– Малыш, ты что? – нахмурился Таррэн. – Кто сказал тебе такую глупость?

– Я… наблюдала за ней всю дорогу, сравнивала, много думала, и она… ну, красивая. Очень красивая. Правда. Настоящая леди. И я хорошо понимаю, почему ваши мужчины неизменно выбирали себе жен из Дома Маллентэ. Эльфийки действительно достойны такой славы. Вот только я совсем на них не похожа.

Темный эльф покачал головой и требовательно привлек ее к себе, крепко обнял, с нескрываемым наслаждением вдохнув аромат заискрившихся силой волос, и мягко улыбнулся.

– Глупый ты мой бельчонок. Я люблю тебя всю, целиком, вместе с твоим настроением. А если ты имеешь в виду магию, то руны тут совершено не при чем. Я не поддаюсь им… гм, почти. По крайней мере, совсем не так, как хотел бы Талларен. Что же касается всего остального, то на мой вкус ты во много раз превосходишь любую эльфийку. Они слишком… пресные, что ли? А ты настоящая. Чудесная. Живая и совсем дикая, как твоя костяная кошка. Но такая же прекрасная, хищная, опасная, таинственная и непредсказуемая, и… знаешь что? – он бережно заправил длинную каштановую прядь, нечаянно выбившуюся из-под вязаной шапочки, и притянул ее ближе. – Мне это нравится. Я люблю тебя, малыш. И этого ничто не изменит.

Белка слабо улыбнулась.

– Значит, тебя не смущает мой внешний вид? То, что я большую часть времени веду себя, как мальчишка?

– Нет.

– А моя кожа?

– Нет.

– А…

– Меня ничто не смущает, кроме того, что ты сводишь меня с ума, – серьезно посмотрел Таррэн, слегка отстраняясь. – Наверное, я должен ненавидеть брата за то, что он сделал, проклинать его даже сейчас, но… я не могу. Да, каждый раз, когда я на тебя смотрю, я вынужден помнить, что это – его заслуга. Знать, для чего ты была создана, какие руны на тебе горят, сколько боли он успел тебе принести, и только это меня огорчает. Но…

– Если бы не он, я бы никогда тебя не узнала, – тихо шепнула Гончая, отводя глаза. – Мы бы наверняка не встретились, и ничего бы этого не было. Ни тебя, ни меня, ни Траш с Каррашиком. Ничего.

Темный эльф бережно коснулся ее губ.

– Да, малыш. Он подарил мне тебя, и только за это я готов его простить. Ты – просто совершенство. А твоя кожа… клянусь, я ни видел ничего, красивее ее. Ничего, что было бы прекраснее. И я люблю запах твоего меда. Безумно люблю, моя Гончая, как люблю все, что с тобой связано. Я всегда тобой восхищался. С самого первого дня. И не устану этого делать даже через тысячу лет. Никогда, потому что ты – моя единственная пара. Чудная, прекрасная, немножко грозная, но самая-самая лучшая. С тобой никто не сравнится, даже эльфийки, и это – чистая правда. А моя жизнь всегда будет принадлежать только тебе. Как, впрочем, и все остальное.

– Ага. Особенно уши.

– Все, что захочешь, – улыбнулся Таррэн, настойчиво притягивая к себе ее упругое тело.

– Та-а-к… – вдруг прищурилась Белка, чувствуя, как опасно начинает пылать его кожа, а в зеленых глазах загорается жаркий Огонь. – Кажется, кому-то давно пора выспаться и хорошенько отдохнуть? Забыл?

– М-м-м…

– Та-а-ррэн… – с нескрываемым подозрением протянула она, когда его руки скользнули ниже. – Ты меня слышишь? Тебе пора спать. Ты слишком много потратил и не отдыхал. Не заставляй меня нервничать.

– Успею, – невнятно буркнул эльф, зарываясь лицом в ее волосы и жадно целуя тонкую шею. – Все равно у нас есть еще целый день в запасе. И одна о-о-чень долгая ночь.

– Да? А резерв? Тебе надо восстанавливать силы!

– Мы оба хорошо знаем, где их можно взять.

– Что?! Нахал!! Я не амулет-накопитель, чтобы ты черпал оттуда, когда тебе вздумается!

– Нет, конечно. Зато ты – просто бесподобная приманка для эльфов, малыш. Чудесная, манящая, неповторимая. Единственная в своем роде, против которой невозможно устоять. Можешь считать, что я тоже оплошал и снова попался в эту ловушку, – довольно промурлыкал он, безошибочно отыскивая крошечную точку за левым ухом. – Правда, уже успел оценить ее преимущества и хорошо знаю, как оттуда выбраться. Не так ли?

Белка тихо охнула, когда он голодным пересмешником вцепился в ее шею, отчаянно брыкнулась, вспикнула, но сразу сдалась, потому что дрянной братец этого коварного искусителя заранее позаботился о том, чтобы оставить для своей красивой игрушки единственное уязвимое место. То самое, о котором проворный эльф совершенно случайно узнал двадцать лет назад и теперь нагло воспользовался моментом. По ее телу мгновенно пробежала горячая волна, тугие мышцы непроизвольно расслабились, кожа стала еще мягче и нежнее, охотно поддаваясь его настойчивым губам. А аромат меда усилился настолько, что Темный эльф непроизвольно заурчал.

– Таррэн, чудовище! – простонала Гончая, не в силах противиться магии своих же рун. – Тебе еще рано… с ног же валишься, упрямец!.. уй… ой… ай!.. боже, ладно! Ладно!! Только не трогай ухо!! И не смей палить таверну (а заодно, и весь город!), не то Мирдаис нам потом это припомнит и всю оставшуюся жизнь будет слать негодующие письма! Таррэн!!!

Он тихо рассмеялся и, послушно загасив Огонь, увлек ее за собой.

Леди Мирена-ис уже второй день не находила себе места, теряясь в бесконечных догадках и сомнениях. О том, что случилось с Линнувиэлем, она узнала с опозданием, когда все самое страшное осталось позади, и собратья незаметно вернули уснувшего Хранителя в его комнату, настойчиво попросив ее присматривать за раной. Эльфийка добросовестно следила, время от времени приподнимая его веки и всматриваясь в потускневшие глаза. Почти целую ночь не отходила ни на шаг, бережно промакивая бледное лицо влажной тряпицей, отирала обильный пот, непрерывно струящийся по вискам, и искренне сочувствовала, когда истощенный Хранитель вдруг начинал метаться на постели, стоная сквозь сомкнутые губы и кого-то зовя.

– Останься, пожалуйста… – шепотом взмолился он, когда пришло время уходить, и так вцепился в ее руку, что она с трудом высвободилась, а потом еще долго не могла уснуть.

Вскоре ей на смену пришел Атталис, за ним наступила очередь Аззара, Корвина… даже Сартас провел несколько томительных часов в комнате собрата, тревожно вслушиваясь в его прерывистое дыхание и неясное бормотание, в котором без конца проскальзывало имя Белика. Но к вечеру следующего дня Мирена снова не выдержала – вернулась, хотя ее просили не беспокоиться, провела у постели раненого бесконечно долгую ночь, против обыкновения, позволила держать себя за руку и называть в бреду чужим именем. А когда он, наконец, открыл глаза, почувствовала такое облегчение, что едва не расплакалась у всех на виду, хотя раньше никогда не позволяла себе такого вопиющего проявления чувств.

Однако то, что случилось потом, поставило гордую эльфийку в полнейший тупик. Нет, не то, чтобы ей не нравился Белик или вызывали раздражение его опасные шутки. Но сам факт чересчур явного внимания со стороны молодого лорда просто не мог не броситься в глаза. Одной принадлежностью вчерашнего мальчишки к привилегированной касте Гончих этого не объяснить. ТАК, как смотрит на него Таррэн, не смотрят даже на собственного сына. ТАК не заботятся о лучшем друге или родном брате. ТАКИМ тоном не разговаривают ни с одним близким человеком, за исключением того, чья жизнь для тебя важнее, чем своя собственная. Кому ты добровольно согласен отдать даже ее, лишь бы быть уверенным, что это поможет. Да еще его загадочные слова про весьма необычную пару…

Леди Мирена совсем потерялась в догадках.

Но это еще полбеды: молодой лорд на то и есть молодой лорд, что не обязан ни перед кем отчитываться в своих поступках и предпочтениях, даже если вдруг утратил мужское естество и, достигнув второго совершеннолетия, неожиданно начал увлекаться… прости, господи… хорошенькими мальчиками. Тем более что Белик и в самом деле был невероятно хорош для смертного. Но Линнувиэль!! Вот уж за кем подобного никогда не замечалось!! Он, может, и слыл чересчур замкнутым для молодого и (чего скрывать) поразительно красивого Хранителя, но в отношениях с противоположным полом упрекнуть его было не в чем. Гм, прежде. А тут – словно подменили: всего за одни сутки он превратился из сдержанного, полного скрытого достоинства бессмертного в одержимого демона, ведомого лишь одной бредовой идеей – добраться до Белика. Причем, если во сне это было еще простительно, потому как нахождение на грани жизни и смерти еще и не такое может заставить делать, то когда он ринулся спасать полукровку от каких-то неведомых опасностей, едва не спалив по пути всю таверну и чуть не схлестнувшись с молодым повелителем, а потом весь вечер не сводил с обоих горящего взгляда, неотрывно следя за каждым движением пришедшей в себя Гончей… едва не вспыхивая заживо, когда его случайно задевал ее настороженный взгляд… сородичи сильно обеспокоились. Судя по всему, только присутствие молодого лорда удерживало Младшего Хранителя от глупости, да предупреждающее ворчание Воеводы, ставшего в этот вечер до неприятия похожего на огромного свирепого Пса…