когда Диане исполнится 18 и она отправится в Академию, лежал амулет отданный мне наставником. Так он мне, если честно, и не пригодился. А еще я положил записку в которй написал что пишут все при расставании с близкими людьми.

Обнявна прощание Шурку, ткнувшегося мордой мне в плечо, я вышел прочь.

Вот ведь не успокоится этот шкед, все ему чо-то надо. Именно такие мысли овладевали стариком, когда он спускался с жилого этаж вниз, где звенел колокольчик оповещающий хозяина о позднем посетителе. И хотя дверь была заперта, но у одного разумного был свой ключ. Так оно и было, за барной стойкой сидел Ройс и с каким-то странным блеском в глазах смотрел в окно.

— Дядько, — прошептал он, будто охотник боящийся спугнуть дичь. — Ты слышишь?

Гизма остановился и прислушался. Но кроме шелеста крон, и гульбы ветра в траве, да еще разве что цикад он так ничего и не разобрал.

— Чо, напился?

— Обижаешь, — насупился Ройс. — Я вообще за подвальными принадлежностями.

— От оно как, — протянул старый, уж он-то знал что там у нег Тим в подвале держит. — Ну дело твое. Хоть я и не одобряю. А будь то меня зачем?

— Так я это, — Ройс почесал затылок и запнулся, так всегда было когда он не знал как выразить особо сложную мысль.

— Значит уходишь? — догадался трактирщик.

Паренек кивнул.

— И чо те на месте-то не сидится? — вздохнул Гизмо.

И тут Ройс внимательно на него посмотрел, а потом скорее для себя отметил.

— Так ты действительно не слышишь.

— Да запарил со своими слышишь, не слышишь. Проваливаешь? Так вали.

И трактирщик ушел к себе на верх. Ведь Гизмо как и Добряк не любили прощаться.

Да уж, видимо боги сегодня присматривают за мной. Вот как вы думаете, сложно ли пройти сквозь охранный периметр и проникнуть в Дворцовый сад? Невозможно, ответите вы и будете правы. Но вот одному скромному разумному по имени Ройс, другой разумный, по имени Константин, поведал историю как он в детстве вылезал через дырку в охранке и гулял по окрестностям. Конечно с возрастом он оставил эти глупые занятие, но магам про брешь не рассказал, так, на всякий случай. И даже при своем побеге тоже ей не пользовался, опять же на всякий случай. А вот мне рассказал, ведь алкоголь лучший друг языка.

Вот и сейчас, я черной тенью скользил среди стражей. Конечно я не Добряк, и будь здесь ребята по аккуратнее, повязали бы меня как миленького, но дворцовая стража обленилась, и за неуязвимостью магов, совсем перестала мышей ловить. И вот, миновав очередного соню, я вплотную подошел к северной башне. Днем это строение кажется усадьбой доброго волшебника, летучей постройкой мастеров прошлого. Ночью — крепостью черного мага.

Обнажив старший кинжал, я открыл колбу заполненную самой тьмой, и вылил содержимое на клинок. Вы когда-нибудь погружали сахар в чай, и смотрели как он медленно коричневеет? Здесь было тоже самое, светлая сталь за несколько ударов сердца, растворилась в ночи, став матово-черной. Зажав кинжал в зубах, я примирялся к стене и начал свой подъем. Бред конечно, один порез и я труп, и умирать буду страшнейшей смертью, один несчастный которому приспичит сюда посмотреть, и я труп, и смерть моя будет ничуть не легче. Заблудший маг? Труп. Сорвусь? Труп. Не успею сбежать? Труп. Не попаду? Труп. В девяти случаев из десяти я труп, и все потому что пошел не подготовленным. А почему? А потому что готовится бесполезно, еще не кто не брал такую бутылку, во всяком случае за последнее десятилетие. А уж что бы откупорить её в императорском дворце… И все же я отчаянно надеялся на удачу наглеца.

Метр за метр я преодолевал пространство. Я не думал и не считал секунды, просто лез, карабкался, взибрался за своей свободой. Долг хуже поводка привязывает тебя к тому, кому ты должен, а я уже услышал его. Он звал меня, шелестя в кронах, звал играя с травой, звал донося пение цикад. Ветер звал меня, рассказывая о дальних странах, горах и морях. И больше уже не было сил терпеть эту удавку долга, сдавившую мне горло.

Я преодолел еще чуть-чуть пространства, ведь метры я не считал, и замер перед окном. А потом, просо прыгнул вверхз и снова полез. Во мне была уверенность такая, какой не бывает у демонов и богов. Я знал что один обречен на смерть, а другой на успех. И другого быть не может. А какой стороной я окажусь в этом уравнении — меня уже не интересовало. И снова окно и снова прыжок. Вот так просто, ведомый мистической силой, я оказался прямо перед окном за которым виднелась спальня и кровать на которой возлежало пятеро. И вовсе не четверо из лежавших были женщинами. Поэтому некоторое время мне пришлось высматривать добычу. Но кот всегда находит нужную крысу, нашел и я. Высверкнуло черное лезвие и слегка оцарапав кожу принца Крысы, угодило в стену, что бы мгновением позе растворится черной дымкой.

И вы думаете после этого я кинулся его добивать, сетуя на то что не пронзил череп с первого броска? Пха. От пореза он будет умирать декаду, может больше. И крик его будет небеса сотрясать, а богов заставит нервно уши зажимать. А пронзенная черепушка это смерть мгновенная. Что же было дальше спросите вы?

Ну, я не так много помню… помню как сорвался с карниза и полетел в ночную мглу. Помню как бесцельно петлял по городу, помню как выбросил в воду плащ Добряка и младший кинжал, помню как осознал что больше никогда уже не увижу беса и ангела, но самое главное что я вспомнил — это то как почувствовал себя свободным впервые за всю жизнь, да-да, не за восемь долгих лет, а за всю жизнь. И что же оставалось свободному человеку? Понятно что — идти прямо.