Белов и Федя стали свидетелем того, как бесславно закончился визит Кабана и его подсвинка Бакена в Фонд "Реставрация". Значит, Шмидту все мало? Ему мало его убить, мало завладеть его женой, его имуществом? Теперь он хочет уничтожить его еще раз! Ну что же, это, как показывает практика, легче сказать, чем сделать…

Он дождался, когда Шмидт выйдет из офиса и сядет в "мерседес". Следить за ним было куда сложнее, чем за Кабаном, но Белов справился. Он вел машину на максимально допустимой дистанции и тщательно следил за тем, чтобы между его "пятеркой" и "мерсом" находилось не менее трех-четырех машин.

Глаза болели, голова трещала от напряжения. Но он держался на хвосте у Шмидта до самого конца, пока тот не притормозил возле новой высотки па Юго-Западе Москвы. Здесь "мерседес" свернул на покрытый красивой плиткой двор, огороженный кованым забором. Белов остановился в сотне метров и заглушил двигатель. Он видел, как Шмидт вышел из машины, и как к нему подошла, почти подбежала из подъезда Ольга. Она что-то взволнованно говорила, почти сбиваясь на крик. Дмитрий, кивая, обнял ее и увел в подъезд дома.

Белов некоторое время глядел им вслед, не двигаясь, потом опустил стекло: ему вдруг стало жарко и душно. Вот значит, где они свили гнездо! Он взглянул на безмолствующего, как Андрей Рублев, Федю и спросил:

– Ну что, поехали домой?

Тот кивнул все также молча. Белов повернул ключ зажигания и медленно тронулся с места. Он не заметил, что с противоположной стороны улицы за ним внимательно наблюдает из машины капитан Воскобойников. Счастливый, как охотник, вышедший на след зверя.

В тот момент, когда "пятерка" Белова только отъезжала с места его столкновения с Кабаном и Бакеном, Воскобойников лихорадочно набирал номер майора Коноваленко на своем мобильнике. Спустя минуту тот уже стучался в кабинет полковника Введенского с докладом.

Он сообщил, что наблюдение за Кабаном принесло, наконец, результаты. И какие результаты! Белов обнаружен! Живой-здоровый. При попытке Кабана захватить его он убил двух братков и сумел избавиться от остальных.

– Это просто замечательно! Отличная работа, – сказал Введенский, имея ввиду своих сотрудников, и одобрительно похлопал майора по плечу. – Передайте Воскобойникову, чтобы попридержал эту информацию. Чтобы ни одна живая душа не знала, что Белов жив!

XLIII

Вечером того же дня Ольга и Шмидт сидели на кухне своей квартиры и разговаривали, когда его мобильник заиграл мелодию из "Крестного отца". Оказалось, охранник и Ванька поднимаются в лифте. Через секунду возбужденный Иван не переступил – перепрыгнул – порог и бросился к вышедшей ему навстречу матери.

– А папа уже пришел? – радостно закричал он. Глаза его горели, лицо раскраснелось.

Ольга вздрогнула от неожиданности. Все, что связано Беловым, и особенно с отношением к нему сына, вызывало у нее сильную душевную боль. Она взяла себя в руки, глубоко вздохнула, чтобы успокоиться, и сказала.

– Нет, папа не пришел. И, наверно, придет не скоро. Он очень далеко отсюда.

– Почему? – удивился Ванька. – Это неправда! Я его только что видел!

– Где?

И Шмидт, и Ольга как громом были поражены этим известием. Они переглянулись и снова уставились на Ваньку. Охранник молча топтался на месте: в этот момент он чувствовал себя лишним в этом доме, хотя работал с Дмитрием не первый год.

– На нашей улице, – возмущенный недоверием взрослых, крикнул мальчик, – он в машине сидел. Я хотел к нему подбежать, но горел красный свет. А когда зажегся зеленый, он уже уехал. Почему он не пришел?!

Шмидт посмотрел на охранника, по тот недоуменно пожал плечами, мол, ничего не видел… Может, и был там Белов, а может, и не было.

– Митя, ты хоть что-нибудь понимаешь? – спросила Ольга.

– Не больше, чем ты, – сказал Шмидт вполне искренне. – Успокой ребенка, я постараюсь все выяснить.

Он потрепал Ивана по русой головке и ушел в другую комнату. Там, усевшись в кресло, стоявшее у большого, почти от самого пола уходившего к потолку окна, он достал мобильник и набрал номер Коляна. Тот долго не отвечал.

Слушая длинные гудки, Шмидт задумчиво смотрел на расстилавшийся внизу мегаполис. Искать в нем Белова все равно, что иголку в стоге сена. Но в том, что это задача осуществима, он не сомневался. Это вопрос технологии. "А иголку в стогу лучше всего искать с магнитом" – невесело подумал он. Наконец Колян отозвался заспанным голосом.

– Слушаю, Дмитрий Андреевич!

К его удивлению, Шмидт обратился к нему почти официально.

– Николай, я знаю, что ты только что со смены, но ты мне нужен и как можно быстрее. Я дома.

– Сейчас буду, – совсем другим тоном пообещал Коля. Он почувствовал по голосу шефа, что произошло нечто из ряда вон выходящее.

Шмидт убрал трубку и снова посмотрел в окно: до чего же равнодушный, жесткий, жестокий город Москва железный муравейник. И нет ему дела до миллионов маленьких человечков, погрязших в своих мелких проблемах-заботах. Впрочем, не у всех они мелкие. Получалось, что Кабан не врал? Белов вернулся. А он – человек опасный и для друзей, и для врагов…

Колян приехал минут через двадцать, растрепанный, вспотевший, словно пробежал стометровку с препятствиями. Шмидт провел его в кабинет, сел за свой стол, но Коляна оставил стоять посреди комнаты. Тот почувствовал себя не в своей тарелке, однако именно этого и добивался Дмитрий. Киллерки доморощенные, ничего поручить нельзя!

Расскажи мне, как там было с Беловым, -потребовал он тоном Лаврентия Берия. – С самого начала и в деталях, поподробнее.

Колян был страшно расстроен: неужели они тогда лажанулись? Он принялся вспоминать события того дня, когда они втроем выследили Белова в аэропорту. Приехал он туда на такси. Они дождались, пока Александр выйдет из здания.

К их удивлению, он не стал ловить машину, а остановился на автомобильной эстакаде, ведущей к зданию, откуда были видны стартующие самолеты. Обстановка сложилась подходящая. На обычно забитых подъездах к аэропорту не было пи души. Рев самолетных двигателей перекрыл бы любой выстрел. А они применили глушитель. Вот черт, глушак ведь снижает убойную силу! Нежели в этом загвоздка?

– Я выстрелил, и он упал, – оправдывался Колян. – Я подошел и выстрелил в него еще раз. Вдали показалась машина. Мы оперативно погрузили его в багажник, отвезли на свалку и бросили в горящий мусор. Через час труп полностью сгорел. Ты же знаешь, мы часто так делали… – он виновато замолчал.

Шмидт издевательски улыбнулся и выразительно постучал себя по лбу согнутыми пальцами: мол, дуболомы, когда думать научитесь?

– Сгорел? А вы в этом убедились? – он говорил с Николаем, как воспитатель в детском саду. – Вы подошли, разворошили пепел, раздробили обугленные кости. Вы хоть что-нибудь сделали?

Коляну стало стыдно. И он был почти испуган. Ничего из перечисленного Шмидтом они и не думали делать. Да и что там делать? Привезли труп, кинули в мусор и уехали. Но попробуй теперь признайся в этом. У Шмидта разговор короткий. Сознание неминуемой расплаты придало голосу Коляна убедительности.

– Дмитрий Андреевич, да сгорел он! Не мог не сгореть, поверьте! – взмолился он.

Шмидт несколько минут недоверчиво разглядывал проштрафившегося охранника.

– Хочется верить… Скажи честно, ты видел, как его труп горел?

Колян боялся признаться. Но врать шефу было себе дороже.

– Нет… – с трудом выдавил он и замер в ожидании сурового и беспощадного приговора. Вплоть до расстрела.

Но приговора не последовало. Шмидт закрыл глаза, окинулся на спинку кресла и на некоторое время застыл в-этой позе. Потом спросил Коляна.

– Ты на колесах?

Колян ответил, что приехал на своей машине.

– Спускайся вниз и заводи. Я сейчас выйду, – велел ему Шмидт.

"Вроде, пронесло" – облегченно подумал Николай, повернулся и быстрым шагом покинул место экзекуции? Или экзекуция только откладывается?..