— Расскажи мне. — Она должна была знать. Возможно, в этом кроется разгадка к ее несчастьям. И, конечно же, это смогло бы объяснить поведение Алека.

— Я поступлю невообразимо лучше, чем просто расскажу. Я покажутебе.

Раду протянул к ней обе руки, но она ползком попятилась от него. До ее ушей донеслись звуки обвала и треск. Что-то обрушилось, но что? Грязный булыжник, который послужил опорой для ее рук, пришел в движение под ладонями и упал в темную бездну.

— Похоже, ты в ловушке, Констанс. — Он подошел к ней с протянутыми руками. Его большие холодные руки коснулись ее лба. Девушка вздрогнула.

— Мы должны поспешить, — ласково подгоняя лошадь, Алек пустил ее в быстрый галоп.

— Она испугана, но старается ничем не выдать своих чувств. Она не хочет, чтобы ты спасал ее.

— Знаю. — Он знал это, и знание этого причиняло ему сильнейшую боль. Ему необходимо оставаться сосредоточенным на своей задаче, или же эта миссия будет напрасной.

— Это ловушка, Алек.

— Несомненно. — Он ментально потянулся к единственному члену Кровавого Высшего Совета, которому мог доверять.

Рейчел.

Да, ваше высочество.

Заблокируй свои мысли. Я хочу пообщаться с тобой один на один.

В чем дело, Алек?

В твоем окружении есть предатели. Я посылаю к тебе Иону, которая расскажет тебе, что они замышляют.

Ты не можешь убить Раду. Он твой родственник.

У меня нет выбора, Рейчел. Он вынудил меня.

Как твой друг, я должна отсоветовать тебя от этого.

И я, как твой друг, уважаю твое мнение, но не более того. Рейчел, мне нужно идти, я рядом с Башней.

Удачи, Алек Вульф.

— Сейчас, ты должна отправиться в Вышеград и рассказать Рейчел, что произошло.

— Алек, означает ли это, что я буду жить?

— Убеди Рейчел в том, что отчаянно жаждешь помочь, а дальше посмотрим.

Алек поскакал к подножию крутого холма Башни Смертников, Иона же направилась в противоположном направлении.

Глава 20

— Ты не можешь постоянно от этого убегать, и ты это знаешь. Однажды тебе придется обо всем узнать.

Он почувствовал ее молчаливое согласие, и большими руками, так сильно похожими на руки Алека, коснулся ее лба. В ее голове закружился водоворот образов, пока Раду не сосредоточился.

Она перенеслась в прошлое. Во времена, когда носили платья с открытыми плечами и турнюр. Люди разъезжали в экипажах. Женщины носили причудливые шляпки, а мужчины двубортные костюмы с карманными часами, цилиндры и трости.

Она огляделась вокруг себя и обнаружила, что находится в комнате в бело-розовых тонах. Стены были выкрашены в белый цвет, а окна украшали розовые гофрированные шторы. На кровати лежал открытый дорожный сундук, с аккуратно сложенной в нем одеждой, у стены стоял белый туалетный комод с овальным зеркалом. Таня подошла к зеркалу, наступая на подол длинного платья и чувствуя боль в ступнях, причиняемую миниатюрными туфлями. Она посмотрела в зеркало и от увиденного лишилась дара речи. У нее были темно-коричневые волосы и кудряшки, как у Ширли Темпл [91]. Кожа стала гораздо бледнее обычного, но черты лица остались теми же.

Ее кто-то окликнул. Голос… Столь же знакомый, как ее собственное сердцебиение.

— Констанс…

Ее сердце почти перестало биться. Это был Алек. Как Раду удалось это сделать? Одно мгновение она была в адской башне, в следующее… Воспоминания о ней настоящей начали исчезать во мраке. Таня снова и снова повторяла свое имя, но то кем она была, противоречило тому, кем она являласьсейчас. Девушка пошатнулась и ухватилась за комод, чтобы сохранить равновесие.

В Вышеграде Констанс была так радушно встречена родственниками Алека, словно была знакома с ними всю свою жизнь.

— Добро пожаловать домой, Констанс, — произнесла Фиона.

Констанс сразу поняла, что это мать Алека. Он унаследовал от нее зеленые глаза и длинные волнистые волосы. Все семейство обладало невероятно-бледной фарфоровой кожей.

— Мы счастливы, наконец-то, встретиться с тобой.

— Я с нетерпением ждала личного знакомства с вами, госпожа Вульф.

— Называй меня Фионой, или мамой. Может, мы и выглядим официозно, но на деле — мы совсем не такие. Пойдемте, познакомимся с отцом нашего семейства.

Фиона провела ее к своему мужу Владимиру. Она тот час отметила сходство между Алеком и его отцом. Это было просто невероятно, как если бы она смотрела на копию Алека, а не на его отца. У них обоих были длинные густые волосы, те же удивительные глаза, за исключением того, что у Владимира они были черными, но в таком же обрамление густых черных ресниц. К тому же, у них был одинаковый овал лица. У Владимира на левой стороне головы была густая прядь седых волос. Алек был выше отца на три дюйма. Оба мужчин представляли собой прекрасную пару.

— Здравствуй, моя дорогая. Как же долго тянулось время.

Она несколько растерялась от подобного высказывания, но потом вспомнила, что они знали друг друга прежде.

— Оно того стоило, ради встречи с вами, гос…

— Отец, — подсказал он. — Ты увидишь, мы доброе и любящее семейство. Твой акцент… Ты креолка?

— Oui, pere [92].

— Новый Орлеан — прекрасный уголок Луизианы.

— Да, это так. Я надеюсь вернуться туда в ближайшее время и навестить свою семью.

— Ах, она здесь, — раздался голос с лестницы.

Констанс подняла глаза и увидела женщину, одетую в бриллиантово-голубые цвета. Женщина величественно скользила вниз по парадной лестнице, распростерши объятия. Девушка не успела моргнуть и глазом, как уже оказалось в ее объятиях, в самых радушных и крепких объятиях, в которых она когда-либо оказывалась. Пожилая женщина представилась Еленой.

Констанс была поражена с какой теплотой и участием к ней отнеслись эти люди.

Они провели месяц в доме деда и бабушки Алека в Румынии. Это было так не похоже на то, к чему она привыкла. Все до единого просыпались по ночам и практически неподвижно дремали в течения дня. Это и было признаком того, что они — вампиры. Летаргия, как она слышала, становилась менее продолжительной с возрастом. Алек мог находиться на солнце до полудня. Будучи намного моложе, он не мог этого делать.

Слуги готовили пищу, делая акцент на мясных блюдах для нее. Алек и его семья тоже ели мясо, но оно жарилось до полуготовного состояния. Внутри мясо оставалось кроваво-красного цвета.

Констанс переживала, как отнесутся к ней родные Алека. В Европе рабство отменили, но расизм продолжал существовать. Родные Алека относились к ней, как к ровне.

Узнав их получше, она поняла, что у них не было подобных мыслей о людях, чей цвет кожи отличался от их собственного. У них никогда не было рабов, и все кто приходил в замок, обладали различным цветом кожи и были разной национальности. Констанс была настолько окрылена этим открытием, что ее бдительность притупилась и даже более того.

Ей казалось, что вампиры не сильно-то отличаются от остальной части человеческого рода, впрочем… она так и думала. Алек был живым доказательством тому.

Спустя какое-то время все изменилось.

К родным Алека нагрянул неожиданный гость. Это был Раду, дядюшка-изгой.

Однажды вечером он заявился в замок, одетый по последней парижской моде. Сняв цилиндр и перчатки, он вручил их дворецкому. Вслед за ними последовало пальто.

Констанс, с Алеком позади нее, спустилась по лестнице, чтобы поприветствовать его. Алек же ничего не пожелал сказать мужчине.

— Дядя.

— Ах, Алек, дорогой мой племянник. Вижу, ты не слишком долго скорбел.