133 Такую причину небрежности французов приводит сиенский посланник в своем донесении.

134 Карл Шталвиц. Берлинская диссертация, 1911 г. Рецензия на нее Гаданка в "Немецкой литературной газете", 1912, No 16.

135 Гильом, стр. 165.

136 Э. Фютер в рецензии на книгу Гобома признает за автором большую заслугу, однако находит много поводов для критических замечаний: он упрекает его в недостаточной методической выучке и в недостаточном знакомстве с военным делом и даже с итальянским языком. Я проверил все его возражения, сопоставил их с рукописной ответной критикой Гобома и пришел к заключению, что упреки, сделанные критиком, ложатся на него самого. Даже если бы все те частности, на которые он направил свою критику, были действительно ошибками автора, то все же они не имели бы никакого значения, если их сопоставить с той изумительной эрудицией и критической проницательностью, с которыми Гобом расчищает груды неправильных суждений, передававшихся по традиции, и воздвигает положительные, новые откровения; между тем при проверке оказалось, что из всех возражений и исправлений Фютера ни одно, положительно ни одно, не обосновано. Не Гобом страдает недостаточным пониманием итальянского языка, а Фютер не понял различия между современным итальянским языком и словоупотреблением XVI столетия. Не Гобом, а Фютер сообщает неверные данные о военном деле того времени. Приведем лишь три примера: Макиавелли рекомендует, чтобы при выборе капралов милиции обращали внимание на то, чтобы они были угодны остальным призванным (scripti). Фютер не знаком ни с этим принципом, ни со словоупотреблением; он хочет найти смысл в этом указании, переводя "scripti" - "предписаниями", и провозглашает Гобома невеждой из-за его правильной передачи текста. Макиавелли рекрутирует свою милицию исключительно из крестьян подвластной Флоренции сельской местности, а не из горожан. Фютер же так поверхностно читал книгу Гобома, что он приписывает этим крестьянам образ мыслей и душевный склад "флорентийского купеческого государства".

 В милиционную систему Макиавелли входило то, что Флоренция пыталась, хотя и не всегда успешно, воспрепятствовать своим подданным наниматься на военную службу в чужих краях; между тем как в Швейцарии и Германии это не только было дозволено, но даже официально организовано местными властями. Это различие, весьма интересное, подробно и обоснованно выдвинутое Гобомом, Фютер настолько не понял, что вообразил себе, будто Макиавелли заимствовал у швейцарцев административную регламентацию такого найма на иностранную службу и пытается наставительным тоном исправить "ошибку" Гобома. И так - пункт за пунктом! Мне остается лишь пожалеть, что "Исторический журнал" в такой мере ввел своих читателей в заблуждение относительно этого фундаментального труда.

137 Иэнс, т. 1, стр. 336.

138 Historia d'ltalia, IX. Venezia, 1562. Р. 425.

139 Iovius. Elogia viror. bel. vict. illustr. Bazel, 1575. P. 323.

140 Гобом, т. 2, стр. 457, 464. Неверные цифровые данные относительно Мариньяно и Новары. Речи, II, 18. Также Эшер в кн. "Швейцарская пехота в XV и в начале XVI столетия" ("Neujahrsb^tter der Zьricher Feuerwerker", 1904 - 1907), ясно доказал, что

Макиавелли неверно описывает как вооружение, так и построение швейцарцев.

Часть вторая. ЭПОХА РЕЛИГИОЗНЫХ ВОЙН.

Глава I. ПРЕОБРАЗОВАНИЕ РЫЦАРСТВА В КАВАЛЕРИЮ1.

 Мы нашли, что эволюция военного дела при переходе от средних веков к новому времени зиждется на создании пехоты: пешие воины сплотились в тактические единицы.

 В течение XVI века аналогичный процесс происходил и с всадниками - рыцарство превращалось в кавалерию.

 Различие этих двух понятий, как мы неоднократно говорили, заключается в том, что в основе рыцарства находится квалифицированный одиночный боец, в основе же кавалерии - тактические единицы, составленные из всадников. Хотя, несомненно, это различие наблюдается также у всадников, как и у пеших воинов, однако напряженность полярной противоположности между единицей и организмом в коннице не так велика. Внешнюю сплоченность в конной части труднее установить и поддерживать, чем в пешей, и борьба один на один у всадников всегда практикуется в большем объеме, чем у пехотинцев, у которых за движением и давлением массы оно часто совершенно стушевывается. Поэтому мы и могли оставить открытым вопрос, смотреть ли на конницу Александра Великого как на рыцарство, или - как на кавалерию.

 Изменение, которое мы прежде всего наблюдаем в переходную эпоху, - это более резко обозначающееся различие между отдельными родами оружия среди всадников. Основное построение в средние века заключалось в том, что рыцаря, как главного бойца, поддерживали легкие всадники и стрелки, и лишь в редких случаях мы видели, что отдельные рода войск оперировали сами по себе; а теперь мы гораздо чаще можем наблюдать, как каждый из трех родов войск объединяется сам по себе и сражается самостоятельно. В сражении при Равенне в 1512 г. сражались, например, с обеих сторон тяжелые всадники на одном фланге, а легкие - на другом.

 У культурных народов не так-то легко было набрать более или менее значительное число хороших, боеспособных легких всадников. Первые - венецианцы - стали набирать с этой целью албанцев-страдиотов, которые потом поступали на службу к тому или другому государю и в общем встречаются вплоть до середины XVI столетия.

 Подобно страдиотам, гусары-венгерцы появились уже в XV столетии и в XVI веке все чаще и чаще упоминаются и восхваляются в немецких войнах2; они вооружены копьями и щитами.

 Таким образом, ручательством за боевые качества тяжелой конницы являлось рыцарское достоинство всадников, а легкую конницу набирали из полуварварских народов, которые по своей дикости выявляли природный воинственный дух.

 Стрелки от лука и самострела постепенно перешли к огнестрельному оружию - аркебузе в 2S-3 фута длины. Первый, кто организовал отряд конных аркебузиров, был, по-видимому, Камилло Вителли в 1496 г. У Валльгаузена и у других мы позднее находим изображения всадников, которые стреляют из аркебузы на полном карьере; трудно себе представить, чтобы они при этом попадали в цель.

 Инструкция Дюбелле ("Военная дисциплина") от 1548 г.3 различает 4 рода всадников: рыцари (hommes d'armes), легкие всадники (chevaux legers), страдиоты (estradiotes или ginffl^res), аркебузиры (harquebusiers). Не ранее достижения 17-летнего возраста мог человек поступить в конницу, добавляет автор, и только постепенно он повышается, переходя из одной категории в другую и служа в каждой из них от двух до трех лет. В той же последовательности требовались также все лучшие и лучшие лошади. Тяжелые, всадники (hommes d'armes) должны были оставаться на службе еще 3 или 4 года; после этого они могли отправляться в свое поместье, но всегда, должны были быть готовы последовать призыву.

 Наряду с этим более резко проведенным различием между отдельными родами конницы мы встречаем также соединение в отдельные единицы рыцарей, стрелков и легковооруженных кнехтов (точно такое, какое было в старых ордонансовых ротах). По Дюбелле, в 1548 г. в одну единицу объединялись 100 жандармов, 100 легких всадников, 50 конных аркебузиров и 50 страдиотов и ставились под начальство одного капитана; когда французский король Генрих II в 1552 г. овладел Мецом, он устроил перед воротами этого города парад, который описал нам очевидец, некто Рабютен, в своем дневнике: "Жандармерия числом от 1 000 до 1 100 человек на рослых французских, испанских или турецких лошадях, с ног до головы одетая в латы, имея снаряжение цветов своих капитанов, с копьем, шпагой и кинжалом или чеканом; за ними - их свита из стрелков и кнехтов, начальники в роскошном уборе, в золоченых чеканных панцирях, с перевязями, расшитыми золотом и серебром, стрелки с легкими пиками, с пистолетами в седельных кобурах, на легких доброезжих конях, все и вся такие блестящие, как только себе можно представить".