«Так вот какая вина ее мучила. Так в здравом уме она бы не отказалась от них? Может, Мон права, и все дело было в том, что мальчишка бы напоминал мне того, кого хотелось забыть, хотелось, чтобы и она его забыла. Вина... теперь я понимаю, что испытывала она. От этого чувства мне не избавиться. Но что могут исправить мои сожаления? Кому помочь? Всю жизнь я ждал. Не жил, а ждал. А теперь? Что мне остается? Женщина, которую я любил и до сих пор люблю, мертва уже более десяти лет, я сам убил ее своей опекой. Кто знает, если бы я дал ей свободу, все могло бы быть по-другому. У меня был друг, и вот теперь не стало и его. И тоже по моей вине. Это судьба. Военные вечно на моем пути: сначала джедай, теперь его враг. Первого любили, а второго – уважают. Даже если не больше. Мон практически безотрывно глядит на ситха прямо таки с восхищением, раздражающим меня восхищением. И обращает свое внимание на меня, чтобы только встать на его сторону. Неужели – это ревность?
Столько лет рядом привычная Мон, а теперь?
Ценишь то, что теряешь?»
Кос Палпатин вошел в кают-компанию «Девастатора», как раз когда Люк проигрывал Хану седьмую партию в сабакк. Хорошо хоть играли они не на деньги. Возгласы: «Сид!» и «Ваше Величество?!» прозвучали одновременно. В следующий момент Люк и Лея так же дружно переглянулись, а Хан выпустил из рук колоду. Яркие картинки рассыпались по полу.
- И тот, и другой, – проговорил Палпатин, рассматривая упавшую колоду. – Похоже, у моих ног лежит полный сабакк. Вот ведь превратности фортуны.
- До сих пор не могу поверить, что вы – Император, – Скайуокер удивленно оглядел человека, которого до недавних пор знал, как Сида. – Я сразу узнал вас на снимке из ГолоНета, и даже удивился, как все эти военные могли быть так слепы. Но, ваши манеры, поведение... признаться, я представлял Его Величество несколько по-иному. Ну, более манерным, что ли.
- С другими – я и буду другим, мой мальчик. Отчасти, это вопрос уместности, отчасти – желания.
- В смысле, кто-то располагает к откровенности, а кто-то – нет? – Люк поражался своей наглости, а еще больше – тому, что Властелин ее терпит. Веселье власть имущих может дорого обойтись – любой ребенок с Татуина, планеты песка и гангстеров, знал это с пеленок. Но, почему-то продолжал дерзить, как будто желая определить границы дозволенного. Естественно, юноша не думал об этом так внятно – он вообще не думал, действуя под влиянием порыва. Пока это проходило – вполне возможно, что «порывы» были продиктованы Великой Силой.
«Однако, кроме Силы необходим еще и ум», – с досадой подумал вошедший в комнату Линнард: «Мальчик потенциально умен, но неопытен и недальновиден. Иначе поостерегся бы от таких разговоров – особенно сейчас, когда Наш Повелитель сбросил хоть одну из своих масок. Пусть и придуманную специально для Скайуокера».
- И это тоже, – спокойно согласился Палпатин. – Плюс – в твоем окружении, наверняка, были люди, с которыми ты общаться не любил, а, если общался – делал это строго по протоколу. Формальная вежливость – и минимум чувств. А были и другие, – он выразительно обвел глазами пеструю компанию в кают-компании. – Неужели ты считаешь, что мне чуждо столь человеческое качество?
- Если послушать официальную версию, – вмешался Соло, выручая Люка, – то вы – не человек, а, как минимум, полубог.
- Я всего лишь старый ситх, достаточно умный, чтобы не делить эту истину со всеми подряд. Да вы и сами, Хан, знаете, как называют вас в имперском досье? Вижу, что знаете. Кстати, заслуженно называют – разве нет?.. А Люк – зовет вас «героем». Наверное, тоже заслуженно, но это не перечеркивает первой истины. Как вы объясните такой дуализм? – Дарт Сидиус оглядел сконфуженного Соло и заключил: – Наверное, дешевый сарказм здесь не поможет, – и, без перехода, снова обратился к Скайуокеру: – Не красней, мой мальчик. В этом нет ничего позорного. Просто ты слишком юн, а окружающие – слишком опытны в интригах. Но это поправимо. К тому же, видеть в людях хорошее – слишком редкий дар для современного мира.
- Потому, что это плохо?
- Потому, что это быстро проходит, – ответил ситх. – Думаю, твоему другу такой отзыв очень польстил, и сомневаюсь, что мои слова открыли ему какую-то тайну. Что же до вашей обоюдной ревности к присутствующей здесь даме, – она абсолютно беспочвенна. Кстати, это – именно то, о чем я хотел поговорить.
- Император покинул Корускант, чтобы говорить о наших чувствах? – недоверчиво воскликнула Лея, за удивлением не заметив, как прилюдно призналась в их наличии.
Палпатин улыбнулся.
«Мир меняется, но людская природа остается неизменной. Любовь – величайшее благо и источник невыносимых страданий. Давно ли я, спрятавшись за привычной маской, внимательно наблюдал за историей их родителей? Факты говорят, что да, а мне временами кажется, это было вчера. Когда прошлое становиться живее настоящего, это – верный признак возраста. Эх, старость, проклятая старость. Порой мудрость запрашивает за обладание собой слишком большую цену. Ты понимаешь, что многое потерял, но все равно не властен над временем. Прошло двадцать лет – и передо мной стоят уже не двое, а трое людей со схожими проблемами. Сомнительно, что мои откровения облегчат их жизнь, но им придется примерить эту ношу. Надеюсь, что они все же из тех, кто гнется, а не ломается».
- Я приехал сюда для рассказа о вашей семье, и обсуждения того, что вы натворили.
- Я знал, что нам еще припомнят Энекина Скайуокера, но никак не предполагал, что эту сомнительную честь возьмет на себя Император, – Соло боялся, и страх скверно сказывался на манерах. Будучи старше и опытнее своих компаньонов, кореллианец лучше представлял себе имперские порядки. И то, что сам Галактический Властелин прилетел сюда, грубо нарушив регламент и десяток сверхсекретных правил от СИБ, казалось ему очень скверным симптомом.
- Ну, вам-то мне припоминать особо нечего. Должен признать, капитан, что ваше поведение в ситуации выглядело... почти безупречным, – острый взгляд исподлобья: – чего не скажешь о других, – и, обращаясь непосредственно к близнецам: – Судя по цвету ваших лиц и ушей, Линнард уже «устроил разбор полетов». Примерно представляю, что он тут говорил... но, думаю, врач был непозволительно мягок, – теперь Палпатин уже не улыбался. – Перед тем, как придти сюда, я ознакомился с записями системы безопасности. Люк, докажи мне, что ты не такой дурак, чтобы лезть в ГолоНет, в то время, как у тебя на экране висят файлы СИБ с надписью «Секретно» огромным шрифтом для близоруких?
Если раньше юноша был розовым от смущения, то теперь он покраснел до корней волос. Иного ответа не требовалось. Его Величество тяжело вздохнул – и уселся в кресло.
- Ну, и что мне прикажите с вами делать?
- Они не такие глупцы, чтобы вам ПРИКАЗЫВАТЬ, – вмешался доселе молчавший Линнард. Император перевел на него задумчивый взгляд:
- В этом постулате я более чем сомневаюсь, – и, снова обращаясь к молодым людям: – вы, вероятно, понимаете, что даже одного проступка из длинного списка ваших деяний вполне достаточно для Кесселя.
- Неужели вы отправите на рудники сына Вейдера? – поинтересовался Хан Соло.
Возникла неловкая пауза. Император молчал, позволяя Соло лично отдуваться за свои слова.
«Уже второй раз», – отметил Линнард. – «Сколько раундов потребуется, чтобы контрабандист вспомнил о протоколе? И хватит ли у Владыки терпения этого дождаться? Главное, не перейти из категории «еще забавен» в графу «уже надоел».
«Соло, Соло, ты же сознаешь, что Император Галактики – не друг для словесных пикировок. И – даже не враг в обычном значении. «Полубог», – заявил ты. Может, и человек, но с почти божественным могуществом. Только гений мог заставить эту Галактику крутиться, как шестеренки в сложном механизме. Он – олицетворение Империи, и я бы поостерегся с ним играть. И в императорские, и в свои собственные игры. Стихия не бывает добра, – для этого у нее слишком большая мощь. Пойми это – и, возможно, уцелеешь».